тряхнул головой.
— Не бывает так. Чтобы из ниоткуда вылез вшивый пацан, который вдруг стал главой рода и начал уничтожать вековые крепости. Да у тебя браслет всего лишь синий! Куда тебе до нашей защиты?
Я машинально скосил глаза на левую руку. Кусочек хрусталя на браслете Защитника и правда светился синим. Уверенный пятый класс. После массы спрессованных событий в Пробое, я как-то и забыл о том, что вообще ношу этот артефакт.
Вернув взгляд на графа, пожал плечами.
— Тем не менее, твоя цитадель уничтожена. А ты сам готовишься принять последний в своей жизни бой. Может расскажешь мне о Хранителях? Кто ими управляет? Кому я могу задать пару вопросов? Обещаю, что в таком случае твоя смерть будет лёгкой.
Смертный скривился в нервной усмешке.
— Смерть, есть смерть, сын кобылы. Для начала, тебе предстоит одолеть меня в честном бою. Считаешь, это будет просто?
Заклетокал от ярости Сандала и что-то тихо буркнула Кристина. Я же разжал губы в усмешке.
— А ты считаешь, что раз пересобрал своё тело заново, то стал неуязвим? Ответь мне на вопросы и умрёшь быстро.
Секунду тот помолчал. Потом слегка изменившимся тоном поинтересовался.
— Может договоримся? У меня есть деньги, акции, земля в конце концов. Отдам половину, если сейчас разойдёмся миром.
Он не просто старался держать голос уверенным — у него это получалось. Патриций озвучил предложение таким тоном, как будто вёл обычные деловые переговоры, а не стоял на руинах собственной крепости.
Я снова изобразил на своём лице улыбку.
— Это всё и так моё. Законная добыча по праву победителя. Но ты всё ещё можешь поделиться информацией о Хранителях.
Теперь смертный тоже деланно усмехнулся.
— Не все мои дети были в крепости. И у Ореховых есть союзники, о которых ты даже не подозреваешь. Эту землю ты может и подомнёшь, но вот всё остальное тебе так просто не отдадут. А если договоримся, гарантированно получишь половину.
Он цеплялся за жизнь, как мог и даже в таком положении пытался нащупать линию ведения переговоров, которая позволила бы выжить. Поразительная мощность инстинкта самосохранения.
Впрочем, уже через секунду я изменил свою точку зрения — граф ударил тремя серыми оттисками, которые бурлили от влитой в них мощи. Хотел воспользоваться эффектом неожиданности, чтобы пробить мою защиту.
В плетениях, из которых он составил печати, я не разобрался. Но энергии он влил в них немало. Будь на моём месте любой иной Одарённый, пусть даже высокого ранга, ему бы пришлось тяжело. Особенно, если раньше он не сталкивался ни с чем подобным.
Имелась только одна проблема — он атаковал Меркурия. А на фоне той мощи, что выплеснула защитная система крепости, его оттиски казались детскими игрушками.
Я встретил их ударами божественной силы. Даже не дожидаясь, пока печати коснутся моего щита. А потом бросился вперёд, на ходу обнажая клинок.
Через мгновение, сталь зазвенела о сталь, а окрестности озарили отблески вспышки — столкновения наполненных энергией клинков вызывали всполохи пламени.
Каждый из спутников рвался помочь и уничтожить его. Но я хотел одержать верх в обычном бою. Без печатей, прямого использования божественной силы и посторонней помощи. Пусть последняя и исходила бы от тех, кто по сути, являлся частью меня самого.
Граф вполне предсказуемо принял это за слабость. Скорее всего решил, что я истощён и не могу противопоставить ему ничего кроме глухой защиты от его собственных печатей. Это настолько приободрило смертного, что тот выкладывался по полной, снова и снова обрушиваясь на меня с филигранно выверенными атаками.
Не знаю, кто обучал его бою на мечах, но постарались они на славу. Хотя опять же — никто из его учителей не был даже близок к Марсу.
В какой-то момент я сам усилил натиск. Добавил немного скорости смертной оболочке, влил больше силы в меч и переключился на другую технику боя.
В новом темпе, патриций продержался не дольше десятка секунд. В момент, когда мой клинок отсёк его руку, в глазах Орехова мелькнуло настоящее изумление. А когда сталь устремилась к его шее, это выражение сменилось полноценным ужасом. Он и остался на его лице, когда снесённый ударом меча череп, покатился по земле.
Я вернул оружие в ножны, а за спиной раздался тихий голос Измайлова.
— Так-то его допросить ещё можно было. Тебя же интересовали Хранители.
Бросив взгляд на юношу, отрицательно качнул головой.
— Он сам выбрал схватку и смерть.
Тот со вздохом, отвернулся, рассматривая развалины, а я снова глянул на обезглавленный труп графа. Старый циклоп всё же ушёл без мучений. Стоило бы всё сделать иначе — заставить его страдать, точно так же, как мучались тысячи бедолаг, чьи души он расщепил на составляющие. Но видимо мерзость этого места, подействовала и на меня. Не смог сдержаться, чтобы не убить смертного, который всё это затеял и реализовал.
— Возвращаемся. Больше тут делать нечего, — встряхнувшись, я отдал команду остальным и зашагал к деревьям.
На ходу проинструктировал Сандала. Ему требовалось вытащить все ценности из под завалов и складировать их в лесу, километрах в пяти отсюда. Увеличившийся объём «искры» и более прочный канал связи, позволяли ястребу удаляться намного дальше, даже если с ним был груз. Чем я и планировал воспользоваться.
А пока я буду заниматься очисткой золота, драгоценностей, артефактов и наличности от пронизывающей их мерзости, Сандал ещё раз обыщет развалины. Только на этот раз куда более детально. Уверен, где-то там, среди обломков, должно быть что-то ещё интересное. Сейфы с документами, артефакты, личные записи.
Родовой алтарь у Ореховых тоже имелся. Но судя по тому, что видел ястреб, сейчас в нём почти не было энергии — артефакт выплеснул всю накопленную силу во время того самого, последнего удара.
Когда мы удалились на несколько сотен метров от крепости, меня догнала Скау. Поравнявшись, бросила косой взгляд.
— Что это была за сила? Ни разу не встречала подобной гадости.
Изначально, их с Измайловым я взял для того, чтобы оба воочию убедились в моих возможностях. Отталкиваясь от того, что рано или поздно им придётся рассказать всю правду. Но если вспомнить картину, которую они недавно наблюдали, скорее всего придётся объясняться прямо сейчас. Потому что следом девушка наверняка поинтересуется, как я смог сдержать натиск? И никакого рационального ответа на это, в моей голове не было.
— Замученные и убитые люди. Они использовали их посмертную энергию.
Десяток метров Илва молча прошагала рядом. Потом слегка растерянно уточнила.
— А так разве можно? Откуда у обычных людей возьмётся сила? Или они пытали только Одарённых.
На мой взгляд, Ореховы использовали всех, кто попадался под руку — и простых смертных, и наделённых Даром. Вторые, само собой давали куда больший выхлоп, но встречались несколько реже. И стоили наверняка дороже.
Какое-то время я размышлял. Потом остановился, развернувшись к ней. Заодно глянул и на Измайлова, который прислушивался к нашей беседе.
Над головой промчался Сандал, который тащил первую партию золота, а я начал говорить.
— Внутри каждого смертного, есть душа. Которая остаётся жить после смерти оболочки. Ореховы мучали именно их. Не живых людей, а то, что оставалось после их гибели.
Скау с прищуром разглядывала меня, а вот лицо Измайлова выражало полную растерянность. Юноша было открыл рот, чтобы задать вопрос, но пепельноволосая патрицианка успела первой.
— Ты сказал «смертных»? Кем ты тогда считаешь себя? И откуда у тебя такая сила?
Наполненный льдом голос заставил Кристину отодвинуться в сторону, опустив руку на рукоять меча. А летевший назад к руинам крепости Сандал, круто развернулся прямо в воздухе, приближаясь к месту нашей беседы.
Посмотрев в глаза девушки, я задал встречный вопрос.
— Как ты сама думаешь?
Та растянула губы в нервной усмешке.
— Среди древних родов Скандинавии ходят разные слухи и легенды. О странных существах, что когда-то жили среди нас и питались людьми. Их духом и плотью. О тех, кто был невидим и убивал нас в спину, исподтишка. О яростных монстрах, что стояли выше людей. Детские сказки и страшилки, да. Но некоторые считают, что именно там спрятаны зёрна истины.
Пожалуй хорошо, что её сейчас не слышал Ульрих. Боюсь, шведа бы зацепило подобное сравнение. Особенно, если вспомнить, что среди его предков как раз и были самые настоящие ётуны. Прекрасно владеющие пологом невидимости.
