— Дрова сухие?
— Д… Д… Д… Да.
— Хорошо. — Ярослав нагнулся, поднял оброненную Злобиным «Энциклопедию», прокомментировал: — Удачно, что она с тобой.
После чего небрежно выдрал из книги две страницы, свернул фунтиком, подсунул под кучу ветвей, никак не желавшую обернуться костром, откинул крышку зажигалки и чиркнул колесиком. Пламя поползло по бумаге, а затем послушно перекинулось на ветви.
Зажигалка была та самая, с выгравированным дайвером.
— Как… Как ты ее сберег? — запинаясь, спросил Миша, хотя понимал, что в первую очередь нужно интересоваться другими вопросами.
— В презервативе.
— Зачем?! Под водой — зачем?
— Всегда беру. Талисман. Осталась от друга… — Ярослав вздохнул. — Единственное, что осталось, он…
Но Миша не стал дослушивать. Вопросы наконец выстроились по ранжиру, и он спросил, перебив:
— Как ты уцелел при взрыве?
— Я успел отплыть достаточно далеко, — спокойно ответил Ярослав. — Тряхнуло, конечно, крепко, но жив, как видишь. Где моя одежда?
Подробно свою историю он рассказал чуть позже, после бурной и полной эмоций встречи с девушками (профессор ограничился кивком, словно и не ожидал иного).
Контузия, ставшая следствием подводного взрыва, не лишила Ярослава сознания, но и предпринять что-либо он не мог: просто неспособен был активно двигаться. Однако ему удивительно повезло: катер на малом ходу поплыл как раз в его сторону, груз даун-риггера оставался в воде, чуть ниже левой скулы суденышка, и Ярослав сумел ухватиться за него инстинктивно, не имея никакого плана дальнейших действий. Он просто не хотел остаться в одиночестве посреди Ладоги.
Незамеченным пассажиром прокатился до этого острова. За время пути немного оклемался и стал прикидывать, что делать дальше. Новая схватка с пиратами представлялась бессмысленной авантюрой, поскольку у него не было для нее ни сил, ни оружия — дайверский клинок, зазубренный с одной стороны на манер пилы, намертво застрял в бандите.
У острова Ярослав осторожно высунулся, увидел, как прочих участников экспедиции высаживают на берег, сообразил, что немедленная гибель пленникам не грозит, и решил продолжить безбилетное путешествие, надеясь незаметно для пиратов прибыть с ними на берег. Хотел убить двух зайцев сразу: добраться до людей, способных оказать или вызвать помощь, а заодно узнать, где находится пиратское логово.
Увы, оба зайца ускакали, целые и невредимые, ибо в акваланге закончился воздух. А поскольку путешествовать, выставив голову из воды, означало рано или поздно быть замеченным и получить пулю, Ярослав отцепился от катера и остался один посреди озера. Конечно, можно было последовать за пиратской флотилией своим ходом: двигалась она по прямой, и направление Ярослав с самого начала путешествия отслеживал по компасу, но он не рискнул и решил вернуться на остров.
Однако решение оказалось проще принять, чем исполнить. Ярослав и так-то был не в лучшей своей форме, к тому же потратил немало сил, не позволяя набегающему потоку воды оторвать его от даун-риггера, поэтому сразу он до цели не доплыл. Высадился на подвернувшейся по дороге скале, отлежался и на следующий день закончил путешествие.
Девушки по ходу рассказа охали, ахали и восхищались.
Миша, хотевший поначалу кое-что сказать, вовремя прикусил язык и сидел, плотно сжав губы.
Услышал или нет профессор Челоян прозвучавшую историю, было непонятно.
В ответ Ярославу была поведана эпопея островитян — устами Карины и Лады. Девушки рассказывали куда более эмоционально, со множеством мелких и не особенно важных подробностей, но Ярослав короткими вопросами не позволял сбиваться в сторону. Уяснив главное: продуктов нет, единственный мобильник вне зоны приема, он поразмыслил и принял решение:
— Отдохну и завтра на рассвете поплыву на берег. Он, насколько я понимаю, милях в двадцати, за световой день доберусь, да и в темноте не промахнусь… Еще день на то, чтобы добраться до людей и организовать экспедицию. В общем, в самом плохом случае готовьтесь еще к двум ночевкам.
И тут профессор доказал, что при всем своем отсутствующем виде слушал внимательно.
— Не надо подвигов, — заявил он уверенно. — Люди с соседнего острова уже плывут к нам.
Четверо островитян немедленно оказались на вершине «дозорной» скалы — сам профессор не видел нужды проверять свою безапелляционно высказанную версию — и ахнули: соседи действительно собрались в гости. И уже одолели без малого треть пути. Только оказались они вовсе не спортсменами-байдарочниками, а такими же бедолагами, как Челоян со своей командой, и передвигались на надувном плоту, который сидел в воде весьма криво, заваливаясь на один бок.
— У них проблемы, — констатировал Ярослав. — Плот тонет, двое уже в воде… Надо помочь.
Через пару минут он поплыл помогать — налегке, без опустевшего баллона.
Миша к гидрокостюму не притронулся.
А убедившись, что белокурый гигант поплыл, Злобин отозвал Ладу в сторонку и бабахнул, словно из пушки, без предисловий, сразу взяв быка за рога:
— Ярослав нам врет. По-моему, он заодно с бандитами.
— Тебе откуда знать? — насупилась девушка.
— Да, у меня дайверский стаж — с гулькин нос, — пылко произнес Миша. — Да, я хвастался чужими победами, ты это уже поняла. Но я забросил дайвинг не просто так — была причина. Однажды я погружался на Голубых озерах, и там два местных мужичка решили половить рыбку. Динамитом. Рвануло далеко от меня, но я полгода ничего не слышал — барабанные перепонки восстанавливались. Я много врал, я многого не знаю, но в этом уверен на сто сорок шесть процентов: если все произошло, как рассказал Ярослав, он сейчас был бы глух как тетерев.
Миша смолк, с тревогой глядя на Ладу: поверит, нет?
Она молчала, никак не отреагировав на информацию о подводных взрывах и их последствиях.
Тогда он торопливо добавил новую порцию подозрений: о скрытно расставляемых буйках и о находке, сделанной Ярославом незадолго до нападения бандитов — ни словечка о металлическом диске сегодня не прозвучало, вообще ни единого. А нашел-то он не ржавую железку, «Эскалибур» в тот день был настроен исключительно на драгоценные металлы. А сегодня, по прибытии на остров, нагрудный карман Ярослава оказался пуст, Миша проверил — словно невзначай коснулся, помогая стягивать снаряжение.
Услышав, как выглядела находка, Ладислава улыбнулась, и к девушке с такой улыбкой Миша никогда бы не подсел в библиотеке им. Мандельштама. Нехорошая была улыбка, зловещая. И вообще Лада изменилась: вроде и лицо осталось то же самое, а человек другой… словно маска слетела.
— Не говори никому, — приказала новая Ладислава. — Старайся держаться как прежде. С Кариной я поговорю. И вот еще что… Постарайся осмотреть остров с воды, ладно? Чует мое сердце, что не просто так нас именно сюда высадили.
— Чего я не знаю? — попытался спросить Злобин, но короткий взгляд девушки заставил его подавиться вопросом.
* * *
Дибич ошибся, предрекая, что плот поплывет с черепашьей скоростью. Черепахи, конечно, спринтерскими качествами на суше не блещут, но в воде у них все хорошо. В отличие от ПСН-6, который оказался почти неспособен плыть в нужном направлении, особенно когда одному из двоих гребцов приходилось то и дело бросать весло и энергично работать насосом.
Попутный ветер, на который крепко рассчитывал Стас, ослабел и слегка, градусов на пятнадцать, изменил направление, теперь трудно было сказать, помогает он или мешает.
Плот рыскал. И время от времени Векшин бросал взгляд на покинутый островок — тот постепенно удалялся, однако их цель, как это ни странно, не приближалась: суровая действительность играючи била и арифметику, и логику.
Вся жизнь, во всем ее многообразии, свелась к незамысловатому циклу: схватить весло, лихорадочно сделать десяток гребков, отложить весло, схватить насос, качнуть два десятка раз, снова схватить весло… И так далее по заколдованному кругу: весло — насос, весло — насос, весло — насос. Пока сердце не скажет: мол, шабаш, надоело.
Впрочем, примерно на середине пути стало ясно, что путешествие может завершиться иначе: плот неожиданно стал заваливаться набок, на ту сторону, где зашнурованный баллон был набит всякой всячиной. Возможно, для надутых полиэтиленовых пакетов оказалось роковым соседство с расщепленными обломками досок. Возможно, имелась иная причина, но процесс, поначалу едва заметный, набирал обороты — ПСН кренился все сильнее.
А затем произошло нечто и вовсе сюрреалистичное…
На «весельной» части цикла из воды вынырнула черная голова и уставилась на перепуганного Векшина циклопьим глазом.
Толстяк ойкнул и выронил весло. Голова вежливо поинтересовалась:
