часов дня. Затем свободное время, которое вы можете использовать для подготовки, спортивных занятий или внеучебной работы. Далее ужин и вновь свободное время. Отбой в десять вечера. Воскресение – день отдыха.
Ну, примерно так я и предполагал. Надеюсь, в библиотеке хватит места на всех.
– Каждому из вас будет предоставлена памятка с расписанием дополнительных занятий, факультативов и курсов, которые вы сможете посещать, а также контакты всех кураторов и сотрудников, которые смогут вам помочь и ответить на ваши вопросы. Актуальное расписание занятий с указанием аудиторий вывешивается на первом этаже Домашнего корпуса.
По залу прошел легкий ропот, но никто не задал вопросов.
– Завтра утром пройдет церемония посвящения в первокурсники. Форма одежды – парадная. Сбор в 9 утра в Главном корпусе. Затем вас распределят по первым занятиям. Обо всех новостях и мероприятиях вы сможете узнавать на стенде на первом этаже Домашнего корпуса. Памятки будут ждать вас в ваших комнатах после обеда. На этом все. Желаем вам счастливого первого дня. А сейчас прошу всех первокурсников в Трапезный зал на обед.
Зуров закончил речь, и мы начали потихоньку выходить к лестнице. В толпе я заметил Ирэн и помахал ей рукой, но нас отрезало друг от друга очередным потоком.
«Встретимся на обеде», - услышал я ее голос в своей голове. – «Как ты?»
«Лучше, чем думал».
Сгуртовав своих соседей, я спустился. На первом этаже Южного крыла все пространство было выделено под огромную столовую.
«ТРАПЕЗНЫЙ ЗАЛ», - гласила массивная золотая табличка с черными буквами. Впрочем, аромат еды говорил сам за себя. Улучив момент, я остановился возле объявления в стеклянной раме.
– Коль, гляди, – указал я на большой лист бумаги, исписанный каллиграфическим почерком. – Это полезно знать.
Объявление распределяло потоки курсов по времени. Пищу здесь принимали трижды в сутки. Для первокурсников завтрак проходил с 7:00 до 7:30 утра. Обед – с 13:00 до 13:30, а ужин – с 18:00 до 18:30. Старшекурсникам дозволялось спать подольше – у них время было смещено на час-два. Дедовщина-с.
Трапезный зал был похож на смесь таверны и заводской столовой, но с довольно изысканным интерьером. Столы здесь были длинные – метров по двадцать, по обеим сторонам от каждого стола располагались ряды лавок. А еду получали на раздаче: берешь поднос, идешь вдоль витрин с различными блюдами и просишь понравившееся.
Ассортимент, впрочем, не изобиловал разнообразием.
Сегодня на обед было два вида супа – борщ и щи, три салата, два вида мяса, одно рыбное блюдо и на выбор чай или компот.
– Интересно, можно ли здесь достать кофе? – услышал я за своей спиной голос Ирэн и обернулся.
– Нужно задружиться со старшими. Они точно знают.
– Уже жалею, что не пронесла сюда чайник. Представишь меня своим соседям?
Я спохватился.
– Конечно. Ребят, это Ирина фон Штофф. Моя подруга.
Коля расплылся в улыбке и обнял Ирку от души. Афанасьев одобрительно хмыкнул и галантно поцеловал ей руку, а Ронцов оробел.
– Ладно, вечером еще будет время пообщаться, – сказала Ирэн и, подхватив поднос, направилась к стайке девушек, метавших на нас заинтересованные взгляды. – Внизу у стенда увидимся.
Она отошла, и Ронцов восхищенно выдохнул.
– Какая красавица…
Сперанский ткнул меня в бок.
– Да, Михаилу нашему повезло.
– Ты б не болтал особо, – огрызнулся я и ткнул на кусок мяса. – Мне свинину с картофелем, пожалуйста.
Не успел я забрать свою тарелку, как Ронцов едва не сбил меня с ног, пытаясь пролезть мне за спину.
– Ты чего, Сереж?
– Они! – сиплым от напряжения голосом проговорил он и указал на троицу разодетых ребят. – Помнишь, я рассказывал, кто издевался надо мной в гимназии? Все трое прошли… И они меня заметили.
Это я уже сам понял. Не сводя глаз с Ронцова, троица франтов – двое юношей и одна девица, решительно направились в нашу сторону.
– Какие лююююди! Сереженька-пироженка! – высокая девица в короткой юбке и застегнутой на все пуговицы блузке хищно оскалилась и едва не нависла над побледневшим Ронцовым. – Надо же, прошел все испытания! Что ж, тем лучше. И тем веселее…
Театрально вздохнув, девица обернулась к своим спутникам, вытащила из рукава купюру и протянула ее двухметровому щеголю в шелковом шейном платке.
– Держи, Казимир. Ты выиграл. Правда, не знаю, к сожалению или к счастью.
Второй парень, самый низкий из этой троицы – бледный, почти что альбинос, но с противными полупрозрачными глазами и хитрой ухмылочкой – тоже передал купюру юноше по имени Казимир.
Тот победно хохотнул и сгреб добычу.
– Поднялся на двести рублей. Говорил вам, а вы не верили. Прошел же!
– Значит, теперь весь месяц будешь проставляться, – буркнула девушка. – И найди мне в этой дыре шампанское.
Я не выдержал и прервал разыгрываемую сценку покашливанием и встал между троицей и Ронцовым. Коля аккуратно придвинулся ко мне, закрывая потерявшего дар речи Сергея с фланга.
– Господа, вы точно ничего не перепутали? – холодно спросил я. – Это столовая, а не скачки.
Девица тут же обворожительно улыбнулась, но от этой улыбки веяло ядом.
– Боюсь, нас еще не представили, – она протянула руку. – Княжна Марианна Перовская, дочь князя Перовского. А вы, судя по гербу, знаменитый Михаил Соколов. Таинственный юноша из рода без Осколка, поразивший всех невероятной мощью родовой силы… Что ж рада знакомству, Михаил.
– Казимир Забелло, – представился долговязый щеголь.
– Андрей Меншиков, – добавил альбинос.
– Николай Сперанский, – сквозь зубы процедил лекарь. – Теперь, раз мы представлены, извольте посторониться. Я очень не хочу споткнуться и испортить чей-нибудь костюм своим обедом. Ужасно глупый способ нажить себе врагов в первый же день…
Троица задир переглянулась. Перовская поправила уложенные волной волосы и ткнула Сперанского в грудь длиннющим ногтем.
– Разумеется, ты можешь идти, симпатяжка. Потому что у нас есть дело к нашему старому другу. Наедине. Сережа! Выходи-ка сюда…
– Ваш друг идет с нами, – ответил я и, взглянув на Ронцова, кивнул в сторону столов. – Если желаете, можете присоединиться к нашей трапезе. Но, боюсь, уединиться с ним вам не удастся.
Девушка вмиг изменилась в лице.
– Защитничков нашел, а, Сереженька? – прошипела она. – Знаешь же, что это плохая идея. И тебя это не спасет.
– Чего вы к нему прицепились, а? – не выдержал Сперанский.
На нас начали поглядывать остальные ребята из очереди. Нам пришлось отойти от линии раздачи, и теперь на нас пялились все, кто ждал свою порцию. Может и к лучшему, что у этого спектакля появились зрители.
Забелло положил руку на плечо Перовской.
– Марианна, остынь. Он ведь знает, что теперь никуда не денется. Отсюда не сбежать.
