Пишет царь-господин посланье:
«У кого есть сын или племянник,
Пусть пришлет его царю в солдаты!»
Всяк имеет сына иль племянника,
Старый Видулин их не имеет.
Восемь дочерей старик имеет
И девятую, молодую Султанию.
Султания отцу говорила:
«Мой отец, дорогой и любимый,
Приготовь мне мужскую одежду,
Оседлай мне коня по-юнацки,
Я пойду за тебя в солдаты».
«Султания, дитя дорогое,
Как ты косу желтую спрячешь,
Двух своих голубей куда денешь?»
«Косу под одежду мужскую,
Двух моих голубей — за пазуху».
Оседлал он коня по-юнацки,
Приготовил одежду мужскую.
На коня вороного вскочила,
Удалым молодцом поскакала,
Поскакала к царю в солдаты.
Как приехала ко двору цареву,
Двор немедля ей поклонился,
Сам же царь — до землицы черной,
А она поклониться не хочет.
Царь спросил у матери совета:
«Старица, милая матушка,
Ко мне еще не приезжало
Таких удальцов, как в воскресенье.
Удалой молодец по посадке,
А по виду — с девушкой схожий.
Как бы, мать, узнать мне правду,
Это женщина или мужчина?»
«Это, сын мой, очень нетрудно.
Поведи ее в светлые покои,
Пряслице серебряное дай ей,
Вытащи светлое оружие.
Если молодец она удалый,
Выберет светлое оружие,
Если она юная девица —
Пряслице захочет золотое».
Как пришла она в светлые покои,
Вытащил ей пряслице серебряное,
Вытащил ей светлое оружие.
Видеть пряслице она не хочет,
Тотчас ухватилась за оружие:
«Ай же царь, господин, мой милый,
Ты подаришь мне это оружие?»
Царь пожаловался своей матери:
«Старица, милая матушка,
Пряслице она не хочет видеть,
Тотчас за оружие схватилась
И спросила меня, моя матушка,
Подарю ли ей это оружие?
Как бы, мать, распознать ее получше?»
«Это, сын мой, очень нетрудно.
Ночь переночуй рядом с нею.
Если молодец она удалый —
Будет прижиматься к тебе крепко,
Если она юная девица —
Будет от тебя отодвигаться».
Говорит царь-господин девице:
«Ай же ты, удалец мой милый,
Вместе ночку переночуем».
Как пошла ночевать она ночку,
Положила под голову саблю,
И сказала Султания молодая:
«Ай же царь, господин мой милый,
Кто кого из нас первый коснется,
Сразу с плеч ему голову срубят».
Ни туда, ни сюда царь не смеет,
Хоть придвинулась Султания.
А едва рассвело наутро,
Царь пожаловался своей матери:
«Милая, милая матушка,
Это не красивая девушка,
Это удалец незнакомый».
Мать царю на это сказала:
«Переплыть Дунай если сможет —
Это удалец незнакомый,
Если переплыть не сумеет —
Это красивая девушка».
Стали переплывать они реку,
И она плывет куда хочет,
Царь не может и до середины.
Переплыла Дунай девица,
Вытащила желтую косу,
Голубей из-за пазухи достала:
«Чтоб ты, царь, ослеп, если не видишь,
Женщина я или мужчина».
Только царь ее речи понял,
К белому двору пошел он быстро
И собрал свое сильное войско.
Но пока Дунай переплывал он,
Полпути прошла Султания.
А пока он полпути проделал,
Султания домой возвратилась.
Издали отец ее увидел,
Еще дальше встретил на дороге.
«Султания, дитя дорогое,
Принесла ты честь свою обратно?»
«Принесла с собой, что уносила.
Как пришла я ко двору цареву,
Двор немедленно мне поклонился,
Сам же царь — до землицы черной.
Только царь-господин меня увидел,
Он повел меня в светлые покои,
Вытащил мне светлое оружие,
Вытащил серебряное пряслице.
Я на пряслице не посмотрела,
Бросилась ко светлому оружию.
Ночь вдвоем с царем мы ночевали,
Он меня тронуть не решился.
Мы Дунай вдвоем переплывали,
Я плыла, отец, куда хотела,
Царь же не доплыл до середины.
Царь собрал вдогонку мне войско,
Но покуда собирал он войско,
Полпути пройти успела я,
А пока прошел царь полпути,
Я уже к себе во двор вернулась».
Царь Мурад говорил Маре:
«Ой Мара, белая болгарка,
Откажись быть болгаркой,
Давай-ка ты соглашайся,
Соглашайся и потурчися.
Ты будешь белой турчанкой,
Женою царя Мурада!
Ой, Мара, тебе пожалую
Добру половину Царьграда,
Ёдрене со всем базаром,
С мечетью султана Селима.[562]
И еще тебе пожалую:
Будешь ты Валахией править,
Царские собирать налоги!»
А Мара царю сказала:
«Ой, царь ты, царь багородный,
У меня есть брат епископ,
Брат другой стал патриархом.
Я пойду и спрошу у братьев,
Как скажут они, так и будет!»
И встала девушка Мара,
Приходит к старшему брату,
Своему брату сказала:
«Не знаешь, братец, не знаешь,
Как трудно ходить мне за водою.
Когда выхожу я за водою,
Царь Мурад из окна кличет:
«Ой, Мара, белая болгарка,
Откажись быть болгаркой,
Давай-ка ты соглашайся,
Соглашайся и потурчися.
Ты будешь белой турчанкой,
Женою царя Мурада.
Ой, Мара, тебе пожалую
Добру половину Царьграда,
Ёдрене со всем базаром,
С мечетью султана Селима.
И еще тебе пожалую,
Будешь ты Валахией править,
Царские собирать налоги!»
Тут Банко ответил Маре:
«Ой, Мара, мила сестрица,
Коль тебя царь улещает,
Ты ему так ответствуй:
«Легко мне, царь, согласиться,
Потурчиться еще того легче,
Только ты мне тогда пожалуй
Добру половину Царьграда,
С церковью потурченной,
С церковью Святой Софией,[563]
Только ты мне тогда пожалуй
В твоей турецкой столице
Царство свое и визирство,
Да еще ты мне, царь, пожалуй
Перстень царский с печатью!»"»
И встала девушка Мара,
Взяла корчаги на плечи
Да пошла себе за водою.
Царь Мурад из окна кличет:
«Ой, Мара, белая болгарка,
Откажись быть болгаркой,
Давай-ка ты соглашайся,
Соглашайся и потурчися!»
А Мара царю сказала:
«Легко мне, царь, согласиться,
Потурчиться еще того легче,
Только ты мне тогда пожалуй
Царство свое и визирство,
Перстень царский с печатью,
Добру половину Царьграда
С церковью потурченной!»
Царь Мурад ответил Маре:
«Пусть язык у того отсохнет,
Кто тебя научил, Мара,
Требовать у меня царство,
Царство мое и визирство!
Царство-то у меня отцово,
А визирство досталось от деда.
Я отдам свою голову лучше,
Нежели Святую Софию!»
