Юноше никак не удавалось собрать мысли: с одной стороны, шаман подчеркивал, что Олег и Каур переступили черту, и значит, произошедшее ночью было преступлением. С другой же – все слова этого странного человека дышали такой искренней расположенностью, что выходило, как будто никакого преступления тут и не было…
«Как звук хлопка одной ладонью. И есть, и нет его».
Тем временем они подошли к подножью Новой лестницы, на ступеньках которой сидела худощавая женщина в длинном холщовом платье. На ее лице проступали многочисленные морщинки, однако она была все еще очень красива увядающим очарованием поздней осени.
– Инесса, здравствуй, любовь моя! Камень холодный, ты простудишься, – шаман расплылся в улыбке, но взгляд его был как вата, в которую спрятали колючку. – Олег, позволь представить тебе мою жену, старшую из клана Лицедейки.
Олег понятия не имел, что надо сделать, и потому молча поклонился.
– Козел ты, Яшка. Безрогий, – сказала женщина, нахмурившись. – Опять вчера со своей контрабандисткой барахтался?!
– Не контрабандисткой, а контрабасисткой, – умиротворяюще возразил Заквасский, поднимаясь по лестнице мимо жены. – И не барахтался, а ловил рыбу. Ты же знаешь, у меня с ней платонические отношения.
– Платон был тем еще извращенцем, – ответила Инесса с нотками иронии.
– Я тебя уважать начинаю, – заулыбался шаман, остановившись на мгновение. – Гляжу, общение с Фаиной на пользу идет. Уже сарказму тебя научила.
– Не она, а ты меня научил, и не сарказму, а цинизму, – проговорила Инесса, отворачиваясь от мужа. – Ты так и не поинтересуешься: приходила Фаина или нет?
– А чего интересоваться? По тебе и так ясно: приходила!
Заквасский с Олегом продолжали подниматься, и когда Инесса больше не могла их слышать, шаман сказал:
– Вот так уже тридцать лет она меня к статуям ревнует. Так что, пацанчик, еще неизвестно, может, оно и к лучшему, что тебе на Каур жениться нельзя. Наши женщины очень похожи!
– А кто такая эта Фаина? – спросил Олег, чувствуя, как опять вторгается пугающая реальность, сбивая привычные рамки разумной жизни.
– О! Необыкновенная женщина. И превосходнейшая актриса, – Ян даже глаза закатил от восторга. – Родилась в Таганроге. Я так жалею, что нам не довелось познакомиться. Она умерла в год моего рождения. Вот будет время, сходим, проведаем ее. Но это позже, как ты сам догадываешься. А пока нужно понять, кто из покровителей почтил своим присутствием наш праздник.
– Зачем нужно?
– Только на основании этих сведений я смогу сделать верное предсказание о судьбе общины, – ответил шаман с тяжелым вздохом. – И меня уже очень сильно беспокоит, что дух Отшельника не появился.
– Кажется, со мной говорил державный орел, – произнес Олег.
Он помедлил минуту, а потом выложил все, что довелось ему испытать в ночь Откровения.
– Радует, что Творец и Сказитель появились, – сказал Заквасский. – Значит, с урожаем будет все в порядке. Что ж два великих духа-покровителя присутствовали на празднестве, один отсутствовал… все-таки хороших примет больше! Но то, что вчера нашего покровителя не наблюдалось, это очень плохо.
– Почему? – спросил Олег.
– Потому что Отшельник – дух увядания. И, значит, малой кровью не обойдется, не миновать многих смертей…
– Но скажите, как такое возможно?! Ходящие фигуры, летающие, говорящие… один даже курил… они же из металла, неживые! – закричал юноша, схватившись за голову, так как боялся по-настоящему сойти с ума.
– Испугался? Понимаю, – шаман успокоительно похлопал его по плечу. – Когда я начал экспериментировать с листьями киндеровых деревьев и все это со мной начало происходить, я тоже боялся. Не знаю, насколько тебя устроит моя гипотеза, но видишь ли, глупо считать нашу планету просто куском космической грязи, который летает по орбите вокруг затухающей звезды. Природа-то живая. Может быть, иначе, чем ты или я, но живая и думающая. Поэтому, когда ядерные взрывы, которых были сотни или тысячи, перемешали ментальные слои и выжгли часть астрала, то в самой ткани мироздания образовались дыры и начали случаться вещи, о которых говорилось только в сказках.
Заквасский остановился и обвел руками небо и землю таким широким жестом, будто обнимался с окружающим.
– Просто запомни, что мы живем совсем в другом мире, чем раньше, – продолжал Ян. – Эпоха людей прошла, наступила эпоха нуклеаров. Жаль, что там, в Лакедемоновке этого еще не поняли. А может быть, догадались, но хотят сохранить прежний порядок, консерваторы хреновы, поэтому уничтожают всех мутантов, чуют за ними будущее. Конечно, чтоб полноценно исследовать явление, пригодился бы научный институт, да где ж его взять? Ведь у меня нет элементарных ответов: только ли в Таганроге так происходит, или в других местах тоже? Что усиливает реакцию? Возможно, скопление нуклеаров-воспринимающих, или наличие многовекового культурного слоя в городе, или еще что-то… Все это надо обязательно узнать, но потом, потом, а сейчас сам видишь, наиглавнейшее – выжить!
Как ни странно, однако Олег немедленно расслабился. Хотя он не понял и половины из сказанного Заквасским, но оказалось – всем диким явлениям есть рациональное объяснение, пусть пока для него недоступное; а еще успокаивал тот факт, что даже такой знающий человек, как шаман, был сперва устрашен. Но более всего помогло слово «выжить!», которое сразу же переключило внимание на решение неотложных практических задач.
Несмотря на бессонную ночь, животноводы не могли себе позволить такую роскошь, как утренний отдых, потому что домашние животные не имели понятия о Празднике Откровения и требовали как обычно кормежку.
Поэтому когда шаман и Олег появились в землях клана Творца, то увидели, что работа производилась, как в любой обычный день: кто-то чистил курятник, кто-то, вымыв корыто, наливал свежую воду, кто-то перебивал на новые места колья, к которым были привязаны козы…
Кислова удалось обнаружить возле памятника Петру Первому, где он благочинно храпел, привалившись плечом к постаменту.
– Вот, пацанчик, посмотри на идеального правителя, – шаман изобразил восхищение и почтительность. – Он не вмешивается в дела подчиненных, а каждый подчиненный знает свои задачи и место. Гораздо хуже, когда правитель деятелен и непоседлив, а все инициативы его тонут в болоте неисполнения и пофигизма. Отсюда какой мы можем сделать вывод?
Юноша пожал плечами.
– Что построение правильной системы важнее личных качеств, – ответил сам себе Заквасский. – Так воздадим личности личное, а системе системное… Валера, Валера! – Ян принялся расталкивать Кислова.
