точно!
— Тогда возьми и мне.
Я вышел из машины, открыл заднюю и взял из ближайшей корзинки по пирожку — от пережитой боевой ситуации вдруг остро хотелось есть.
Пока мы шли к приемочной рампе, где суетились санитары, с удовольствием съели.
— Ты ещё здесь не был? — спросила офицер, когда мы поднялись на приемочную рампу к одной из боковых дверей.
— Первый раз.
— Эта больничка — второе по важности место после нашей базы, здесь тебе придётся очень часто бывать. Стойка дежурной за этой дверью, там же наряд полиции.
Мы вошли, попали в коридор с мигающими макросветильниками.
«Абсолютно типичная больница, только на стенах меньше плакатов и картинок», — я был поражен, насколько общий антураж совпадает с привычными мне деталями.
Пройдя этот коридор, свернули вправо и оказались в значительно лучше освещённой приёмной. Через неё с рампы санитары тащили носилки или толкали каталки.
— Здравствуйте! Нас интересует, в каком отделении и палате находится гражданка Франции Флоранс Лимоньен! — подошла Ирена к дежурному врачу за стойкой. — Поступила сегодня после полудня.
Врач, женщина лет сорока, страдальчески на нас посмотрела. Было видно, что она очень задергана.
— Здравствуйте, офицер! Согласно новым инструкциям, мы сразу же передаём документы о пострадавших в центральную справочную, это на первом этаже, там где центральный вход.
— Новым инструкциям, доктор? — вздернула бровь Ирена.
— Новый приказ главного врача, чтобы облегчить работу нашего приёмного отделения!
— Ясно, спасибо, — кивнула Ирена.
Кивком она показала, что я шёл за ней.
Идти пришлось порядочно, петляя по пропахшим карболкой коридорам. Больничка меня впечатлила — она действительно была огромная. Всё было достаточно цивильненько, если не считать освещение на макроисточниках, халаты старого покроя и белые квадратные колпаки на санитарах и медиках.
— Теперь можно подъезжать сразу к центральному, — промолвила Ирена, когда мы дошли. — Надо будет уведомить об этом всех наших.
В довольно симпатичном вестибюле с полом и стенами из разноцветной гранитной крошки было множество народа и десяток человек в полицейской форме.
Увидев нас, они отдали честь, мы козырнули в ответ.
Ирена подошла к одному из свободных справочных окон.
— Добрый день! Флоранс Лимоньен, гражданка Франции, поступила сегодня после полудня. Где я могу её найти?
— Одну минуточку, госпожа офицер — иностранцы у нас в отдельной картотеке! — дежурная медсестра встала и пошла к одному из деревянных шкафов с многочисленными мелкими отделениями.
Всякие карточки перебирала она минут пять, я за это время успел набраться впечатлений и рассмотреть множество народа разных социальных слоёв.
Наконец, она нашла какой-то бланк и вернулась к окошку.
— Флоранс Лимоньен, ушиб грудной клетки, перелом двух ребер и сотрясение мозга, находится в травматологическом отделении на пятом этаже первого корпуса — то есть этого, восьмая палата. Лечащий врач — профессор Облепихин.
— Большое спасибо! — кивнула Ирена.
Мы прошли к лифту.
Как раз лифт был самый, что называется, древний в моём понимании — с откидной решеткой, довольно просторный внутри и с лифтёром на стулочке, который управляли им с помощью кнопок и рычагов.
В лифт набилось восемь человек. Поднимались грузно, со скрипом, останавливались на каждом этаже, начиная с третьего.
Вышли на пятом. Стойка регистратуры была далеко справа от лифта. Слева, в конце коридора, я заметил группу прилично одетых людей, пожилого врача и наряд полиции около дверей. Они спорили и явно на повышенных тонах, поскольку шум доносился аж к нам.
— Нам туда, видимо, — предположила Снегирева. — Идём посмотрим, что это за представление! Вижу там Дятлицкого — это уже становится предельно интересным.
— Который из них?
— Лощёный хлыщ с усиками, в дорогом бежевом костюме и с портфелем.
Коридор оказался огромный, но как я понял по номеркам на дверях, восьмая палата была именно там, куда мы шли.
Я рассмотрел людей — очень интересная брюнетка в широкополой женской шляпе, одетая очень стильно, тип в очень дорогом костюме, два подозрительных мордоворота и врач, который с ними спорил. Полицейские стояли около дверей палаты.
— Здравствуйте, дамы и господа! — громко вмешалась в разговор Ирена. — А что здесь происходит, позвольте узнать?
— Здесь всё замечательно. Можете ехать туда, откуда приехали, госпожа жандарм, — наглым тоном заявил человек в дорогом костюме.
— Господин Дятлицкий, советую вам поумерить пыл. Мы здесь находимся по процессуальным вопросам.
— Я уже знаю, что именно вы спровоцировали аварию, в которой пострадала госпожа Лимоньен, гражданка Французской Республики, — уверенно заявил адвокат. — Я адвокат госпожи Лимоньен и буду добиваться, чтобы вы понесли за это ответственность. А сейчас госпожа Лимоньен уедет в посольство!
Мы с Иреной переглянулись. По её взгляду я понял, что она начала конкретно заводиться.
— Полегче с выражениями, господин адвокат. Госпожа Лимоньен никуда отсюда не уедет, пока я не дам на это разрешение. Она свидетель преступления, а может быть — и соучастник!
— Госпожа Лимоньен — моя сотрудница и помощник, я забираю её в посольство на основании статуса дипломатической неприкосновенности, — с легким акцентом, но на хорошем русском заявила брюнетка в черном суфраж-платье.
Спереди на её шляпке была прицеплена кокарда в виде французского триколора. Надменный взгляд её темно-карих вызвал у меня беспокойство.
— Позвольте узнать, кто вы, почтенная госпожа? — посмотрела на неё Ирена.
— Луиза Барбарис, атташе по вопросам культуры посольства Франции, — она достала из сумочки документ и показала Ирене. — Пользуясь конвенцией о неприкосновенности дипломатов, я требую, чтобы моя сотрудница была немедленно доставлена на территорию посольства!
Точно такой же документ был и у пострадавшей Лимоньен. Её сумочка была у нас в машине, кстати говоря.
— Ваша сотрудница была в одной машине с подозреваемым в антиимперской деятельности лицом, которое виновно в дорожно-транспортном проишествии. Она никуда не уедет из этой больницы, пока я её не допрошу! Вам это ясно? — со стальными нотками в голосе заявила Ирена.
— Ей нельзя уезжать, она плохо себя чувствует, мы поставили ей капельницу. Пациентка нуждается в обследовании магом-целителем, — дополнил доктор.
— Госпожа Лимоньен получит надлежащую помощь на территории посольства, — заявил Дятлицкий и достал из портфеля бланк: — Вот подписанное господином послом требование. Мы забираем госпожу Лимоньен! Требую немедленно вернуть её личные вещи и документы, которые вы присвоили, госпожа лейтенант!
— Мы не присвоили её документы и личные вещи, а оставили их до востребования в установленном порядке. Они проходят как улики по делу и будут сданы мною сегодня в спецхранилище. Вы можете получить их в отделе выдачи в установленном порядке через двое суток. Сама пострадавшая является свидетельницей и никуда не поедет. Вы никуда её не забираете, это ясно⁈ — отчеканила Ирена.
Дама-брюнетка и адвокат переглянулись.
— Что за дикость⁈ Я сейчас же доложу господину послу об этом вопиющем случае произвола жандармерии, — глядя на нас с Иреной, заявила француженка. — Разве для этого создавали ваше подразделение?
— Это не ваше дело, госпожа Барбарис!
— Лично я буду жаловаться Её Величеству императрице Надежде — вам не сойдёт с рук подобный произвол, можете быть уверены! — взволнованно произнесла дама.
— Я очень рада за вас, — холодно ответила Ирена.
— Если вы сейчас же не дадите разрешение отвезти в посольство госпожу Лимоньен, я свяжусь с министерством иностранных дел и городской прокуратурой. От имени моей клиентки мы сделаем заявление о превышении вами полномочий и нарушении международной конвенции о неприкосновенности дипломатов, госпожа лейтенант, — объявил Дятлицкий.
Лично мне захотелось дать ему в рыло, но как юрист я вполне четко понимал его доводы в рамках здешнего законодательства. Они были вполне обоснованные. Наша позиция тоже была твёрдая — здесь начиналась чистая состязательность, но поскольку исполнительные полномочия были в наших руках, адвокату оставалось идти по инстанциям.
— Как офицер-дознаватель, который непосредственно занимается этим делом, я не даю разрешение на транспортировку пострадавшей Лимоньен за пределы этой палаты в ближайшие двое суток! По истечению этого срока я приму дальнейшее процессуальное решение на её счет! — заявила Снегирева.
«Ух, сильна!» — я восхитился наставницей — она дала жёсткую отповедь адвокату.
— В таком случае вы будете нести за это ответственность, госпожа лейтенант, — процедил Дятлицкий. — Не вы первая и не вы последняя столь вопиюще превышаете полномочия, чётко очерченные уголовно-процессуальным уложением! Прокуратура вами займётся!
— Господин посол сегодня же будет жаловаться лично префекту. Возмутительное поведение полиции в преддверии визита нашего президента, — с патетикой в голосе заявила француженка.
— Я приехала провести допрос свидетельницы. Как её адвокат вы имеет право присутствовать при этом, — Ирена проигнорировала тираду дамы и посмотрела на адвоката.
— Само собой разумеется! — напыщенно ответил он.
— Пострадавшая сейчас спит, мы ввели ей успокоительное и обезболивающее. До вечера её нельзя тревожить, дамы и господа, — вмешался доктор.
— Вот видите! А вы хотите
