Книжник по-прежнему не двигался с места, изучая повадки противника. Тварь, весившая около трёх центнеров, была способна только на очень краткие, скоростные рывки. Перемещалась она несколько тяжеловато, но по жизни была довольно выносливой заразой.
«Опаньки. — Очкарик пригляделся, заметив нечто, требующее самого пристального внимания. — А ведь это шанс. Убогонький, но всё же…»
Он ещё раз вдумчиво оглядел двигающегося к нему камнереза. Трибуны вопили, призывая тварь действовать решительнее. Монстр, пробираясь по тесноватому проходу, пару раз приложился боком к колючке, немного разодрал себе шкуру и теперь раздражённо порыкивал, приближаясь. По шажочку, но не останавливаясь ни на миг…
«Точно, самка. — Книжник чуточку воспрял духом, углядев среди буро-зелёного окраса явственно проступающие на свет волнообразные, белесоватые полоски, украшающие морду камнереза. — И, судя по всему, с течкой… Ага, к земле припадает иногда. Есть лазеечка, есть родимая!»
Камнерез, действительно, каждые пятнадцать-двадцать секунд сгибал передние ноги, держа тело параллельно земле — ненадолго, но всё же… Сходится, всё сходится!
Обрадовался и тут же помрачнел. Там, где есть плюс, обязательно должен присутствовать минус, иначе — никакой гармонии.
Сам камнерез по внешнему виду — тварюга устрашающая, но по внутренней сути — трусоватая. Нападает только на живность, которая меньше её по размерам и желательно — по росту. Очень хорошо ориентируется на «запах страха», и, даже если вероятная добыча немного превосходит камнереза в габаритах, но проявляет признаки нерешительности, тварь обязательно воспользуется моральным преимуществом.
Лишь на протяжении «критических дней» у особей женского пола и в период брачных игрищ — у мужского трусоватость пропадает совсем, даже инстинкт самосохранения как бы притупляется. Камнерез будет опасаться до какого-то предела, но всё равно не отстанет. А выбрав подходящий, по его мнению, момент, нападёт всенепременно…
До существа было уже метров семь, и Книжник сложил правую ладонь дощечкой, начиная двигаться по дуге.
Камнерез на миг застыл, настороженно поводя мордой, затоптался на месте, следя за перемещениями человека. Очкарик просто шёл, готовый в случае нужды сорваться на бег. Пока их с камнерезом разделяет не меньше пяти метров, бояться нечего. Когда дистанция сократится, тогда в любой момент можно ожидать смертоносного рывка твари.
Книжник чётко понимал, что это его единственная возможность уцелеть. Правда, с учётом того, что он прежде никогда не делал ничего похожего на практике, выходила почти голая авантюра. Теоретически знал, но ведь практика и теория — зачастую такие же близнецы, как ядерная физика и Камасутра…
Теперь он безостановочно двигался, держа камнереза на безопасной дистанции, иногда подпрыгивая, чтобы хоть на десяток лишних секунд сбить с толку… Вымотать существо нечего было и пытаться. Тут не справился бы и Шатун. Главное — не бояться, не показывать страха, иначе всё может завершиться быстрее, чем предполагается.
Трибуны ревели что-то неразборчивое, экспрессивное, но очкарику было всё равно. Сейчас во всём мире находилось только два организма: он и камнерез.
— Давай, давай. — Алмаз неотрывно следил за происходящей в загоне маетой. — Двигайся, книголюб, не останавливайся…
Он понимал, что шансов у очкарика нет никаких, разве что с небес спустится тот самый ангел-хранитель, который один на всех. И камнерез покорится воле небес, став кротким, как овечка. Но из всех небожителей здесь находилась только одна сволочь с донельзя испохабленной репутацией, затеявшая этот кровавый балаган.
Лихо, внимательно следившая за прогулкой Книжника, уже вникла, что он затеял непонятную возню явно с надеждой на другой исход, нежели на заведомый проигрыш… Если бы в загоне была она сама, то исход поединка всё равно нельзя было бы предсказать однозначно. А Книжник? Но он явно что-то крутит, слишком уж собран, можно сказать, даже необычно собран для того человека, которого Лихо привыкла видеть рядом с собой.
Очкарик пока ещё не метался по арене-загону, но сучий потрох камнерез — чтоб ему когда-нибудь горсткой песка подавиться! — всё чаще сближал дистанцию, и разрывать её снова и снова становилось всё затруднительнее.
«Главное — угадать. — Книжник смахнул пот со лба. — Если не срастётся, я же ему — на один зуб…»
Тварь начала двигаться рваными, непредсказуемыми скачками, сигнализирующими только об одном: скоро атака. Подобным образом камнерез перемещался лишь в двух случаях: когда находился в ярости или собирался сделать решающий рывок.
Книжник на мгновение застыл, стоя боком как раз к ближней стороне арены; Лихо рассмотрела всё до мелочей: он неожиданно проворно бросился в сторону существа. Дистанция между ними была самую малость больше пяти метров — тот самый минимум, после которого активность камнереза возрастала ощутимо… Очкарик угадал момент, когда общий настрой должен был переломиться, и просто-напросто сработал на опережение.
Его правая ладонь, по-прежнему сложенная дощечкой, была напряжена до предела. Он рывком пересёк разделяющее их с тварью пространство. У самок камнереза имелась ещё одна ахиллесова пята. Книжник о ней не знал и действовал интуитивно, но попал даже не в десяточку, а в сердце удачи. Если монстра, имеющего в загашнике все вышеперечисленные нюансы, атаковать тогда, когда он уже сам категорически настроен на нападение, он впадает в краткое остолбенение. Нападать на него, даже находящегося в таком состоянии, с голыми руками — это первостатейное сумасшествие. Чешуйчатую шкуру твари мог взять не всякий «потрошитель», а попытка выдавить ей глаза не приводила к немедленной смерти. Зато вызывала приступ бесконечной ярости.
Но Книжник знал, что делал.
Следующий временной отрывок Лихо запомнила навсегда. Очкарик нырнул твари под брюхо, лицом вверх. Правая рука выпрямилась и, казалось, на треть погрузилась внутрь брюшины камнереза. В следующий миг Книжник откатился в сторону и на четвереньках пополз прочь.
Камнерез продолжал стоять, передние лапы мелко подрагивали. Через несколько секунд монстра заметно тряхнуло, крупной, хоть и непродолжительной дрожью, и трёхсоткилограммовая туша повалилась на бок. Передние и задние лапы синхронно дёрнулись, и существо затихло совсем. Из полуоткрытой пасти на утоптанную землю стекала струйка багровой жидкости.
Над трибунами повисла недоумённая тишина: похоже, никто, ни один мутант не ожидал такого завершения поединка. Троица, напротив, еле сдерживала выразительный крик, как один оскалившись в торжествующей улыбке.
