есть “Слеза дракона”, это правда?
– Да, вас не обманули, это главная реликвия нашего храма. Если изволите, я могу сопроводить вас к месту его хранения.
– Буду очень признателен.
Сопроводив гостей к ходэну, Сайгё остановился перед ступенями к зданию, что привело царевича в замешательство. Сам старейшина молча стоял на месте, глядя на деревянные узорчатые двери.
– Мы не пойдём дальше, господин Фудзивара? – спросил Владислав.
– Увы, Ваше Высочество, заходить внутрь могут только члены семьи Фудзивара – ответил Сайгё.
– Не могли бы вы сделать исключение для Его Высочества? – спросил Генрих.
– К сожалению, нет, мне нельзя ослушаться закона.
На лице Владислава появилось заметное разочарование, сменившее небольшой энтузиазм, который принц испытал подойдя к святилищу. Погладив перевязанную руку, принц грустно взглянул на двери ходэна.
– Что же, закон есть закон – сказал Владислав – не будем испытывать судьбу. Однако, не могли бы вы, хотя бы на словах, описать мне меч? Вы видели его?
– Да, видел, более того, мне приходилось им воспользоваться – задумчиво сказал Сайгё – знаете, сам по себе меч чрезвычайно красив, нет во всём свете такой же прозрачной стали, как у Слезы дракона. В бою она придаёт невероятных сил, которая переполняет всё твоё тело! Кажется, что никогда ты не и будешь столь же могущественным, как в этот миг… однако, когда всё заканчивается, понимаешь, сколь чудовищными были твои поступки, насколько безжалостным ты был, не слушал криков и мольбы о прощении – тут старейшина сделал небольшую паузу, погладив седой ус – никому и никогда нельзя держать это оружие в руках, поэтому оно так строго охраняется.
Химико впервые слышала такое описание меча. Ранее Сайгё лишь пространно говорил о Слезе дракона, говоря лишь о том, что это оружие опасно и слишком сильно. История о том, что дедушка использовал меч ошарашил юную Фудзивара. Царевич же выглядел скорее впечталённым, в его глазах появился ранее не видимый блеск, а на лице возникла тонкая ухмылка. Казалось, он услышал ровно то, что хотел, но будто сдерживался, чтобы не показать восторг слишком ярко.
– Владение мечом определённо несёт в себе издержки – сказал Генрих, пытаясь не допустить лишних слов от царевича – однако, неужели они закрывают собой всю потенциальную пользу? Всё же, война часто предполагает жестокость.
– Поверьте, вы очень сильно пожалеете о такой жестокости. Это не упёртость и не страсть, скорее одержимость, которой невозможно управлять, словно страшная стихия поселяется в вашей душе.
– Вы не готовы пожертвовать частью своей свободы воли, ради победы, господин Фудзивара? – сказал Владислав, держась за правую руку.
– Однажды я сделал это, но цена этой жертвы оказалась слишком велика – грустно сказал Сайгё.
– При всём уважении, господин Фудзивара, мне всегда не нравилась в людях одна черта – сказал Владислав – ваша жизнь очень коротка, поэтому вы слишком цепляетесь за своё прошлое, поэтому вы редко идёте на риск, даже когда это было бы вам на пользу. Может, стоит перестать прятаться от тяжёлых битв?
Поняв, что разговор уходит в рискованное русло, Генрих попытался вмешаться в диалог, чтобы сгладить углы, но Владислав остановил помощника, не дав проронить и слова.
– Лучше подумайте над моими словами, господин Фудзивара, это ещё может вам помочь.
Сказав это, Владислав и Генрих развернулись и покинули территорию храма. Сайгё молча проводил их взглядом, в котором едва заметно читалась тревога.
– О чём это он, дедушка? – спросила Химико.
– Не забивай голову – ответил Сайгё – ты ведь придёшь сегодня вечером потренироваться, Химико?
– Ты же сказал, что сейчас не сможешь…
– Сегодня можно, приходи обязательно, Химико – строго сказал старейшина.
– Х-хорошо…
Впереди был ещё целый день. Весна уже подходила к концу, потому солнце очень долго оставалось на небосводе, лёгкие освежающие ветра сменялись штилем, сулившим начало тропической жары. Пингвины уже разбились по парам, собирая гнёзда из водорослей и веток деревьев, которые вынесло в море штормом. На прибрежной линии обороны кипела работа по распределению экспедиционного корпуса по новым местам, в которой участвовали все три старейшины и союзные командиры. Сам город же чувствовал приближающуюся битву: богатые горожане собирали вещи, готовясь уехать в столицу, находившуюся в глубине острова, а жители победнее продолжали работать, как прежде, лишь надеясь на лучшее.
Школа заметно опустела за время войны. Многие уехали подальше, в безопасные города, а кому-то стало просто не до учёбы. Химико, как и её друзья, были среди немногих оставшихся. В тот день, юной Фудзивара не хотелось идти в школу, но после утреннего разговора с дедушкой, огорчать его хотелось в последнюю очередь. Химико даже пришла вовремя, не отвлекаясь на развлечения или происходящее в Тогенкьё. Несмотря на это, разум девочки был полностью погружён в размышления о рассказе Сайгё. Отвлечённость подруги сразу заметила Хината, которая вновь присела с подругой за одну скамейку на школьном дворе во время большой перемены.
– Что случилось? – сразу спросила староста.
– Знаешь, сегодня я впервые испугалась войны – ответила Химико слегка дрожащим голосом.
– Ты испугалась?! Ты?! – удивилась Хината.
– Да – ответила Фудзивара, сжав портфель в руках – когда погибли Сагису-сан и Асикага-сан, я чувствовала злость, жажду мести, но не страх. Мне казалось, что война – это просто, что я
