разбужу его.
Лайк иронично хмыкнул:
– Не пойму, что ты нашла в этом итальяшке? Надеешься со временем подставить его под укус вампира?
– Вот еще! – фыркнула ведьма. – Спать с трупом? Спасибо, я еще не окончательно пресытилась естественным.
– Насчет укуса оборотня вы уже, помнится, дискутировали, – ввернул Ираклий и засмеялся.
– Ну вас, чурбанов бесчувственных, – махнула руками Лариса Наримановна. – Я, может, на «Фуаран» уповаю. Пока. Буду нужна – зовите.
– Au revoir! – Лайк помахал ручкой и изобразил шутливый книксен.
В самом деле – не реверанс же ему было изображать, боссу украинских Темных?
Швед проснулся часа в три пополудни. Настроение улучшилось, но не слишком. Причем больше всего досаждало даже не то, что его едва не прихлопнула какая-то пигалица, а то, что сорвался. Потерял контроль над собой, сунулся в сумрак и принялся крошить питерскую мелюзгу. Мелюзга, нет спору, мерзейшая. Но разве это оправдание для Темного Иного второго уровня? Мысленно восстанавливая момент срыва, Швед злился еще и потому, что помнил до обидного мало. Помнил копившееся в душе раздражение, закипающую злость, и вдруг – вспышка! А за ней – чернота, провал, и только потом – маленькая патлатая бестия в нескольких метрах и закручивающийся над ее головой вихрь Силы, готовый вот-вот обрушиться на него… И страх, противный липкий страх от осознания, что заслониться он попросту не успеет. А и успевал бы – силенок определенно не хватило бы. Спасибо, Димка выручил, прикрыл грамотно и надежно…
Поколдовав в ванной над синяком и практически сведя его, Швед некоторое время размышлял, не побриться ли? Поленился. Натянул спортивки и отправился к Ефиму, где осталось все пиво.
В номере у Ефима заседали Симонов и Димка Рублев. Ну и сам Ефим, разумеется. Пустых бутылок из-под «Оболони» под столом скопилось уже преизрядно, причем Рублев пива не пил – пил чай. Ефим увлеченно травил байки, периодически прерываемый взрывами смеха.
Швед подсел, откупорил бутылочку и принялся вполуха слушать, то и дело отвлекаясь на собственные невеселые мысли.
Однако к концу первой бутылки и особенно в начале второй его попустило, и Швед стал даже активнее прислушиваться к Ефиму. Тот как раз взахлеб заряжал очередную историю:
– Я вчера «Вестник» свежий читал. Совсем охренели эти американцы! Звонит один тип в полицию и заявляет, что сосед прячет в своем доме корову, а по ночам пасет на его участке. Ну, приехала полиция, посмотрела на говно коровье, вспотела, понятное дело, и пошла этого самого соседа тормошить. Сосед в полнейших непонятках: какая корова? Вы охренели, офицер, где я, по-вашему, ее держу? В спальне? Или в ванной? Ах, в гараже? Ну пошли посмотрим. В гараже, разумеется, никакой коровы – только машина. И следов коровьих нету. Ни малейших. Короче, плюнули полицейские и уехали – корова все-таки не мышь, чтобы ее вот так вот запросто не отыскать в обычном коттедже. И не унюхать.
Через две недели тот же тип снова звонит в полицию по тому же поводу, но на этот раз утверждает, что корову он снял на видеокамеру. Поверили, просмотрели – и правда корова! Рыжая, с рогами, все как положено. Вымя – до земли. Проверили запись – не подделка, не монтаж. Корова. Пошли пытать соседа. Сосед посмотрел, только плечами пожимает: режьте меня, жгите – понятия не имею, что за корова и откуда. Короче, так бы они и недоумевали, да, на счастье, местный дозорный рядом случился. Дело он, конечно, замял. А правда состояла вот в чем: дочка этого соседа Иной оказалась, оборотнем. В корову перекидывалась. Ночью из дома к соседям выбиралась, и ну пастись! Прикиньте? Пастись! Ночью! На участке соседа! И лепешки оставлять! Я ржал часа полтора, наверное! Но это еще не вся пенка. Самая соль: когда дозорный спросил, зачем девица перекидывалась, причем так часто, и шастала на соседский участок, эта дурында заокеанская заявила: шастала потому, что у соседа трава вкуснее; а перекидывалась потому, что ей нравится, когда у нее большая грудь!
Симонов хрюкнул и сполз с дивана. Смеяться он уже не мог, только судорожно всхрапывал. Рублев хохотал, громко и гулко, и только Швед лишь криво улыбался.
– Напрасно ржете, – донеслось от дверей.
Все, кроме Симонова, обернулись. Симонов мигом вполз обратно на диван и суетливо поправил очки.
Прислонившись плечом к косяку, у полуоткрытых дверей стоял шеф. В руках у него наличествовал пластиковый стаканчик, вероятно, с охлажденным коктейлем. Из стаканчика торчала полосатая трубочка-«клюшка».
– Знавал я одну девчонку-оборотня, – сообщил Лайк. – Тоже в корову перекидывалась. Так она оргазм испытывала, только когда ее доили. Как думаете, часто она бывала в сумеречном облике?
– Наверное, часто, – несмело предположил Ефим.
– Угадал, – Лайк приподнял брови и поймал губами трубочку.
– Проходите, шеф, – несколько запоздало подсуетился Ефим, освобождая кресло.
Лайк отслоился от косяка и вошел по-настоящему, дверь за его спиной захлопнулась сама по себе. Непосвященному так бы и показалось: ни с того ни с сего вдруг – бам! И захлопнулась.
Иные, особенно сразу после инициации, просто обожают подобные трюки. Закрыть дверь холодильника, когда заняты обе руки. Не вставая, снять книгу с полки. Доставить телефонную трубку прямо в постель, если разбудит с утра настойчивой трелью. Позже подобные мелочи отрабатываются до автоматизма и совершаются уже без участия мозгов, на голых рефлексах. Вот и сейчас Лайк вряд ли задумался о двери – просто закрыл походя, не вспомнив. А остальные приняли это как нечто само собой разумеющееся.
– Как твой бок? – справился Лайк, участливо взглянув на Рублева.
– Да нормально, – пожал плечами тот. – Я поспал в трансформированном виде, делов-то. Чешется, зараза, а так – готов ко всему.
– А ты?
– Готов, – коротко ответил Швед. Получилось чуточку угрюмее, чем стоило.
– Вижу, и фингал обработал. Сразу не до того было?
– Не до того…
– Ну и ладушки. Лазарет, стало быть, пуст, все рвутся в бой, – подытожил Лайк и умостил стакан на столе. Трубочка-«клюшка» тихонько качнулась и застыла. – Кстати, о боях. Чего это ты развоевался, Швед? Я ж велел только познакомиться и присмотреться. А?
– Сам не знаю, шеф, – пробормотал Швед, невольно отводя глаза. – Нашло что-то. Ей-ей, не вру… Стоял, злился, терпел… А потом – шарах! Как выключили меня. Очнулся – а передо мной эта… пигалица. С такой дубиной наготове, что мороз по спине. А я заслониться не успеваю толком… Спасибо, Димка прикрыл. Ну и Ефим тоже помогал как мог.
– А остальные Черные что же?
– А остальные уже все, – Швед виновато развел руками. – Даже не помню, как я их.
