усилием придавил ее и зажал плинтусом. Еще раз оглядел – вроде ровно, глаз не режет. Сойдет. Выключив фонарик, я осторожно, стараясь не елозить ногами и задницей, вылез из-под кровати.
И, обернувшись, едва не заорал.
На меня в упор смотрел Ронцов. Своими огромными глазищами и почти не моргая.
– Йоптваю… – выдохнул я. – Серег, ты чего?
– А ты чего? Я шум услышал, возню какую-то. Подумал. За нами пришли. Сплю я чутко… Что там было?
– Да мыши, кажется, завелись. Услышал писк, вроде даже разглядел ее – а она юркнула под кровать.
– А ручка тебе зачем? – улыбнулся Ронцов. – Заколоть хотел?
– Да схватил первое, что под руку попалось.
– Аааа… Ты не пугай так больше.
– Ты тоже.
Блин, а ведь и правда сердце едва в пятки не ушло. Вроде и безобидный этот Ронцов, а было в нем что-то жуткое. Ну либо это мне уже начала постоянно всякая жуть во всем подряд мерещиться.
Ручку я спрятал в вещах, рассчитывая утром перепрятать понадежнее. Да и сама по себе она не вызывала подозрений. Обычная, заправляемая, пишет синим. Главное, чтоб не стащили ненароком. А то часто бывает – одолжишь и забудешь, потом ищи, кому дал.
И только после того, как Серега улегся и засопел, я позволил себе закрыть глаза и почти мгновенно отключился.
* * *
Противнейшая трель старого механического будильника прозвучала так неожиданно, что я едва не подпрыгнул к потолку.
– Да что ж такое!
Я взглянул на циферблат. Шесть утра. Мда, отвык я подниматься в такую рань, ну да ладно, деваться некуда. Даже не открывая глаз, Афанасьев на ощупь пошарил ладонью по тумбе, нащупал адски вопящий агрегат и отключил его. И тут же снова рухнул на подушку. Даже захрапел, зараза такая.
Всех перебудил, кроме себя.
Я уселся на кровати с ногами, не сводя глаз с будильника. Давно не встречал такой древней шайтан-машины. Были в моем мире такие черно-белые будильники в «Икее». Стоили недорого, полностью механические. Трещали так, что могли мертвого поднять – аж зубы сводило. Как-то я подарил такой своему другу Сереге, потому что он задолбал просыпать первую пару.
И вот примерно такое же чудовище сейчас не смогло разбудить Афанасьева.
Сперанский тоже мгновенно проснулся и сполз с кровати, ухватившись за сердце.
– Доброе, блин, утречко, – прохрипел я, уставившись на Колю.
– Так и заикой легко стать, – проворчал он, пнул кровать Афанасьева и заорал ему прямо в ухо. – Гриша! Подъеееем!!!
От его вопля проснулся и Ронцов. Встрепенулся, тут же сгруппировался и принял оборонительную позу. Ну и зашуганный он, конечно.
Афанасьева, казалось, было невозможно разбудить даже пушечным выстрелом над ухом. Сперанский по утрам всегда бывал не в духе. Он взял стакан со стола, дошел до ванной, набрал воды похолоднее и навис над менталистом.
– Не знаю, ты и правда так крепко спишь или прикидываешься, но если сейчас не проснешься, будешь сушить подушку.
Афанасьев не реагировал.
Мы с Колей переглянулись, и лекарь хищно оскалился.
– Ну ладненько, Гриша. Я тебя предупреждал.
Он набрал воды в рот и тут же распылил ее прямо в лицо Афанасьеву.
– Твою мать!
Менталист наконец-то распахнул глаза – ровно в тот момент, когда Коля прыснул на него водой снова.
– Какого хрена?!
– О, сработало, – ухмыльнулся рыжий лекарь. – Доброго утречка, спящая красавица.
Пока мы возились с пробуждением Гриши, шустрый Ронцов успел проскочить в душ. Ушлый парень.
– Чур я второй, – сказал я, кивнув в сторону ванной и взял сумку с мыльно-рыльными принадлежностями. – Кто последний проснулся, тот последним и моется.
Афанасьев скривился.
– Ну простите. Надо было предупредить, что я очень крепко сплю. А что, будильник не сработал?
Я просто отмахнулся. Оставив Колю и Гришу в комнате, зашел в уборную, открыл кран и принялся чистить зубы. Ронцов плескался в душе и напевал какую-то песенку на английском.
Параллельно я засек время, пытаясь понять, сколько минут понадобится четверым сонным парням утром, чтобы привести себя в порядок. Форму мы отгладили еще вечером, ботинки начистили, так что с этим вопрос был решен. Организм требовал кофе, и я очень надеялся, что хотя бы по утрам в столовой его еще давали.
«Проснулся?» – веселый голос Ирэн раздался в моей голове.
«Ага. Доброго. У вас все нормально?»
«Да. За исключением того, что соседка по комнате устроила истерику, обнаружив, что забыла дома плойку для волос».
«Вселенские проблемы», - улыбнулся я.
«Кстати, ребята говорят, что внизу вывесили расписание и список групп. Зайди, узнай».
«Хорошо. Спасибо. Встретимся за завтраком».
Завтрак, к счастью, прошел без происшествий. Кофе в Аудиториуме все же давали, но назвать эту коричневую бурду кофе у меня язык не поворачивался. Экономил снабженец, ох как экономил… Впрочем, на обилие и качество еды жаловаться было грешно – кормили здесь почти что на убой. Лишь Ирка и остальные следившие за фигурой девчонки возмущались, что диетических низкокалорийных блюд здесь было маловато.
– Ну что, готовы? – спросила подруга, отложив вилку. – Нужно еще заскочить к стендам, узнать, в какой мы группе.
Мы отнесли подносы с грязной посудой к специальному окошку, поблагодарили улыбчивую пухлую судомойку в очаровательном белом чепчике с рюшами и отправились в общий холл.
– Ух ты! Мы вместе! – воскликнула Ирэн. – Смотри, Миш. Коля тоже с нами.
– И не только Коля.
Мне в глаза бросились и другие фамилии. И увиденное меня совсем не обрадовало.
Группа 1Б:
1. Григорий Афанасьев
2. Татьяна Белокрыльцева
3. Анна Грасс
4. Константин Денисов
5. Казимир Забелло
6. Матвей Исаев
7. Ольга Мартенс
8. Андрей Меншиков
9. Марианна Перовская
10. Виктор Рахманинов
11. Сергей Ронцов
12. Михаил Соколов
13. Николай Сперанский
14. Мария Хилкова
15. Ирина фон Штофф
– Твою мать, – хором прошипели Сперанский и Ронцов.
– Это что же, теперь торчать два года в одной группе с этими сволочами? – добавил Сережа.
– Полагаю, да, – задумчиво отозвалась Ирэн. – Белокрыльцева – это хорошо. Мартенс – тоже хорошо. А вот Перовская, Грасс и Хилкова – плохо.
– Почему? – спросил я.
– Грасс – стерва. Перовская – вообще избалованная отмороженная тварина. Хилкова – слабая. Могут задавить.
– Грасс – стерва, но с головой на плечах, – возразил я. – С ней можно договориться. Про Хилкову ничего не знаю. А вот Перовская – да, опасна. Но куда больше меня беспокоит, что в списке и ее дружки.
Сперанский и Ронцов мрачно изучали фамилии. И в этот момент я услышал хихиканье за нашими спинами. Обернулся – и почти что лицом к лицу столкнулся с Константином Денисовым.
– Ну здравствуй, Соколов.
– И тебе не хворать, Костик, – невозмутимо ответил я. Нельзя показывать, что эти новости хоть как-то нас задели.
