— Не стоит. Она упрямая. Быстрее проверить. И потом догоним ее.
Лавиани услышала его слова, но лишь усмехнулась про себя. Ей следовало побыть одной — долгое соседство с акробатом выводило из себя. Сойка держала под контролем свои чувства, они стали слабее, но никуда не делись. Ей так же, как и прежде, временами хотелось лишь одного — убить его. Заставить перестать дышать, остановить сердце, сделать все, чтобы такой, как Тэо, не был не только рядом с ней, но и вообще не существовал в мире.
Когда парень потерял разум и бросился на нее, сойка почти отпустила свою ярость на волю. Она едва не убила его, но, уже бросая камень, в последний момент остановила себя, повернула кисть под другим углом, и тот, вместо того чтобы проломить кость, лишь скользнул по ней.
Двери в дальнем конце зала не было. Зато по стене, за квадратной колонной, пошли широкие трещины, и внизу появился пролом, через который вполне мог пролезть человек. Сойка огляделась по сторонам, убедилась, что поблизости нет опасности, и осторожно пробралась в смежное помещение, такую же длинную галерею — прямую и просторную, с множеством выходов в другие залы. Потолок оказался частично обрушен, и потому здесь было гораздо светлее, чем в холле. Весь пол зарос бледно-розовыми цветами, которые они видели еще на улице.
Лавиани не собиралась уходить дальше, чем следует. Поняв, что дорога найдена, она уже планировала возвращаться за своими спутниками, но ее внимание привлекло зеркало, висевшее между двумя оконными проемами.
Оно было огромным, в три человеческих роста, — заключенное в темно-зеленую бронзовую раму, широкую и фактурную, должно быть весившую как пара волов. Само же стекло от времени стало настолько черным, что поглощало свет, и вокруг него залегли глубокие тени. Это было странно и необычно, притом что солнца здесь было достаточно.
А еще оно отражало Лавиани. Отражало с искажением, извращая и насмехаясь, превращая в отекшую седовласую старуху с красными глазами и дрожащими руками.
Она в ярости зарычала, подняла с земли камень — кусок розового мрамора с бордовыми прожилками, так напоминавшими капиллярный рисунок под кожей. Но бросить не успела.
— Довольно глупо бить зеркала. — Шаутт стоял возле пролома, закрывая ей путь. Дорога обратно теперь была недоступна.
Сойка готова была поклясться, что всего лишь секунду назад там никого не было. Она не отвела взгляда от странных глаз и не потянулась к ножу, хотя ей очень этого хотелось:
— Я выполнила свою часть сделки, демон. Помогла указывающей добраться сюда. Очередь за тобой.
Он негромко рассмеялся:
— Конечно же. Но беда для тебя в том, что я тот еще лжец.
Она скрипнула зубами, сказав с угрозой:
— Значит, я выбью из тебя, где Борг.
Шаутт сделал шаг и со змеиной грацией оказался рядом, преодолев разом пятнадцать ярдов. Жадно втянул в себя воздух:
— Гнев. Он пылает в тебе, и я чувствую его точно так же, как дрожь, пробегающую по твоей тощей спине. Потому что ты страшишься меня. Ибо я тьма, а ты… всего лишь человек, пускай и пытающийся казаться злом.
— Оставь свои извращенные фантазии. Мне нужен Борг!
— Ты довольно тупа, женщина. Я шаутт, а не пророк. Умею читать твои мысли и знаю о твоем прошлом. Но ничего не ведаю о человеке на другом конце мира, с которым я не встречался. — Он склонил голову набок, и в его голосе слышалась издевательская насмешка: — Ты правда верила в то, что я помогу тебе?
— Нет, — призналась Лавиани.
— Конечно. Тебе просто было скучно в том заброшенном отсыревшем доме. А здесь у тебя появилась цель, таувин. Ты вновь живешь полной жизнью. Но всему приходит конец, не так ли?
По тому, как в амальгаме нечеловеческих глаз отразился свет, она поняла, что сейчас будет, и отпрыгнула назад, опередив движение его руки, — и сотканный из теней широкий клинок рассек лишь воздух.
— Я убью тебя, — прошипела сойка. — Убью или умру!
— Предпочитаю второй вариант. — Его синие губы растянулись в оскале, показывая зубы.
В следующую секунду щупальца оживших теней оплели Лавиани за шею, рванули на себя и бросили прямо в зеркало.
Тэо резко обернулся и нахмурился, прислушиваясь.
— Ты ничего не слышала? Словно бы стекло где-то разбилось?
Девушка остановилась, покачала головой:
— Нет. Возможно, это Лавиани?
— Возможно… — с тревогой признал он. — Оба выхода завалены. Здесь мы не пройдем. Давай найдем сойку. Быть может, ей повезло больше, чем нам.
В следующем зале Лавиани не оказалось, и Тэо, присев на корточки перед проломом в стене, вздохнул:
— И почему я не удивлен, что ее нет? Все сделает по-своему. Вот ведь, Скованный забери эту женщину! Как мы ее найдем?
— Уж точно не будем кричать. — Указывающая первой перебралась в галерею, быстро осмотревшись и решив действовать так же, как во время поиска заблудившегося в доме. — И не станем торопиться. Вряд ли она успела далеко уйти. Начнем проверять комнату за комнатой. Рано или поздно мы встретимся. Уверена, она найдет нас раньше, чем мы ее.
— Дворец огромный. И здесь множество коридоров и переходов. Легко разминуться.
— Понимаю. Если мы не встретимся, то продолжим без нее, — жестко ответила ему Шерон.
Они неспешно двинулись по галерее, и Тэо указал девушке на стену:
— Смотри.
От сильного удара зеркало не выпало из рамы, но все пошло расходящимися круговыми трещинами.
Шерон коснулась одной из них, провела пальцем:
— Оно очень старое.
— Не думаешь, что его разбила Лавиани?
— Зачем ей это? — возразила девушка. — Она не подвержена внезапным приступам гнева. И осторожна. Говорила я ей не уходить!
— Считаешь, она встретила шаутта?
— Не исключаю такого, но все же надеюсь на лучшее.
Они проходили через залы, где властвовало запустение и полумрак. Иногда Тэо выглядывал через окна наружу, проверяя, не появились ли мэлги, но видел лишь остовы городских зданий, находившихся гораздо ниже дворца, и редкий, моросящий дождь, пеленой висевший в воздухе.
— Это все бесполезно, — наконец устало признала Шерон. — Без игральных костей я как без рук.
— Смотри.
Тэо указал в дальний угол. Там висело разбитое зеркало в бронзовой раме, невесть как переместившееся из галереи. Сейчас оно напомнило Пружине затаившееся чудовище.
— Это ведь то самое? — тихо спросил он.
Шерон помедлила с ответом, следя за предметом, словно он вот-вот превратится в заблудившегося и набросится на них.
