ей навредить, забрав из больницы, — подняла палец Ирена. — Унтер-офицер — без моего личного приказа или письменного приказа префекта Акулова никого в палату не пускать, кроме врачей и вот этого адвоката, — офицер посмотрела на полицейских и показала им ладонью на Дятлицкого.
— Так точно, будет исполнено! — ответил один из них с окающим выговором.
— Je pars pour l’ambassade! Remettez ces satrapes à leur place, Spiridon! (Я уезжаю в посольство! Поставьте на место этих сатрапов, Спиридон!) — глядя на адвоката, произнесла дамочка.
— Je prendrai toutes les mesures nécessaires, Madame l’Attachée! Informez Sa Majesté de cet incident scandaleux! (Я приму все необходимые меры, госпожа атташе! Проинформируйте Её Величество об этом вопиющем случае!) — ответил на неплохом французском Дятлицкий.
«Откуда он так хорошо владеет языком? Выучил или с помощью магии⁈» — лично я ничего не понял из сказанного.
— Вы пожалеете об этом! — Луиза Барбарис взмахнула пальцем в сторону Ирены и пошла к лифту.
— Жду с нетерпением, — хмыкнула лейтенант.
Проводив взглядом очень недурственную, можно сказать, модельную фигуру этой симпатичной и элегантной дамы, я окинул взглядом мордоворотов — очевидно, это были телохранители адвоката.
— Доктор, когда придёт в себя пострадавшая? — повернулась Ирена к врачу.
— Не ранее семи вечера, офицер!
— Хорошо, мы приедем! Идём, — кивком показала Ирена в сторону лифта.
Когда отошли, она сказала:
— Как хорошо, что наши успели выставить наряд, иначе бы эту девицу уже забрали бы в посольство! Сейчас этот прохвост пойдёт к городскому прокурору и вполне возможно, что получит санкцию на её доставку в посольство.
— И что же делать?
— Едем на базу, поговорим с полковником. Если понадобится, позвоню Веронике и попрошу её уговорить префекта письменно подтвердить моё решение об оставлении её здесь на двое суток. Тогда прокурорам или адвокату придётся идти в суд, а это и займёт те же сутки или двое.
— Быстрее будет спуститься пешком, наставник, — показал я на дверь, ведущую к лестнице.
— Пошли, — согласилась офицер.
Спустились мы быстро, вышли через центральный вход и направились к машине.
— Надо пробить мобилет этого Витольда, — вспомнил я.
— Как раз на базе и сделаем это без лишнего упоминания по рации, — покивала наставник. — Надеюсь, что полковник уже на месте!
На стоянку ГУВД мы заехали менее, чем через пятнадцать минут.
— Возьми дюжину листовок, — велела мне наставница.
Бодро выйдя из машины, я открыл багажник и взял требуемое. Быстрым шагом мы направились в наше крыло.
Кивнули двоим дежурным, к стойке которых была небольшая очередь из гражданских.
— Господин полковник уже вернулся?
— Так точно, его бронемашина десять минут назад заехала в гараж, — ответила унтер-офицер.
— Отлично, идём скорее! — кивнула Ирена на лестницу.
Я шел на шаг позади наставницы, как и положено. Это давало мне возможность пялиться на её классный попец.
На пятом этаже был какой-то легкий ажиотаж — Шершнев и его секретарша отчитывали несколько гражданских сотрудников около кабинета. Увидев нас, полковник закончил разговор и отпустил их жестом.
— Что случилось, госпожа Снегирева?
— Господин полковник, дело очень срочное — вы должны это знать! — вытянулась по стойке лейтенант.
Шершнев скептически оглядел нас, потом открыл дверь и махнул ладонью, приглашая нас в кабинет.
— Лидочка, организуйте мне обед через четверть часа, — заходя в кабинет, велел он секретарше.
Полковник прошёл к своему столу и уселся в кресло.
— Докладывайте! — жестом он подозвал нас поближе.
Мы остановились в четырех шагах от его стола.
— После отъезда кортежа с иностранным гостем из дирижаблепорта мы выждали несколько минут и двинулись следом… — Снегирева начала излагать дело.
Полковник слушал внимательно, откинувшись в кресле. Рассказав, Ирена, достала из кармана золотую монету и положила на стол.
Шершнев повертел её в руках, потом достал из ящика стола лупу и где-то минуту изучал её.
— Я такую только раз в жизни видел, ещё когда во Франции правил король. И сегодня такая обнаруживается на полу машины в Химках… Дай-ка мне эти листовки, — посмотрел он на меня.
Я подошёл и протянул.
— Как я и думал, анархисты и близкие к ним элементы не упустят такое напряженное для полиции время и будут проявлять себя, активно действовать. Есть зацепки по этому Витольду Подкаракал?
— Номер его мобилета, а также участие связанных с родом Каракал лиц во вчерашнем налёте на склад господина Кротовского. Мне кажется, в этих делах есть какая-то связь. Очевидно, что мадемуазель Лимоньен прямо связана с листовками, ведь недаром эта дама из посольства, атташе по культуре, подключила к этому делу адвоката Дятлицкого и угрожала нам неприятностями!
— Прохиндей Дятлицкий! — нахмурился полковник, покивал и вернул мне листовки. — Да, девицу надо подробно допросить, она может быть единственной реальной зацепкой. Давите на неё, но аккуратно, её дипломатический статус не позволит нам её привлечь в качестве обвиняемой. Лейтенант Снегирева — я подтверждаю ваше процессуальное решение на её счёт и сейчас уведомлю префекта и попробую заручиться его санкцией.
— Так точно! — улыбнулась Ирена.
— В остальном действуем пока что полуофициально. Монету и её вещи сдайте в наш спецхран, а листовки отнесите криминалистам — возможно, они смогут определить, в какой типографии они были отпечатаны. Пробейте через узел связи мобилет подозреваемого, вечером отразите это в рапорте. Если допрос этой Лимоньен даст какие-то результаты, тогда официально пустим в ход и монету, если нет, отображать это пока что не будем.
— Вы уведомите ИСБ, господин полковник?
— Нет, пока что мало зацепок. Если дело перспективное, оставим его себе, а пятый департамент сможем подключить в любой момент. Ищите Витольда и допросите Лимоньен — она только свидетель, никаких вариантов привлечь её по этому нет, сами понимаете. Даже у ИСБ.
Я вполне понимал его логику — в случае успеха это дело могло стать громким и принести различные бонусы и славу тем, кто его распутает.
— Видимо, она очень ценный свидетель, раз так сразу подключили Дятлицкого, — покивала Ирена.
— Да, присутствие этого прохиндея — верный признак чего-то важного. Ваш экипаж сегодня в ударе — везёт вам на интересные дела и приключения, — усмехнулся Шершнев. — Занимайтесь дознанием сколько потребуется, сверхурочные я сегодня санкционирую. Жду доклад по Лимоньен.
— Есть! Разрешите идти? — вытянулась Ирена.
— Работайте!
Щелкнув каблуками, мы вышли из кабинета.
— Поддержкой начальства мы заручились, так что Веронике пока можно и не звонить, — улыбнулась в коридоре Ирена. — Теперь отрабатываем зацепки — идём на четвертый этаж ГУВД.
Насколько я помнил, там был целый отдел, занимавшийся различными экспертизами.
Пока мы спускались к переходу между зданиями, я поинтересовался:
— А чем мы можем надавить на эту девицу? Наверняка её уже проинструктировал Дятлицкий.
— Он не знает про монету, это наш козырь. Её можно обвинить в контрабанде, а это уже может грозить лично ей высылкой и объявлением персоной «нон-грата», что поставит крест на её карьере. Так что посмотрим.
— Но тогда ИСБ перехватит у нас дело?
— Может, конечно, но скоро мы будем перехватывать у них дела, — усмехнулась лейтенант.
В общем, это было логично — в любом государстве каждое ведомство тянуло одеяло полномочий и финансирования на себя, а в государстве кланово-феодальном, с только нарождающимися буржуазно-правовыми нормами привычного мне типа, это проявлялось особенно остро.
«Если мы распутаем это дельце, премия будет очень сладкая, плюс один или даже полтора месячных оклада!» — я сейчас вполне ясно это осознавал.
На четвертом этаже здания ГУВД было множество кабинетов. Слышался гул печатных машинок.
— Так, нам в тридцать пятый, — когда мы вошли на этаж, промолвила Ирена.
Подошли к кабинету, она постучала. Получили разрешение войти.
— Давай, — она забрала у меня листовки.
Внутри было семь человек, они сидели за столами и проводили различные манипуляции с разными бумажками, фотографиями, книгами. Кабинет был неплохо оборудован — я заметил пару интересного вида верстаков, разное типографское оборудование, столы с огромными лупами.
— Здравствуйте, господа! Очень срочное дело!
— А, добрый день, — поднял голову один из людей в расстегнутом вицмундире с нашивками обер-криминал-асессора. — Что за дело, госпожа Снегирева?
«Видимо, он здесь начальник», — я прикинул, что этот гражданский сотрудник полиции — штабс-лейтенант, если брать сомжовскую иерархию.
— В одном из гаражей мы нашли вот эти листовки. Вы можете определить, в какой типографии они были отпечатаны? — подошла к его столу Ирена.
— Если они отпечатаны в типографиях Москвы или городах губернии, а также в Петербурге, то такая вероятность есть. Это
