Цыганка когда-то пообещала ей много боли и горя от него. Сейчас Оля тоже видела — впереди сплошная пелена слез. И никакого просвета. Но ее это уже не пугало. Это ненадолго, потому что до черты, рубящей наискось ее образ в его судьбе, осталось совсем чуть-чуть.
— Хочешь увидеть кое-что интересное?
Оля не сразу отключилась от созерцания будущего. Подумала — и кивнула.
— Тогда поехали со мной.
Злости на него уже не осталось.
— А куда ты едешь?
— До “Стадиона”.
— Так вот почему ты не хотел, чтобы я ехала до “Стадиона”!
— Почему?
— Потому, что сам туда едешь.
— Нет… да… не только эта причина.
На “Айвазовской” Илья дернул Олю за рукав, будто боялся, что она поедет дальше без него. Оля и вправду постаралась создать такое впечатление. Перейдя на другую линию, самым невинным тоном осведомился:
— Откуда ты знаешь Яшку?
— Я с ним гуляла. Осенью, — равнодушно, как о незначительном эпизоде, ответила Оля.
— Какие мы!
И что тут удивительного? Подумаешь, фигня какая. В маршрутке Оля рассказала про то, как ловко ее вычисляет Иосыч. Илья засмеялся:
— А что ты хочешь — лучший блокатор если не всего Союза, то Сибири уж точно! Он нас всех насквозь видит.
— На экзамене подсказывал, — вздохнула Оля и тут же спохватилась: зачем она подняла эту тему?! Она ж ведь там творила такое, что лучше не вспоминать.
Илья хихикнул:
— Иосыч до сих пор от ярости плюется, когда ему тот день поминают. И с Робкой не разговаривает. Представь — Иосыч же блокатор, а Робка на него свое отражение повесил и помогать группе заставил! Да и не только Иосычу досталось. Там и Цареву, и Алавердиеву, и даже мне.
— А я совсем ничего не помню, — созналась Оля.
— Да? — веселость в тоне Ильи пропала. — Значит, и тебе тоже. Робке, кстати, я на другой день рассказывал, что он вытворял, он тоже ничего не помнил.
— А я? — спросила Оля и тут же прикусила язык.
Илья быстро отвернулся, сказал невинным тоном:
— Да ничего ты не вытворяла.
Оля испытала редкостное облегчение. Правда, понимала, что не может такого быть, не будет же ей Наташа лгать. А вот Илья — мог. К примеру, чтоб избежать обсуждения некоторых подробностей. Наверное, ему было очень неприятно, но он стерпел, чтоб не привлекать излишнего внимания.
— Так кто тебе про конец света сказал? — спросил он неожиданно.
— Да какая разница? Я так поняла, что сказки очередные, иначе ты бы знал.
— Сказки или нет, зависит от того, кто ляпнул.
— Ну Витька Крюков, — сдалась Оля. — Все равно скажешь, что на это не надо обращать внимания.
Илья страдальчески поморщился:
— Определенно, рано или поздно я ему голову все-таки оторву.
Оля хихикнула, вспомнив, что Цыганков сказал Витьке. Илья покосился на нее и объяснил:
— Есть три вида прорицателей. Прогнозисты, дельфийцы и библейцы. Прогнозисты самые слабые, дельфийцы самые сильные. А библейцы самые безумные. У них дар вечно накладывается на психологию юродивого. Вот это Витька.
— Так он не просто так ляпнул?! — испугалась Оля.
— Нет, конечно. Он же не шизофреник, как всем говорит. Шизофрению эту он сам себе придумал, в качестве экзотической детали биографии. Я ему тыщу раз говорил: Витя, не вздумай рассказывать всем подряд, что видишь. Приди ко мне и расскажи. Не хочет. Ему так неинтересно. В результате мы все отлавливаем слухи вместо того, чтобы нормально работать. Давно он тебе сказал?
— С месяц назад. Илья, а на самом деле — что будет?
— Вот теперь будем считать. Да не переживай, то, что видят прорицатели, — это лишь вероятность. В нужный момент вмешиваются корректировщики и вероятность исключают.
— А-а, — успокоенно вздохнула Оля.
Илья не доехал до конечной трех остановок. Спрыгнул в снежную тьму и исчез. И только потом Оля вспомнила про его обещание. Ничего особо интересного она так и не увидела.
* * *
24 февраля 2084 года, четверг
Селенград — Ольжичи
Межпланетный звонок поймал Илью на пороге. Вернулся, тронул пальцами клавиши ответа.
— Удивлен? — вместо приветствия спросил Стрельцов.
Видеосвязью Стрельцов пользоваться не стал, наверное, из-за специфики стыковки земного и венерианского информационных полей. И правильно сделал, потому что Илье трудно было бы увязать уже сложившийся образ с тем искаженным, который появился бы на экране.
— Нисколько, — ответил Илья. — У нас тут девушка одна предсказаниями занимается, успела предупредить.
— Хочешь сказать, она предвидела мои действия?!
Стрельцова можно было понять: предсказывать поступки корректировщиков не брался ни один нормальный прорицатель. Но Оля не знала, за что берутся нормальные прорицатели, а за что — нет. Потому предсказывала смело.
— Она дельфиец, — объяснил Илья.
— Н-ну… Хотя все равно — странно. Я ж не собирался тебе звонить, сам не знаю, что меня дернуло… Впрочем, ладно. Я по поводу нашего с тобой договора. Ты, эта, еще не передумал на Венеру ехать?
— Нет.
— Замечательно. Я договорился с вашей Службой. Год отработаешь в Московье, потом — ко мне.
Илья удивился:
— Сначала в Московье? А только потом — на Венеру?
— Ну да. Раньше никак, ты в течение этого года можешь потребоваться Службе.
— Фигня какая-то. Я ж собственными глазами видел списки! И меня уже ждут в Ольжичах. Никакого Московья там нет. Я думал, ты прислал письмо, как обещал…
Стрельцов помолчал. Потом осторожно сказал:
— Илья, я этот вопрос решал вчера. И вчера меня уверили, что еще два месяца назад вопрос с твоим распределением был решен в пользу Московья. А в Ольжичи я никого не запрашивал вообще. Был запрос на системного инженера с Дебрянского комбината, но это не Ольжичи, это в ста пятидесяти километрах. Хотя и считается еще Центральным округом. И туда, как меня уверили, распределен некто Птицын. Я так понял, вашей Службе надоела атмосфера таинственности, и они к нам своего разведчика забрасывают… Хочешь сказать, Птицын не работает в Службе?
— Я тоже работаю. Это не значит, что я разведчик.
— Ты — нет. Но я кое-какие меры принял, чтоб тебя как штатного осведомителя не вербовали. Пусть тебя это не заботит… А ты уверен, что не ошибся?
— Уверен. Птицын распределен в Московье, а я — как раз в Центральный округ.
— Странно. Очень странно. Ну ладно, мне же лучше. А к тебе у меня будет просьба личного характера. Ты, эта, скинь мне досье на эту вашу прорицательницу. Секретной информации не надо, общие данные.
— Скину, — пообещал Илья.
Освободив телефонную линию, некоторое время сидел неподвижно. Мелькнула во время разговора какая-то очень ясная, и самое главное — очень нужная мысль. Мелькнула и тут же пропала. Ладно, подумал Илья, еще вспомню. Мысль, один раз оформившись в информацию, бесследно исчезнуть уже не может.
