венецианка.
***
В коридоре не было никого, но пустынности не было и на волос. Из-за дверей раздавались голоса, кто-то, судя по скрипу, двигал мебель; едва не стукнув их дверью, выскочила Леонор, глянула на них, безнадёжно вздохнула и закрылась обратно, крикнув кому-то невидимому: «Нет, не мужики!». Одиллия хмыкнула. Тут же распахнулась другая дверь – Исабель еле успела отскочить.
– Я сейчас съем быка! – объявил оттуда решительный голос кудряша Франца, ненадолго опередив хозяина. – Ой, фрейлейн, простите! Я так неуклюж!
– А вы уже устроились? – вынырнул откуда-то из-под мышки гельвета Клаус. – И вы знаете, где добыть еду?
– Мы шли на разведку, – сообщила ему Одиллия таким заговорщическим тоном, будто разведка была не меньше чем в стан дикой орды. – Идемте с нами?
– Если сеньориты позволят, – Мигель возник рядом с Исабель по другую сторону от Одиллии, – я буду счастлив сопровождать.
Исабель признательно подала ему руку, которую он бережно положил на свою. Она бросила взгляд на Одиллию, желая поглядеть, какое впечатление на новую знакомую окажет настоящая галантность, но тут раздался самый невыносимый голос на свете и, как всегда, испортил красоту момента.
– В сражении с таким врагом, как ужин, – констатировал Ксандер, – помогать дамам легко и приятно.
Смуглое лицо Мигеля посерело, и он шагнул вперед – но в то же мгновение открылась дверь на лестницу, и появились те самые старшекурсники, которые провожали их до башни Воды. Мигель чуть поиграл желваками и закусил губу, но промолчал, благо на него уже никто не смотрел. Исабель бросила украдкой взгляд на Одиллию: венецианка смотрела на Ксандера, пристально, чуть прищурившись, и так же одними уголками губ улыбалась, словно сама не знала, что улыбается.
– Ну что, устроились и проголодались? – звонко спросила старшекурсница. Даже, пожалуй, слишком звонко: Исабель бы прижала уши, если могла, с акустикой в коридоре было всё хорошо.
Ответом же послужил нестройный гул, на который провожатая кивнула.
– Тогда айда за нами!
– Интересно, – шепнула Одиллия в самое ухо Исабель – даже не шепнула, а скорее выдохнула. – У нас что, будет ещё испытание?
У Исабель тоскливо засосало под ложечкой.
– С чего ты решила?
– А ты посмотри, как они нервничают.
Исабель послушно посмотрела. И парень, и девушка – она почему-то только сейчас сообразила, что они не представились – весело отбивались от вопросов следующих за ними новичков, обещая скатерть-самобранку с прочими чудесами и перемигиваясь друг с другом. Девушка вот разве что потерла руки – может, и волновалась, но ничего сверхъестественного в том Исабель не нашла: наверняка сопровождение новичков – дело ответственное и важное.
– По-моему, всё нормально.
Одиллия дёрнула худым плечом.
– Посмотрим.
Но венецианка оказалась неправа: к небольшой столовой на первом этаже, где уютно горели свечи и круглый стол был действительно уставлен на диво разнообразными яствами, они добрались безо всяких приключений. Исабель было шагнула в ту сторону, где Мигель уже отодвигал для неё стул, и потянула за собой Одиллию, но тут задержавшаяся у двери старшеклассница их остановила.
– Домна де Нордгау, вас хочет видеть ректор.
Бесцветные брови Одиллии взвились, но она кивнула, аккуратно высвободила руку из хватки пальцев Исабель, улыбнулась ей и пошла прочь со своей сопровождающей. Отчего-то Исабель заметила, что старшекурсница чуть подволакивала правую ногу – а вот Одиллия шла будто по воздуху плыла.
– Сеньора?
Нахмурившись, она вскинула глаза на Ксандера, который оказался прямо рядом с её плечом.
– Что такое?
– Сеньора уже добрые пару минут пялится на дверь, – пояснил фламандец с ледяной любезностью. – Я бы не возражал, но синьору Геваро-Торресу вряд ли необходимо столько времени стоять согнувшись.
– Я задумалась, – отозвалась Исабель и тут же одёрнула себя: ещё не хватало оправдываться! – Мигель, благодарю вас.
Ибериец усадил её, заверив в своей безграничной преданности и ловко заняв соседний стул. Ксандер почти неслышно фыркнул рядом, а Исабель отметила, что когда Мигель кланяется или кивает, становится особенно заметно, что у него длинная шея, пожалуй, тонковатая для мужчины.
– Повезло! – вдруг сказал венецианец Джандоменико через стол от неё, принимая от Хуана огромное блюдо с жареными в оливковом масле осьминогами. – Надо же, чтоб в первый… Нет-нет, синьорина, не пытайтесь поднять, оно тяжелое! Я подержу, а вы возьмёте…
– Ещё чего! – отрезала вилланка Леонор, сверкнув глазами. – Вы что, думаете, я совсем слабачка? Да уж почище всяких неженок буду!
На этом она попробовала отнять блюдо. Справедливости ради, оно действительно вряд ли было таким уж неподъемным, да к тому же она перед этим украдкой погладила свою странную пентаграмму, а ведь амулеты могут быть сильными. Но Джандоменико не собирался позволять усомниться в своей мужественности и продолжил жонглировать блюдом, стараясь держать его подальше от худеньких ручек своей визави.
– Женщинам тяжелое всё равно лучше не поднимать, – высказался он.
На этом Леонор, которая уже вскочила, стараясь сохранить свою хватку на блюде – её соперник вознамерился попросту его поднять так, чтобы при её небольшом росте ей было не дотянуться – сощурилась и подбоченилась.
– Тяжелое, вот как?! А ведра ты, товарищ дорогой, носил? А корову доил?
Наследник дома Фальер не нашёлся что ответить, и в зале воцарилась тишина: видимо, и остальным не меньше Исабель хотелось услышать, что ещё доводилось делать вилланке.
– А дрова рубить и хворост носить тебе доводилось? А, – она перевела дыхание, и на ещё детском личике отразилось торжество, – ружья заряжать и стрелять?
Из уст присутствовавших вырвался общий вздох, и начался пандемониум.
– Ружья?! – аж взвизгнула Алехандра. – Прямо настоящие? Ты их щупала?
– И стреляла? – это от Катлины: глаза фламандки были круглы, что блюдце.
– Я стрелял из аркебузы, – важно сообщил всем и никому конкретно Франц. – Но из лука удобнее.
– А я стрелял из пушки! – отпарировал обидевшийся Джандоменико. – Что там эти ружья!
Леонор, до того наслаждавшаяся успехом своего заявления, такое пропустить никак не могла.
– Знаю я ваши пушки, – небрежно заявила она. – И что, по человеку будете из пушки палить?
– По человеку, – вдруг раздался очень серьёзный и тихий голос, – теперь стреляют из самолётов, с воздуха.
Они все умолкли и как по команде посмотрели на вдруг заговорившего старшекурсника. А он сидел неподвижно, лицо его было бледнее бумаги, и даже показалось, что его тёмные кудри подернуты пеплом.
– Тут же неподалёку… тот город, – всё так же тихо продолжил он почти шепотом, и Исабель наклонилась вперед, чтобы точно расслышать. – Точнее, был. Теперь там развалины. И погибли тысячи. Я и не знал, что такое бывает… Здесь земля тряслась, как в лихорадке, и такое зарево…
Молчание нарушила Мишель. Тонкая рука галлийки скользнула по столу к руке старшего, осторожно
