боязнью ослушаться своей сеньоры – она-то и крикнула.
Первым порывом Исабель было осадить негодного вассала Приказом, но, даже кипя гневом, она всё-таки осознала очень вовремя – что он вряд ли её услышит сквозь шум треклятого водопада, а уж оглядываться на неё он и не думал. Оставалось скрипнуть зубами и смолчать.
А вот Мигель и Хуан не стерпели – рванулись к мосту так, что едва не смели по пути Катлину в ров… жаль, что не снесли. Им наперерез, не желая проиграть в петушином бою, помчались и пылкие авзоны, и кое-кто из галлов, и что уж вовсе было нетерпимо – вилланка Леонор. У моста образовалась кутерьма. Исабель и сама опомниться не успела, как оказалась там же – а когда из водяного тумана вдруг раздался короткий вскрик и куча-мала на мгновение застыла, Исабель обнаружила, что уже стоит на влажных от брызг камнях моста впереди очень многих, и с обеих сторон узкой каменной тропы – обрыв и зелёная, как жаба, вода.
Бежать назад было глупо, а учитывая, что рядом стояла вилланка, и неприлично. Она зябко скрестила похолодевшие руки на груди, зажмурилась на секунду и пошла вперед, прямо к водопаду. Вблизи поток воды выглядел ещё неприступнее, чем издали. Но делать было нечего: вздрогнув при мысли, что одна из огненных Альба кончит жизнь в каком-то болотном рву, она выдохнула, призвала на помощь тени предков и шагнула под тугие струи.
И тут же оказалась, абсолютно сухая, перед гостеприимно распахнутыми воротами. Их никто не ждал. Башня Воды была, похоже, пуста. Хотя нет – не совсем: откуда-то с причудливой галереи вдруг донёсся зычный голос Джандоменико:
– … как ты, а я тут устроюсь!
– Это что ж, комнаты мы выбираем себе сами? – недоверчиво отозвалась Леонор, зябко потирая плечи. – А что, неплохие порядки.
Исабель кивнула и решительно направилась к входу, намереваясь выбрать, раз уж было можно, так, как советовал дед – с окнами на юг. И конечно лучшую. Как определить юг, она знала, этому её учили, и дед сказал, что это было важно. Но в этом лишенном малейшей строгости и четкости здании это значило заглянуть во всякую дверь, и только почти отчаявшись, она нашла искомое – ту комнату, чьи окна по законам физики должны были смотреть в нужную сторону.
Проблема была в том, что искомое было заперто. Подавив приступ усталой злости – не ломиться же туда, в самом деле, – она постучала, со всей вежливостью. А когда чертова дверь отказалась открыться, собралась повторить маневр – но стоило ей занести руку, как дверь распахнулась.
На пороге стояла та самая беловолосая. Вблизи, да ещё на фоне освещённой комнаты, она выглядела ещё худее, а огромные на узком лице глаза были невозмутимы, насмешливы и прозрачны, как вода из замкового рва.
Исабель призвала на помощь подобающую случаю вежливость. Под этим взглядом это было несколько сложно, но она справилась.
– Что вы делаете в моей спальне?
Бледные губы девочки дрогнули. Да она сейчас рассмеется ей в лицо, не иначе!
– С кем имею честь?
К ректору они прибыли не вместе, но Исабель почему-то казалось, что незнакомка знает её имя – впрочем, кто же не знает! Но если решаешь быть вежливым, надо продолжать. Она наклонила голову с достоинством, как подобает.
– Исабель де л’Анж и Альварес де Толедо, герцогиня Альба.
Девочка наклонила голову в ответ – с той же грацией, с какой сделала реверанс её деду, и от которой Исабель снова почувствовала себя неуклюжей и резкой. И протянула руку.
Руку полагается пожимать, и Исабель это сделала, решив про себя с внезапной злостью, что стоит нахалке почувствовать настоящую хватку на своих хрупких пальчиках, как она поймёт, с кем имеет дело, благо её собственные руки уже яростно пылали. Альба никто не бросает вызов безнаказанно!
Но огонь её подвел.
Нет, он не утих – собственные Исабель ладони остались горячими, и пламя внутри яростно требовало выхода – но не находило, будто Исабель не другого человека касалась, а опустила руку в прохладную воду. А незнакомая девочка изучала её и, пожалуй, с интересом. Глаза её, теперь прищуренные, были холодными. И не такими уж светлыми, на поверку – скорее свинцово-серыми, как лёд северных рек. Правда, льда воочию Исабель не видела, но на картинках в книге о Снежной королеве…
Эта – не человек, пришла ей острая и ясная мысль. То есть, может, и человек, но как бы не меньше, чем красавица Мишель.
– Одиллия де Нордгау-Мочениго, – мягко отозвалась девочка и разжала пальцы.
И вдруг сделала приглашающий жест, шагнув в сторону и открывая путь в комнату.
– Комната предназначена для двоих, донья Исабель. Располагайтесь.
Страх и сомнения показывать нельзя, это Исабель выучила ещё на драконах.
Со всей возможной царственностью она прошествовала в комнату, кивнув в ответ на приглашение, и услышала, как за спиной гулко захлопнулась дверь. Старательно изгнав из мыслей сравнение с захлопнувшейся ловушкой, почему-то враз пришедшее на ум, она сделала небольшой круг по комнате, намеренно повернувшись к бледноволосой спиной. Спина неуютно чувствовала взгляд, но надо так надо.
Одна из широких укрытых легким пологом кроватей была пуста. На другой лежал лёгкий чёрный плащ или шаль – не разобрать – чем-то неуловимо напоминающая сброшенное оперение.
– Что ж, я остаюсь, – решительно заявила Исабель, снимая собственный плащ и бросая его на вторую кровать. – И – приятно познакомиться.
Одиллия вздохнула, легчайшим из вздохов. Святая Мария, потрясённо осознала Исабель, да она же тоже волновалась!
– Мне тоже, – ответила она с чувством.
Исабель вдруг словно кожей ощутила, что та так же устала, голодна и скучает по дому, и не знает, как они ещё устроятся здесь… Иберийке стало тепло – не жаром её проклятого Дара, а просто по-человечески тепло.
Внимательные глаза Одиллии снова чуть сощурились, а губы венецианки снова изогнулись в улыбке.
– Говорят, как все устроятся, нам дадут поесть, – сказала она с такой уверенностью, что Исабель не сразу сообразила спросить, кто же такое успел сказать. – Похоже, остальные тоже уже сообразили, что к чему.
Тут Исабель решила поверить на слово – смотреть на водопад, чтобы проверить, все ли его прошли, ей совершенно не хотелось. Оглядевшись, она обнаружила, что сундук, украшенный гербом Альба, уже стоит в избранной ею половине комнаты, и решила, что самое время разместиться.
Укладывая сундук, кормилица Мерседес не забыла ничего, явно рассчитывая и на холодные вечера, и на согретые весенним солнцем дни. Даже мешочки с душистыми травами и цветами то и
