необходимого для строительства титалия принадлежала исключительно Едрилу ирх Тхрору и его родичам, а их, как следовало понимать, разовые прибыли не интересовали. Как и нашего разлюбезного мэра, который исправно придерживался одного правила: ”Лучше иметь меньше да чаще, чем рвануть один раз и, не дай бог, надолго опечалиться”. Так что "война" обещала быть долгой и прибыльной для обеих сторон. Но это так, городские сплетни.
Снег валил реже и мельче, видимость улучшалась. На востоке виднелось вечнозеленое Древо эльфов. Почти бессменная зима Бьёрсгарда коснулась только его верхушки, вычернив торчащие в разные стороны ветки. Ниже по-весеннему курчавилась нежная листва, которая лучилась мягким золотистым светом. Тепла от этой "батареи" хватало, чтобы превратить район остроухих в цветущую поляну. Крытые коричневой черепицей домики были разбросаны по ней в естественном беспорядке, как пеньки вдоль просеки центральной улицы. Когда-то прогуляться по ней мог любой, независимо от происхождения. Сегодня туда не пускали даже полицию, предпочитая разбираться с преступностью силами чистокровной эльфийской милиции.
Имей я желание повертеть головой, смогла бы теперь разглядеть и троллий Заагхташ на западе с белоснежной башней Медицинской Академии. Туда, вопреки всеобщим тенденциям, пока еще принимали не только троллей. И, возможно, даже черные гранитные замки вампиров на севере. На юге возвышалась Ведьмина гора, куда течением времен помимо людей сносило всякий сброд, отвергнутый остальными расами. Неудивительно, что с каждым годом Грязные Кварталы все ближе подбирались к ее подножию в стремлении удовлетворить растущие потребности местных в "развлечениях".
Я прожила в Бьёрсгарде всю жизнь, сиречь двадцать пять полноценных ведьминских лет, и не видела этот город другим.
Глава 8. Счастливого костерка!
Двери вагончика разъехались, и я с наслаждением вдохнула холодный воздух. Он насквозь пропах деньгами, драконьей кожей и дорогим парфюмом. Это был деловой центр Бьёрсгарда. Десять кварталов на сотню разновеликих небоскребов, тринадцать банков, восемнадцать ресторанов и пять по-настоящему шикарных бутиков вокруг небольшой площади в самом его сердце.
Здесь текла особенная и стремительная жизнь. Гудели такси, кричали разносчики газет, сновали туда-сюда почтовые дракончики. Куда-то вечно спешащая толпа – одни и те же лица банковских клерков, адвокатов, финансистов и их секретарш, устремлялась сразу во всех направлениях. И, конечно же, вездесущие туристы.
Отовсюду неслись возбужденно-восхищенные голоса и сверкали фотовспышки. Всем хотелось фотографию на фоне гигантской, переливающейся золотыми огнями ели перед входом в "Йотун Холл". А ведь здание агентства и само по себе заслуживало особого внимания. Хотя бы потому, что хрустальной пирамидой возвышалось над своим собратьями из стекла и бетона, по меньшей мере, на двадцать этажей. Но все-таки ель… Ель была несказанно хороша. Пушистая, разлапистая, ароматная. С большой светящейся надписью на макушке – "Счастливого Миллениума!". Только станет ли он таковым?
Завершалось второе тысячелетие. Менялись эпохи. Рыбы уступали место Водолею. Разрушение обещало стать Созиданием. Чем не повод для праздника, ан нет. Смутное ожидание глобальной непрухи витало в воздухе. Не здесь, так на страницах газет и в речах не в меру ретивых проповедников Судного дня. От цифры с тремя нулями веяло холодом, и обычный для Бьёрсгарда мороз здесь был нипричем. Это был холод могилы или склепа, который пробирает до костей, даже в полуденное пекло. Всевозможные вещие старцы и дипломированные пифии в один голос обещали – скоро наш проклятый мир получит по щам за все зло, что в нем творится. Чушь, конечно, собачья, но поневоле задумаешься.
Всеобщая истерия побуждала творить такое, на что у многих раньше не хватило бы духу. Народ бунтовал, благо поводов хватало. Богачи открыто делили власть и деньги с Инквизицией. Та в свою очередь один за другим выпускала ограничительные магические декреты, и простой люд все туже затягивал пояса под маркой всеобщего блага. Энергетические хранилища подвергали консервации, магические накопители дорожали, цены на бытовую магию взлетали до небес. Все чаще слышались призывы к борьбе с инквизиторским произволом, уничтожению высшей крови, а то и к возвращению на поверхность планеты, где никому не придется платить за принадлежащее по праву. А Инквизиция занималась любимым делом.
Смутьянам быстро затыкали рот, митинги разгоняли, бунты жестко подавляли. В Управление забирали любого, кто осмеливался открыто высказывать сомнения по поводу истинности и справедливости установленного Инквизицией порядка. Городские тюрьмы переполнились теми, кто таки не сумел вовремя заткнуться.
Пока я разглядывала ель, мимо пробежал мальчишка и успел сунуть мне в руки какой-то листок. Мазнула по нему взглядом, предполагая увидеть приглашение на очередную предпраздничную распродажу, но в глаза бросился совсем другой заголовок: "Покайся, пока не поздно!". Бесполезная макулатура тут же полетела в ближайший мусорный ящик. Мне ли было задумываться о спасении?
Не успела я избавиться от одной агитки, как меня осчастливили другой. Это был трехстраничный вестник Братьев Пламени. Вообще-то, и их повстанческо-террористическое творчество не сильно вдохновляло, однако на этот раз им удалось заинтересовать и меня. Вначале даже показалось, что я ошиблась. Пришлось остановиться посреди дороги и уткнуться носом в первую полосу.
"Инквизиция снова заметает следы! Не потерпим издевательств над народным героем!" – быстро читала я, не слишком, впрочем, вникая в суть тревожно-красного заголовка. Меня интересовала размещенная под ним черно-белая фотография.
Это был дэ Аншэри. Несмотря на откровенно злобный взгляд и черный форменный китель, он больше походил на супермодель в модном прикиде. Рядом с ним стоял другой инквизитор в боевых доспехах. Им я уделила гораздо больше внимания. Новая модификация, еще не поступили на черный рынок в Грязных Кварталах. Достать такие было ой как не просто. У меня даже кончики пальцев начали зудеть от желания потрогать, но я все-таки прочла мелкий шрифт под фотографией и поперхнулась.
"Глава комитета внутренней магической безопасности Дэланакар дэ Аншэри после жестокого избиения Ч. Солла", – трижды перечитала я. Твою же ж мать!
Теперь я вспомнила, где слышала имя этого упыря. Какое-то время назад в новостях то и дело крутили сюжет о Совете инквизиторов, где выступал дэ Аншэри, пытаясь привлечь внимание к деятельности "Йотун Холл". Вероятно, я, как и всегда, была слишком занята, чтобы обращать внимания на такие мелочи.
Швырнула скомканный вестник мимо мусорного ящика и заработала локтями, пробираясь ко входу в агентство. И вскоре обнаружила за главной праздничной достопримечательностью очередной митинг. Народ вовсю размахивал самодельными плакатами, суть которых сводилась к одному – все хреново и кто-то должен за это ответить, но делал это как-то слишком уж тихо. Поблизости не было ни одного полицейского наряда, зато прессы хватало с избытком. Журналисты, словно стервятники, облепили припаркованную у входа машину. Вспышки полыхали быстрее пулеметных очередей, искрами рикошетя от затонированных стекол. Кто бы ни был внутри, выходить он явно не собирался.
Рядом со мной оказалась парочка туристов. Парень подпрыгивал, пытаясь разглядеть,
