– Не замечал за собой такого.
– Тогда я не жалею, что я не парень.
Она бросила это безразличным тоном: мол, никуда я от себя не денусь, но тебя все это, знаешь ли, ни к чему не обязывает и даже по крупному счету не касается.
Правильного гронси ее вопрос взбесил бы: у островитян упомянутые нравы не одобрялись. Могли изгнать, могли и вовсе утопить с камнем на шее. У венгосов было иначе: пусть всяк живет как хочет, лишь бы соблюдал приличия и не выставлял напоказ, чего не нужно. В Лонваре осуждались не сами факты «неподобающего поведения», а нежелание или неумение прятать концы. Соймела, несмотря на все свои приключения, которых с лихвой хватило бы на три дюжины девиц не самых строгих нравов, не слыла распущенной особой, поскольку ее никогда не тянуло «бросать вызов обществу» или откалывать другие номера в этом роде.
Темре правильным гронси не был, но Джаверьена-то об этом не знала, однако разговаривала с ним так, словно совершенно неважно, к каким народностям они принадлежат и что у них там за обычаи. Впрочем, для нее так и было: есть Темре и есть она, вместе им не сойтись – это она понимала, а все остальное по сравнению с этим было сущей ерундой.
– Я имел в виду, будь ты парнем, могла бы прийти в Гильдию на вступительные испытания. Вполне возможно, что взяли бы.
– Толку-то говорить о невозможном. Для меня ведь не сделают исключения?
– Ни для кого не сделают.
– Ну вот.
Чтобы девушку взяли в убийцы наваждений – такое только в рамге бывает. Навыки, необходимые для того, чтоб уцелеть и победить в схватке с мороком, в учеников в буквальном смысле вбивают, причем довольно жестокими способами. Иначе нельзя – не выработаются нужные рефлексы. Случается, хотя и нечасто, что на тренировках кто-нибудь серьезно калечится. Девчонку никто не станет учить по-настоящему, ее просто будут жалеть, без этого не обойдется, и в результате первый же рабочий поединок станет для нее роковым и последним.
Длинное кирпичное строение с прилепившимся возле одной из печных труб кустом уже показалось впереди полностью, его больше не заслоняли другие дома.
– Третье окно слева, – шепнула Джаверьена.
– Теперь уходи, – велел Темре. – Только осторожно. Будет лучше, если она тебя не заметит. Спасибо за помощь.
Погасив эмоции и не сводя глаз с оконного проема, перечеркнутого треснувшей серой доской, он двинулся через открытое пространство к подозрительному дому. Примерно на полпути с теплотой подумал: «Молодец девчонка!» Внутри, в полумраке, что-то мелькнуло, и это «что-то» было окутано характерным водянистым сиянием.
Демея там. Надо полагать, возится с бомбой, упиваясь близким «торжеством справедливости» и чужим злорадством, которое захватило ее и понесло, лишив и без того скудной способности к здравым умозаключениям.
До входа с выломанной дверью оставалось с десяток бутов, когда Акробатка выглянула в окно. Темре был к этому готов: сжатую в кулак правую руку он держал на уровне груди и сразу же послал в наваждение две иглы.
Она отшатнулась в темноту с такой гримасой, словно обожглась. Попал.
Теперь ее очередь сделать ход.
Все четыре подъезда трущобного дома выходили на грязный пустырь размером с площадь. В одном месте торчали столбы, меж которых когда-то были натянуты бельевые веревки, в другом стояли покосившиеся качели с гнилой доской на ржавых цепях, в третьем сгрудились в кружок скамейки, и все эти следы былой цивилизации выглядели незначительными, затерянными посреди унылого пустого пространства. Хуже всего было то, что спрятаться негде.
Впрочем, прятаться не пришлось. Демея из окна разрядила в него пистолет, благодаря оберегу пули ушли мимо, зато иглы из перстня снова нашли свою цель.
Убийца не обольщался: нередко бывает, что вначале все просто и гладко, а потом до наваждения дойдет, что вот он – конец, в нескольких шагах от тебя маячит, и тогда становится по-настоящему горячо.
Сверкнув белесыми глазами, морочанка перемахнула через подоконник и бросилась на врага, а он помчался от нее наискось через двор. Хорошо, что удалось выманить ее на открытое место, тем проще будет с ней разделаться… Не так уж она и хитроумна, как можно было предположить по ее прошлым действиям. Или она все же приготовила какой-то подвох на случай, если ее здесь застукают?
Демея вовремя развернулась и кинулась от него бежать, словно глянула на секундомер. Скрыться за углом трущобы она успела раньше, чем перстень вновь зарядился. Подумав о возможной западне, Темре не рванул за Акробаткой вдругорядь, заставил себя замедлить шаги. Ничего особенного… Всего лишь задняя дверь, захлопнувшаяся у него перед носом. Морочанка спряталась в доме.
Лезть за ней туда не хотелось, у нее было время подготовиться к визиту недружелюбных гостей. Мина миной, но Демея вполне могла оторваться от своего опьяняющего занятия минут на десять, чтобы соорудить в прогнивших темных недрах строения пару простеньких ловушек.
Ее правильное, как у манекена, белое лицо, окруженное тускловатым ореолом, появилось в окне второго этажа. Битым кирпичом она запаслась заранее, и Темре пришлось уворачиваться в темпе стремительного непредсказуемого танца. Все же один раз прилетело в плечо… Хвала Пятерым, что не в голову. Он тоже не терял времени даром и снова разрядил в нее перстень, а потом приготовился к запланированному отступлению: надо увести ее подальше от дома. Хорошо бы к акведуку – там есть простор для маневров и в то же время найдется масса укрытий.
Демея спрыгнула прямо со второго этажа – сразу видно, что сил у нее еще ого-го сколько, – и бросилась с ножом на противника. Он рванул от нее по тропинке к массивным опорам, вознесенным над гущей облетевшего кустарника. Должно быть, тропку протоптали смотрители, регулярно проверявшие состояние коллектора.
Про себя Темре отсчитывал секунды. Пора.
За мгновение до того, как он развернулся, Демея отпрыгнула в сторону и нырнула в заросли: она уже успела вычислить, сколько времени требуется оружию противника, чтобы накопить новую порцию смертоносной энергии.
Краб ошпаренный, да это же скляса! Не распознал ее вовремя… Темре понял, что свалял дурака.
У трясучей склясы, которая пышно разрастается в сырых низинах, листва мелкая, с ноготок, зато ветви к началу осени увешаны гроздями беловато-прозрачных ягод – после заморозков они становятся похожи на ледяные шарики. Зимой кисти склясы нередко можно увидеть в косах у Птичьего Пастуха.
Преследовать кого-то в этих зарослях – удовольствие сомнительное. Масса тонких ветвей от малейшего движения качается и колышется, несметное множество ягод стеклянисто переливается, ловит взгляд, создает иллюзию присутствия там, где никого нет, и не позволяет своевременно заметить врага, затаившегося в одном из укромных местечек зыбкой рощицы. А хуже всего то, что среди сплошной трясучей поросли с белесой корой и поблескивающими водянисто-бесцветными ягодами характерный для наваждений ореол практически неразличим, он попросту сливается с фоном. Вот это убийца упустил из виду, не разобрав в сгущающихся сумерках, что там впереди за кустарник.
