— Никакая это не простуда, — говорил корабельный врач, — я уверен, что лихорадка явилась следствием тяжелого нервного потрясения.
— Не могу с Вами согласиться, — встрял Сол, — тогда мы не наблюдали бы такую высокую температуру.
— Такие случае описаны в медицинских журналах, — не сдавался Пор, — я убежден, что у лейтенанта нервное истощение.
— Ну, хорошо, — вмешался в разговор капитан, — Вы мне лучше скажите, когда он в себя придет.
Я сел на кровати и громко сказал, — уже пришел.
Из комнаты раздался шум отодвигаемых стульев и вошли капитан и Пор, Сол заходить не стал, наоборот мне показалось, что хлопнула входная дверь.
— Ну, слава океану, — сказал Хал, — я уже стал беспокоиться.
— Как Вы себя чувствуете? — спросил Пор.
— Спасибо, хорошо.
— Хотите чего-нибудь?
— Хочу есть, — сказал я.
Мне действительно стало лучше и температура упала, но еще больше недели меня мучила слабость, лихорадка и озноб.
За все это время Сол не появился ни разу.
Пор заходил утром и вечером, проверял показания ртутного термометра и качал головой.
— Лекарства давно должны были помочь. Вы просто не хотите поправляться.
— Я стараюсь доктор.
— Ерунда, — Пор убирал термометр и выкладывал на мой столик новые порошки, — Вам нравится болеть. Я не знаю, что там у Вас произошло на острове, но лучше быть здоровым и сильным, чем слабым и больным. Пора взяться за ум.
Его брюзжание напоминало мне о доме. Так же, когда-то, моя покойная бабушка ругала меня во время частых простуд.
В свободное от вахты время меня навещал капитан. Он заходил ненадолго, справлялся о здоровье, пил со мной кофе и уходил. Хал приносил с собой книги и тонкие сигары. В конце второй недели, когда я пошел на поправку, он принес мне бутылку коньяка.
Лежать в каюте было скучно, но выходить к общему столу мне не хотелось. Возможно доктор был прав и я боялся вопросов флотских офицеров о том, что произошло с мориной, поэтому валялся в кровати и изображал из себя больного. Все-таки иногда, когда оставаться в каюте становилось невыносимо, я укутывался в плед и выходил на корму выкурить сигару и подышать воздухом. Во время одной из таких прогулок, я столкнулся с Солом. Он вышел на корму и остановился, увидев меня.
— Добрый вечер, доктор, — приветливо сказал я.
Он не ответил, а принялся меня разглядывать, по птичьи наклонив голову.
— Не хотите со мной здороваться?
— Нет, почему же, — ответил он, — здравствуйте.
— Что Вас так во мне заинтересовало?
— Пытаюсь определить, по внешним признакам, как Вы себя чувствуете.
— Получается?
— Выглядите заметно свежее, — Сол подошел к ограждению, в руках он держал погасшую трубку.
Думаю, что он оказался на корме не случайно, тем более, что команда точно знала про мои вечерние прогулки и уже успела всем о них сообщить. Если доктор хотел со мной поговорить и помириться, то начал он не очень удачно.
Сол остановился рядом, раскурил трубку и уставился в океан.
Вечер выдался пасмурный и холодный, я кутался в плед и не собирался провести на палубе всю ночь.
— Вы ничего не хотите мне сказать? — спросил я.
— Нет, — ответил Сол.
— Спокойной ночи, — сказал я, выбросил сигару за борт и пошел прочь.
— Бур, — окликнул меня доктор, — подождите.
Я остановился.
— Простите, что не навещал Вас во время болезни, но я обсуждал Ваше состояние с Пором и помогал чем мог.
— Спасибо, я Вам очень признателен.
Мы стояли и молчали. Этот странный разговор начинал меня раздражать. Два взрослых умных человека вели себя, как гимназисты.
— Послушайте, Сол, если Вы считаете, что, бросив Гата на произвол судьбы, я поступил бесчестно, то вызовите меня на дуэль и покончим с этим.
— Я не могу. Члены ордена не признают дуэли.
— Тогда вспомните о завещанном Вам всепрощении, простите меня и утешьтесь.
— Мне трудно жить с мыслью о том, что мы бросили его. Возможно он был еще жив, возможно мы могли бы ему помочь.
— Если бы мы остались, то лежали бы сейчас на берегу в яме. Вы это понимаете?
Сол не ответил.
Нельзя вечно копаться в себе и растравлять старые раны. Может быть доктор ненавидел меня, не знаю. Но скорее всего он мучился от того, что не нашел в себе силы броситься на выручку Гату. Что ему мешало выпрыгнуть из лодки и побежать в форт? Это было бы благородно, очень по-океански, отдать свою жизнь за других. Но у паладина оказалась кишка тонка. Он испугался не меньше моего и теперь от этого страдал.
— Спокойной ночи, — сказал я и пошел спать.
Когда после двух недель болезни, я появился в кают-компании, офицеры встретили меня дружными криками: «Ура!»
Завтрак прошел весело. Меня не о чем не расспрашивали, словно не было десанта, и к Дикому острову корабль не приставал. Доктор Пор сказал торжественный тост в мою честь, а капитан, после завтрака, сыграл нам на рояле.
На обратном пути нас изрядно потрепало. Один шторм сменял другой, но погруженный в свои мысли я почти ничего не видел вокруг. Как я не радовался возвращению на родину, но в столице мне придется объясняться с людьми из адмиралтейства. Морина в полном составе осталась на Диком острове, интендант погиб, скорее всего артиллерист тоже, форт в руках предателей. Из всех полученных мной приказов я выполнил только один, нашел адмирала Толя. Скорее всего наказание будет быстрым и жестоким. Боюсь, что семью я увижу еще не скоро, если вообще увижу.
Через пять недель плавания мы причалили к базе «подскока». В этот раз это был обычный остров, на котором располагались армейские склады. Хал предложил мне прогуляться, и я с радостью согласился. После ужасной качки пройти по твердой земле было невероятно приятно. Местные офицеры угостили нас кофе и, по случаю, я купил у интенданта пачку вполне приличных сигар и две бутылки коньяка. О нашем появлении коменданта предупредили заранее, и, хотя он ждал нас намного раньше, но лишних вопросов задавать не стал. Когда уголь был загружен и все готовились к отплытию, к капитану прибыл местный контрразведчик. Говорили они недолго и минут через двадцать, он ушел. Вечером Хал по секрету сообщил мне, что лейтенант приходил по мою душу.
— Вас ждут в столице, Бур, — сказал он, со свойственной ему прямотой, — не удивляйтесь, если прямо в порту Вас будет встречать конвой.
— Уже догадался, — ответил я.
— Давайте выпьем, — капитан хлопнул меня по плечу, — плыви куда должен и будь, что будет.
Ясным и холодным январским утром десантное судно вошло в порт. Во время завтрака мы тепло попрощались и поблагодарили друг друга за удачное плавание. В конце концов, флотские офицеры не могли отвечать за наши приключения на острове, туда и обратно нас доставили в срок и без особых хлопот.
