– Трудно это воспринять серьезно, больше похоже на сказку, – не выдержал Глеб. Непривычно ему было слушать это от Оли. Она открылась ему с неожиданной стороны – выходит, он ее плохо знает? Неужели она относится ко всему этому всерьез?!
– На страшную сказку, которая может стать реальностью. Когда мы, узнав о смерти мамы, приехали в деревню, книги в доме не оказалось.
– Ты же сказала, что она не может умереть, пока не передаст книгу преемнику, – заметил Глеб, замялся и добавил: – Значит, она тебе должна была ее передать… Ты же ее единственная дочь.
– Существует такое поверье, но не обязательно, что так и есть на самом деле, – сказала Ольга. – Дело еще в том, что люди, занимающиеся магией, в семейной жизни глубоко несчастны, и причина этого – их занятие. Маг может вынудить полюбить себя, но счастлив не будет. В жизни мамы были мужчины, в том числе и мой отец, но она всегда чувствовала себя одинокой. Мама очень любила меня и сделала все, чтобы мне не пришлось иметь дело с магией. Она так для себя решила и, как только я закончила школу, отправила меня учиться в город. Если бы она хотела передать мне свои знания и силу перед смертью, то обязательно призвала бы к себе, когда почувствовала, что близится смертный час. Мама этого не сделала.
– Но ведь она должна была кому-то передать свой дар… мага-целительницы? – Глеб специально не сказал «ведьмы», понимая, что это будет неприятно услышать Оле. – И это должен был быть близкий ей по крови человек – кому же, как не дочери?
Ольга недоуменно посмотрела на Глеба и возразила:
– Не все поверья основываются на реальных фактах. Во времена инквизиции столько магов, целителей погибло на костре, не имея возможности кому-либо передать свой дар.
– Не волнуйся, я имел в виду не тебя, – мысли Глеба выстроились в строгую логическую цепочку, и он понял, что ухватился за конец нити, которая приведет его к клубку, – а первую дочь, которую она родила и потеряла после войны.
– Дочь?! У меня есть старшая сестра?! – с неподдельным изумлением произнесла Оля. – Откуда у тебя такие сведения?
Глеб понял, что, произнеся имя «Маня», он вызовет бурю гнева.
– Никого незнакомого на похоронах не было. Только жители нашего села, соседнего и мы. Ведь так? – уточнил он.
– Так, – согласилась Оля, с интересом наблюдая за ним.
«Наверное, я напоминаю ей собаку-ищейку, взявшую след и от возбуждения виляющую хвостом. Хотя хвоста у меня нет».
– Решаем элементарное уравнение с одним неизвестным. По условиям задачи, имеем «икс» – твою старшую сестру, существование которой по неизвестным нам причинам твоя мама решила сохранить в тайне. Если бы кто чужой навестил твою маму перед смертью, ты бы об этом узнала?
– Это же село. Там все на виду, ничего не скроешь. Обязательно соседи рассказали бы.
– Выходит, старшая сестра живет в этом селе или поблизости. Тебе не кажется странным, что твоя мама – умная, сообразительная, явно выросшая в городе, вдруг перебралась в это село?
– Ты забываешь, какое тогда было время – конец 50-х годов. Уже не «сталинизм», но «хрущевщина». В селе не требовался паспорт, а моя мама… – Оля замялась, и Глеб ей помог:
– Я знаю, что Ульяна Павловна была после войны осуждена, какое-то время отсидела в лагерях. – Глеб деликатно умолчал о причине заключения, о которой узнал от Мани: интимная связь с немецким офицером. – В этом нет ничего предосудительного – в те времена попасть в тюрьму было весьма просто. Она ничего не рассказывала о своей жизни в то время?
– Как только я заговаривала об этом, она переводила разговор на другую тему. А как-то раз сказала: «Прошлого, о котором хочется вспоминать, не было».
– Вот видишь – даже тебе она о дочери ничего не рассказывала, о твоей старшей сестре. Если бы кому-нибудь из односельчан это стало известно, то, наверное, все село об этом знало и ты в первую очередь?
– Безусловно!
– Думаю, твоя мама выбрала село не только потому, что в городах существовал паспортный режим, а значит, там был и более строгий надзор за бывшими заключенными. Не исключено, что ее сюда что-то тянуло. Скорее, не что-то, а кто-то. Я предполагаю, что это дочь, которая поселилась здесь раньше. Твоя мать перебралась в это село, чтобы быть ближе к старшей дочери!
– Что из этого следует? – живо поинтересовалась Ольга.
– Ее дочь ориентировочно 1944–1945 года рождения. Значит, ей должно быть под шестьдесят. Получается, никто в селе не знал о наличии старшей дочери у твоей мамы, а я за два дня, что мы там были, об этом узнал.
– От кого?! – Ольга сощурилась, Глеб знал, что это первый признак того, что она разозлилась, так как уже догадалась, кто ему об этом сообщил.
– От Мани, соседки твоей мамы. Думаю, именно она – твоя старшая сестра! Ты мне сама сказала, что Мане пятьдесят восемь лет. Она поведала мне историю твоей мамы и сказала, что у нее есть еще одна дочь. Как ты думаешь, почему Ульяна Павловна не рассказала о твоей старшей сестре ни тебе, ни кому-либо из односельчан, кроме Мани? Случайность, скажешь? Пока мы были в селе, она постоянно возникала у меня на пути, словно паучиха, пыталась запутать в сети, выставить меня перед тобой в неприглядном виде! Вот думаю, не она ли причина того, что со мной стали твориться в селе, а потом и в городе всякие чудеса?
– Манька – моя сестра?! Не может быть! – возбужденно воскликнула Оля. – Она приезжая и появилась в селе гораздо позже моей мамы.
– Она неоднократно подчеркивала в разговоре со мной, что у нее с твоей матерью доверительные отношения, хотя сама же рассказывала, что никто не знает в селе, откуда и почему появилась здесь твоя мать, совсем в чужом для нее краю. Ты знаешь хоть кого-нибудь из родственников твоей мамы?
– Никого из родственников у нее тут нет. И есть ли где еще, я не знаю. По крайней мере, мама ни о ком мне не рассказывала. – Оля говорила уже более спокойно.
– А Маня мне сказала, что она родственница твоей мамы и поэтому ночь перед похоронами хочет провести рядом с ней! Разве это не признание в близких родственных связях с Ульяной Павловной?
– Сестричка моя! – с усмешкой произнесла Оля. – При мне она никогда не бывала в нашем доме, не общалась близко с моей мамой. Но я уже больше десяти лет живу в городе и не знаю, что там делалось в мое отсутствие. В ночь перед похоронами Маня и в самом деле заходила в дом, как и многие другие. У изголовья мамы я сидела ночь одна. Она приходила и уходила… Не помню – тогда мне было не до нее!
– Ко всему, что происходило и продолжает происходить, Маня имеет непосредственное отношение? Зачем ей это нужно? Если она твоя сестра, то это как-то не по-родственному!
– Я ей мешаю. Она хочет сжить меня со свету. – Ольга помрачнела. – Видимо, то, что она долгие годы была лишена материнской любви, ожесточило ее сердце и вызвало ненависть ко мне. Пока была жива мама, Маня опасалась мне вредить, знала, что я мамина любимица и она отомстит, если со мной что случится.
– Пусть только попробует снова использовать свои колдовские штучки! – разозлился Глеб. – Теперь я знаю, откуда растут ноги у этих чудес!
– Убийство с помощью черной магии – идеальное преступление: нет ни орудия убийства, ни явного исполнителя. Поэтому недосчитались в гробе матери свечки – она ведь хорошее подспорье в магических ритуалах. Это из-за нее ты себя вел по-идиотски на похоронах. Возможно, что и к аварии она имеет отношение!
– Откуда эта взаимная неприязнь? Что послужило ее причиной? – возбужденно воскликнул Глеб, но тут в палату вошла медсестра и, посмотрев на Олю, перевела строгий взгляд на него:
– На сегодня более чем достаточно. Я провожу вас к выходу. И завтра не приходите – вы больную слишком взволновали! Ей нужен покой!
Глеб, чмокнув жену в губы, отправился следом за своей проводницей, которая, несмотря на соблазнительные выпуклости в соответствующих местах, вдруг перестала его интересовать.
«Маня – дочь тещи и старшая сестра Ольги. Если это так, то произошедшие события имеют хоть какое логическое объяснение. Почему между Ольгой и Маней чуть ли не смертельная вражда? И ради чего Маня задумала извести Ольгу? Дело явно не в имуществе, оставшемся после смерти тещи. Оля явно что-то недоговаривает. И Маня ненавидит Ольгу не из-за того, что была все эти годы обделена материнской любовью, в отличие от младшей сестры. Но у Оли ведь нет явной причины ненавидеть Маню! Когда в следующий раз приду проведать жену, надо обязательно расспросить ее об этом. А может, я ошибаюсь и они не сестры? Пока это только мое предположение.
Что известно мне о Мане? Практически ничего. Сама она рассказала, что оказалась в селе по распределению и вышла замуж, поэтому там осталась. Девочка на фотографии – ее дочь. Неизвестно, когда был сделан снимок, но отсутствие детских вещей позволяет предположить, что она взрослая и живет отдельно. – Глеб чуть не рассмеялся: – Какие детские вещи, когда Мане пятьдесят восемь лет?! В таком возрасте не только внуки, но и правнуки уже могли появиться!
