это затеял Трубецкой?
— Вероятно. А сейчас, Жан Гаврилович, тебе придётся довериться мне.
— Что ты собираешься делать? — нахмурился Бердышев.
— Я хочу проверить твою матрицу. Посуди сам — министр иностранных дел, урядник у чёрта на куличках, неизвестный, который напал на меня — все они наверняка действовали под влиянием Трубецкого. Ты знаешь — сколько ещё людей у него на крючке? И кто именно?
Жан Гаврилович сжал кулаки. Я напряжённо следил за ним — если Бердышев заражён, сейчас он, скорее всего, попытается меня убить.
А у капитана Императорской гвардии огромные возможности для этого!
Но Жан Гаврилович спросил только:
— Как ты собираешься это делать? Снова превратишься в оборотня?
— Попробую справиться так.
Не отводя от него взгляда, я принялся раскачивать свою матрицу. Чтобы было проще, сделал давно заученное движение руками и вызвал облачко водяного пара. Заморозил его в ледяной шарик, и потянул от шарика тонкую паутинку к матрице Жана Гавриловича.
Матрица Бердышева оказалась настолько мощной, что я залюбовался. Ослепительное белое сияние магических нитей напоминало свет звезды, в недрах которой кипит термоядерная реакция.
Я не удержался и сделал несколько глотков энергии. Чёрт, мне нужно было подпитать собственную матрицу!
Бердышев что-то почувствовал. Он вздрогнул и с подозрением уставился на меня.
Никаких следов чужой матрицы я в нём не нашёл.
— Чисто.
— Хорошо, — серьёзно кивнул Жан Гаврилович.
— Теперь давай проверим Александра Михайловича. Я хочу быть уверен, что меня лечит правильный доктор.
Бердышев протянул руку и нажал кнопку звонка.
Матрица Лунина тоже оказалась безупречной. Он гораздо тоньше чувствовал мои манипуляции, но не сопротивлялся им.
Когда я закончил проверку, доктор покачал головой.
— Не знаю, что и сказать. Константин, вам прямая дорога в медицину.
— Я подумаю, доктор, — вежливо согласился я. — Но сейчас у нас другие заботы. Жан Гаврилович, как мы можем достать Трубецкого?
— В поместье — никак! — твёрдо ответил Бердышев. — Оно слишком хорошо охраняется.
— Значит, надо воспользоваться его приездом в Петербург. Но до этого момента Трубецкой не должен ничего заподозрить.
Левой рукой я почесал в затылке. Рана под бинтом невыносимо зудела, мешая соображать.
— Если Трубецкой послал за мной своих людей, значит, он что-то знает про меня. Или подозревает. Возможно, он был в курсе экспериментов Стоцкого. Но скорее всего, информацию ему дал сам Император. Он ведь для того и ездил к любимому дяде — посоветоваться, и попросить помощи.
Бердышев и Лунин слушали меня, изредка переглядываясь.
— Доктор, как там раненый, — спросил я. — Пришёл в себя?
Александр Михайлович покачал головой.
— Нет, и скорее всего, не придёт. Он умирает.
Я ударил кулаком по одеялу.
— Плохо! У него должен быть канал экстренной связи с Трубецким. Вытащите его, доктор, хоть ненадолго!
Дверь палаты приоткрылась. Перепуганная медсестра просунул голову в щель.
— Александр Михайлович! К вам Император!
Я рывком сел в кровати.
— Ведите его сюда!
— Что ты задумал? — нахмурился Жан Гаврилович.
Но мне было не до него.
— Доктор!
— Проводите Его Величество в палату! — решился Лунин.
Медсестра исчезла.
Я закрыл глаза. Потянул ледяную паутинку сквозь стену в коридор, где уже слышались шаги и голоса.
— Ты с ума сошёл⁈ — прошипел Бердышев.
— Тихо! — рявкнул я, не открывая глаз.
Император был не один.
Рядом с ним шёл ещё кто-то.
Чёрт!
Я поспешно вытянул вторую ледяную нить и осторожно коснулся матрицы этого человека.
Померанцев, начальник дворцовой охраны.
Разумеется, он не отпустит Императора одного, особенно, после покушения.
И к Трубецкому он ездил вместе с Императором.
Я быстро проверил матрицу Померанцева. Она оказалась чистой, но проблем это не убавило.
Потому что в магии идущего рядом с ним Императора чувствовались слабые, но отчётливые искажения.
— Что, Костя? — шёпотом спросил Бердышев.
— Император под воздействием. Рядом с ним Померанцев, он чист, но может нам помешать.
В моей голове мелькнул сумасшедший план, но обсуждать его было некогда.
В долю секунды я накачал свою матрицу энергией. Это было несложно — она уже несколько часов активно работала.
— Я беру на себя Померанцева. А вы вдвоём…
Дверь палаты открылась.
— Константин! — с порога начал Император. — Вы должны…
Я, что было сил, ударил магической энергией по матрице Померанцева. Оглушённого Николая Владимировича отбросило к стене. Не давая Померанцеву опомниться, я раскрутил свою матрицу, словно водоворот и принялся торопливо вытягивать из него энергию обратно в себя.
Померанцев побледнел и сполз на пол.
Рядом с ним упал Император.
* * *
— Вы давали клятву, господа!
Император Алексей Николаевич попытался сесть, но у него это не получилось.
Руки и ноги Императора были пристёгнуты ремнями к больничной кровати.
— И сейчас мы исполнили клятву, Ваше Величество! — мрачно ответил Бердышев. — Ваш дядя, князь Трубецкой воздействовал на вас своей матрицей. Нам пришлось оглушить вас, чтобы Александр Михайлович мог стереть следы воздействия. Осторожно, я сейчас вас отстегну.
Жан Гаврилович принялся расстёгивать ремни на запястьях Императора.
— А где Померанцев? — спросил Алексей Николаевич, обводя нас тяжёлым взглядом.
— Спит, — ответил Лунин. — Я вколол ему снотворное.
— Вы совсем охренели, господа заговорщики⁈
Бердышев пожал плечами.
— Раньше у вас не было причин сомневаться во мне. И сейчас, Ваше Величество, я прошу вас подумать, а не действовать поспешно.
— Чёрт!
Император сел в кровати и потряс головой.
— Меня как будто трубой по голове ударили! Вы говорите — это затеял дядя? Не верю!
— Доказательства только косвенные, — ответил Жан Гаврилович. — Но есть способ проверить версию.
— Я слушаю, — помолчав, сказал Император.
Бердышев повернулся ко мне.
— Костя, изложи свою версию целиком.
Я кивнул.
— Князь Трубецкой был знаком с графом Стоцким и несколько раз ездил к нему в Каменку. Покушение на вас было совершено, когда вы возвращались от князя. В то же самое время напали на меня. Скажите, Ваше Величество — вы рассказывали обо мне князю?
— Рассказывал. Я упомянул, что именно вы обнаружили следы воздействия на матрице министра Головина.
— Всё сходится. Наконец, именно после этой поездки изменилась ваша магическая матрица.
Император сверлил меня тяжёлым взглядом.
— А мотив? Зачем дяде убивать меня — он всё равно не сможет претендовать на трон!
— Я не думаю, что Трубецкой хотел вас убить. Скорее — напугать и убедить, что вам необходима его помощь. А затем укрепить своё влияние на вас и править Империей, оставаясь в тени.
— Но вы не можете утверждать, что в мою матрицу вмешался именно Трубецкой?
Я покачал головой.
— Нет, пока не увижу его лично.
Император задумался.
— Допустим, ваши предположения имеют под собой основание. Как вы собираетесь их проверить?
— Для этого я должен умереть, — улыбнулся я. — А князь Трубецкой должен в это поверить.
* * *
— Доктор, отведите меня к нападавшему, — попросил я. — Я хочу на него посмотреть.
— Какой в этом смысл? — удивился Александр Михайлович. — Что вы хотите увидеть?
— Вы сказали, что он умирает от того, что его матрица разрушена. Может быть, я смогу её починить.
— До сих пор это никому не удавалось, — покачал головой Лунин.
— Тогда чем мы рискуем?
Доктор пожал плечами.
— Идёмте!
Мы вошли в реанимационную палату.
Человек на кровати был до подбородка укрыт простынёй. Его лицо поражало своей белизной, оно почти сливалось с подушкой. Нос и рот закрывала кислородная маска.
На подбородке лежавшего пробивалась седая щетина. От этого человек казался старше своих лет. Да и тёмные круги под глазами его не красили.
Не знаю, что бы у меня получилось, если бы матрица не была под завязку наполнена энергией, которую я отобрал у Померанцева.
Прости, Николай Владимирович!
Я вытянул вперёд руки и закрыл глаза. Лёгким движением пальцев создал два ледяных шарика, и потянул от них тонкие ледяные паутинки.
Матрицы у него не было. Вместо неё я обнаружил жалкие, тусклые ошмётки с оборванными разлохмаченными краями.
Неудачная была идея — запихивать меня в клетку!
За это он и поплатился.
Вкачивая небольшие порции энергии в ледяные нити, я принялся сшивать клочки его матрицы друг с другом.
Даже с закрытыми глазами, я чувствовал, что доктор Лунин внимательно следит за моими движениями.
Матрица человека постепенно собиралась в одно целое, но по-прежнему оставалась тусклой и безжизненной. Она напоминала лоскутный ковёр. Только здесь лоскуты были серыми, а соединяли их светящиеся цветные нити.
Я осторожно увеличил приток энергии. Кардиомонитор на стойке тревожно пискнул — у человека изменился сердечный ритм.
Внезапно он судорожно вздохнул и открыл
