глаза.
Посмотрел на меня. Зрачки чуть расширились, и я понял — он меня узнал.
Я добавил ещё немного энергии. Его матрица жадно всасывала магию и сразу направляла её на лечение тела.
Спасибо Померанцеву — у меня был достаточный запас.
— У тебя есть шанс выжить, — сказал я лежащему человеку. — Моргни один раз, если это тебя интересует.
Человек медленно закрыл и открыл глаза.
Доктор Лунин остался возле пациента.
В его палате он посадил двух охранников. Предварительно я проверил их матрицы. Они оказались нулевыми.
Но лучше быть живым параноиком, чем…
— Дай-ка мне свой телефон! — сказал Бердышев.
— Зачем? — удивился я.
— Ты же у нас теперь покойник, — объяснил Жан Гаврилович, — а покойники редко отвечают на телефонные звонки. Давай, и не спорь! Верну после Императорского приёма. Кстати, пока тебе придётся пожить в госпитале.
Он забрал телефон и уехал по каким-то важным делам. А я снова пошёл в реанимационную палату.
— Он уже может говорить, — предупредил меня доктор Лунин.
— Отлично, — улыбнулся я.
Затем повернулся к пациенту.
— Кто тебя послал?
— Не знаю, — еле слышно прошептал он.
Спор показался мне пустой тратой времени.
— Дурак, — хмыкнул я. — Сейчас твоя матрица полностью завязана на меня. Смотри!
Я потянул из него энергию.
Тело человека выгнуло судорогой, глаза его вывалились из орбит.
— Я, правда, не знаю! Я никогда не видел его!
— Зачем ты напал на меня?
— Мне приказали тебя убить. Приказ передала цыганка возле Николаевского вокзала.
— Ничего себе у вас способы связи! Ты понимаешь, что твой хозяин ни за что не оставил бы тебя в живых?
— Теперь понимаю, — прошептал человек.
— Теперь? А раньше?
— Раньше всё было, как во сне. Я получал приказ и выполнял, не задумываясь.
— Что изменилось? — спросил я.
Хотя и так знал ответ.
— Я чувствую пустоту.
— Как тебя зовут? — спросил я, чтобы он хоть немного расслабился.
— Иван. Иван Иванович.
— Скажи, Иван Иванович, у тебя был экстренный канал связи? Если бы тебе удалось меня убить — как бы ты сообщил об этом хозяину?
— Нужен компьютер с выходом в Сеть, — ответил он. — Я должен оставить под определённым сообщением комментарий.
— Какой?
— Дело сделано.
— Замечательно!
Я повернулся к Лунину?
— Доктор, где у вас ближайший компьютер?
Жан Гаврилович вернулся только к вечеру и бросил мне свёрток, крест-накрест перетянутый шпагатом.
— Держи, покойничек!
— Что это? — удивился я, разворачивая шуршащую бумагу.
В свёртке оказались костюмы — светло-серый из лёгкой льняной ткани и строгий из плотной шерсти.
— Какого чёрта ты попёрся в ателье? — заорал я на Бердышева.
— Потому, что легенда должна быть безупречной, — строго ответил он. — Потом утешишь свою портниху.
— Неужели нельзя было обойтись без этого?
— Значит, нельзя. Я тебе больше скажу — я ещё и к мастеру Казимиру заехал. Теперь он тоже думает, что ты умер. Скандалит и требует выдать тело для торжественных похорон на лучшей лужайке фермы. Я сказал, что тело останется в морге до конца следствия.
— Ну, спасибо!
— Ты сам это придумал. Кстати! Объясни мне, что у мастера Казимира делала баронесса Поклонская? По её словам, она искала тебя.
— А какой сегодня день?
— Суббота.
Чёрт!
— Жан Гаврилович, ты рехнулся⁈ Ну, какой из него рында?
Померанцев бросил на меня выразительный взгляд, а затем с возмущением уставился на Бердышева.
Рында — это личный императорский охранник. Их отбирают из тысяч кандидатов, и отбирают очень тщательно.
— Вот, посмотри!
Померанцев обернулся к двери.
— Заходи, Боря!
В госпитальную палату вошёл великан.
В плечах он был, куда шире, чем дверь палаты. И на голову выше — ему пришлось пригнуться, чтобы не выбить верхний косяк дверного проёма покатым лбом.
Здоровяк неуверенно озирался по сторонам. В левой руке он держал плотный чёрный пакет. В правой — кожаный футляр необычной формы.
— Зачем ты его целиком сюда привёз? — удивился Бердышев. — Нам же только несколько волосков нужны.
Услышав этот странный вопрос, Боря насупился и оглянулся на Померанцева.
— Для наглядности, — усмехнулся Померанцев. — Императорский охранник — это не вышибала в баре. У него своя роль в церемониале. Боря, покажи!
Боря положил футляр на стол и снял пиджак. Из пакета он достал длинную фуфайку. Кажется, в старину такая одежда называлась кафтаном.
Фуфайка была сшита из белого бархата и украшена золотой вышивкой.
Боря надел фуфайку на свои мощные плечи и открыл кожаный футляр.
В футляре лежал топор.
Этим топором можно было запросто отрубить голову носорогу. Длинное лезвие выгибалось хищным полумесяцем. Остриё блестело в свете электрических ламп.
Мало того! Навершие топора украшал узкий копейный наконечник — тоже остро отточенный.
Топор был насажен на корабельную мачту, которую для удобства транспортировки распилили надвое. Боря вставил одну часть рукояти в другую и повернул до характерного щелчка.
— На караул! — скомандовал Померанцев.
Боря вскинул топор на плечо. Острый наконечник воткнулся в лампу, и она разбилась с тихим жалобным звоном.
Тонкие осколки посыпались на пол.
— Руби!
Неуловимым движением Боря обрушил своё чудовищное оружие на больничный стол.
Стол хрустнул и развалился пополам.
— Стоп! — заорал Бердышев. — Хватит!
— Что это за хреновина? — спросил я, имея в виду Борино оружие.
— Бердыш, — гордо ответил Померанцев.
Я с удивлением посмотрел на Жана Гавриловича. Так вот откуда у него такая фамилия!
Остановив Борю, Бердышев взял руководство операцией в свои руки.
— Боря! Поставь топор и сядь сюда!
Он указал на стул.
Боря молча покачал головой. Он был прав — хлипкий больничный стул ни за что не выдержал бы этого колосса.
— Тогда на кровать! Доктор, у вас есть ножницы?
Хирургическими ножницами Жан Гаврилович ловко срезал несколько волосков с Бориной макушки. А затем жестом фокусника вытащил из кармана стеклянный пузырёк.
Бердышев открутил пробку и опустил волоски в широкое горлышко. Несколько раз тряхнул пузырёк и протянул его мне.
— Пей!
Ага, эту магию мы уже проходили!
Я зажмурился и сделал несколько глотков.
Похоже на грушевый лимонад с нотками мяты.
— Пей до дна! — махнул рукой Жан Гаврилович. — Казимир обещал, что действие продлится не меньше суток. Хватит с головой!
Я допил зелёную жидкость.
В голове мягко щёлкнуло. Пол внезапно стал чуть ли не на полметра дальше, а потолок, наоборот опасно приблизился к моей голове. Я пошатнулся и ухватился за спинку стула. Стул заскрипел.
— Красавец! — гордо сказал Жан Гаврилович.
Его макушка маячила где-то в районе моего подбородка. Чтобы смотреть мне в лицо Бердышеву приходилось задирать голову.
— Полюбуйся!
Он кивнул мне на шкаф с зеркальными дверцами.
В зеркале отражался брат-близнец Бори — такой же мускулистый и широкоплечий.
Я напряг чудовищный бицепс и довольно улыбнулся.
Круто!
— Боря, покажи ему, как управляться с бердышом! Мебель можете не жалеть, главное — себе ничего не отрубите!
Боря готовно поднялся с кровати.
— Погоди! — сказал я ему. — Иди сюда!
Чтобы поместиться в зеркало вдвоём, нам пришлось отойти к самой стене.
Зато фотка вышла — что надо!
Потом похвастаюсь баронессе!
Боря показал мне, как вскидывать бердыш на плечо и ставить его к ноге. С остальными фехтовальными премудростями мы решили повременить до лучших времён. Всё же, я выходил не на арену Колизея, а на торжественный Императорский приём.
— Зато позиция у тебя будет — лучше не придумаешь! — довольно сказал мне Жан Гаврилович. — Прямо напротив Трубецкого.
Мне затея Бердышева тоже понравилась. Если что — рубану Трубецкого топором, и хана предателю!
Борю мы оставили дежурить в палате Ивана Ивановича. Чтобы не вызывать подозрений у медицинского персонала, его одели в безразмерный белый халат.
В этом халате Боря был точь-в-точь как добродушный медбрат из отделения для буйных помешанных.
Я переоделся в Борин костюм и подхватил футляр.
Несколько минут полёта по петербургским проспектам на внедорожнике Бердышева — и мы остановились у служебного входа в Императорский дворец.
Во дворце Померанцев отвёл меня в помещение для охраны.
— Переоденься в кафтан и жди вместе со всеми, — на ходу инструктировал он меня. — Я сам приду за вами и отведу к Императору. Вас будет четверо. Твоё место — впереди, слева от Алексея Николаевича.
Я слушал Померанцева вполуха.
На месте разберусь!
Вместе с другими охранниками я переоделся в кафтан. По их примеру вытащил из футляра бердыш, собрал его и поставил в специальную стойку.
Пользуясь свободным временем, я незаметно проверил матрицы остальных охранников. Судя по всему, до них Трубецкой со своими фокусами не добрался.
Значит, можно
