Адриано – брат…
Флора тем временем прижалась к нему ещё крепче, и Белла решила, что шанс прошёл. Другое дело, что удостаивать внимания фламандку она не собиралась.
– Тебе не хватает внимания, Ксандер? – она легко подняла бровь отточенным движением, перенятым у дона Франсиско.
Ксандер в кои-то веки не нашёлся что ответить. Зато слова нашлись у Флоры.
– Мы все здесь любим нашего принца, – проворковала она, пожав округлыми плечиками – но в её голосе прозвенела резкая нотка, словно лопнула струна. – Мы же не в Иберии.
– Флора, нам действительно пора, – с нажимом произнес её братец, не отрывая взгляда от начавшего хмуриться Ксандера.
Это он верно заметил, решила Белла.
– Это правда, не в Иберии, – сказала она, отчеканивая каждое слово. – Там умеют друзей выбирать по достоинству…
– Белла, – мягко сказала Одиль.
Это была не самая хорошая мягкость, по опыту Беллы, но она знала лучше венецианки, когда бой был почти выигран, и надо просто нанести точный добивающий удар.
– … так что напомни мне, Ксандер, на будущее исправить твои вкусы.
Кровь отхлынула от лица Ксандера, а вот Винсент, наоборот, пошёл красными пятнами и шагнул вперед, сжимая кулаки. Адриано тоже чуть двинулся вперед; Одиль, как обычно, – наоборот, немного в сторону. Белла оценила обстановку – и то, как прибавилось любопытных зевак, пусть и пока поодаль, и даже то, как резко потемнело небо: вот незадача, только дождя не хватало.
– Винсент!
На резкое восклицание Ксандера долговязый фламандец поднял на него тяжёлый взгляд, под скулам ходили желваки – но благоразумие или послушание, победило.
– Мы уходим, – уронил брат Флоры после молчания и ухватил сестру за руку.
Та явно собралась что-то сказать, но брат без обиняков оттащил её в сторону, только что ладонью рот не зажав.
– Имей уважение к принцу!
Не без сопротивления, она наконец сдалась и дала себя увести.
– В будущем я вам всё напомню, сеньора.
Внутри неё что-то жглось, но не огнём, а будто кислотой, и она вдохнула, собираясь оставить за собой последнее слово, но тут ей прямо на макушку упала тяжёлая капля дождя. Она замерла, а паузой воспользовался Адриано.
– Сабелла, прекрати.
Вот сейчас было очень хорошо видно, что Адриано и Одиль – брат и сестра, несмотря на разницу в масти: глаза у него сузились точь-в-точь как у неё, и поблескивало в них – нет, не северный лёд сестры, но что-то такое же холодное и предупреждающее. Белла едва не поёжилась, словно под порывом внезапно резкого ветра.
– Извини, Адриано, но это было и в самом деле неприлично. И Ксандеру стоило подумать, прежде чем…
– Флора – моя подруга детства, – отпарировал Ксандер. – Не знаю почему у вас, сеньора, появляются насчет нас неприличные мысли.
– Возможно, потому, что она смотрит на тебя, как Одиль на десерт. – У Одили рядом вырвался нечленораздельный звук, а Адриано тихо фыркнул. – Пошлости на публике я не потерплю. А тем более – когда кто-то трогает то, что принадлежит мне.
Наступила пауза. Одиль смотрела изучающе и слегка устало, как на недоделанную вышивку, Адриано – мрачно и возмущенно, словно впервые её слышал. А Ксандер отвернулся и молчал, вглядываясь куда-то в сторону не видимого за домами моря.
– Мне казалось, сеньора, что вы уже выросли из того, чтобы играть мной как куклой.
– Я думаю, – очень нейтрально сказала Одиль, – что нам пора в обратный путь.
Ксандер взглянул на неё так, будто она говорила на непонятном языке, а потом вдруг быстро огляделся и вздохнул, когда увидел, как озабоченно на него смотрят прохожие. Тут же он провел рукой по лицу, а потом слегка улыбнулся и подал руку. Улыбка предназначалась Одили, рука – ей, Белле.
– Пожалуй, что пора. Успеем к обеду.
Нельзя сказать, чтобы на этом они сильно спешили: Ксандер даже, притормозив около какой-то уличной торговки, подал Одили букет тюльпанов – она благодарно рассмеялась и зарылась в него лицом так, что исчезла по плечи. Адриано, которого никто никогда не обходил в галантности, тут же снабдил таким же Беллу, оставив всякую холодность. Оба букета отправились в корзинки на переднем колесе велосипедов, Ксандер подхватил ещё какие-то припасы в лавке, где ему их заботливо завернули в бумагу, и наконец они вновь выехали на дорогу между тюльпановыми полями.
Ехали они спокойно – если не считать упоенно носившегося Адриано: воздух был тихим, тёплым и ароматным, дышащим цветами и морем. Белла крутила педали своего велосипеда, уже совершенно с ним освоившись, и с удовольствием подставляла лицо ветерку. Что бы кто ни говорил, день, в её понимании, вполне удался.
– Эй! – крикнул Адриано, а потом лихо подрулил к приостановившемуся Ксандеру, у которого затормозила и Белла, и Одиль. – Слушайте! А может, к морю? Я ещё не голодный, если честно.
– Ну уж нет, – вырвалось у Беллы вперед мысли, и она даже поёжилась. – С меня хватит. И потом, – она глянула на небо, – дождь вот-вот начнётся!
Брат и сестра переглянулись, и Одиль легко дёрнула плечом – её эта перспектива, похоже, не сильно пугала. Лицо Ксандера оставалось непроницаемым. Наверняка он хотел к морю, подумалось Белле. Но обойдется.
– Вообще не думаю, что мы заблудимся, – заметил Адриано. – Я тот маяк неподалёку от вашего дома видел, так что как-нибудь вырулим.
Ксандер прищурился, глядя вдаль и словно что-то подсчитывая, а потом кивнул.
– Сейчас отлив, – сказал он. – И до сумерек далеко. Да, не заблудитесь.
– А если русалки? – азартно поинтересовался Адриано. – Что делать?
Ксандер хмыкнул.
– Не целуйся с ними.
Адриано расхохотался и умчался прочь, Одиль светлой тенью за ним.
***
Предчувствие Беллу не обмануло: небо продолжило темнеть, но пока больше не упало ни капли. Ксандер ехал молча и довольно быстро, и она, упрямо стараясь не отстать, почти не глядела по сторонам, а только на его спину.
Поэтому успела затормозить даже с некоторым изяществом, когда Ксандер вдруг остановился.
Дом ван Страатенов – точнее, поместье, учитывая всякие пристройки и флигели – уже был совсем близко, но не настолько, чтобы Ксандер решил спешиться – тем более что он хоть и слез с велосипеда, но идти вперед не спешил. Озадаченная, она последовала его примеру, обходя его, чтобы наконец разглядеть, что там такое он увидел на дороге.
В сгущающейся грозовой тьме по дороге к ним шел человек, высокий и худощавый. Он шагал широко, размеренно и спокойно, никуда не торопясь, но и не медля. Белле не нужно было видеть больше, чтобы легко себе представить: чёрные волосы его затянуты в аккуратный низкий хвост, лицо – абсолютно непроницаемо, а холодные глаза смотрят
