Женщину и в самом деле было очень плохо слышно из-за треска на линии.
– Меня сегодня убьют, – спокойно произнесла она.
– Кто вас собирается убить?
– Он пока не собирается, но скоро меня убьет. Он уже въехал в село, я это чувствую, – терпеливо объяснила женщина. – Меня зовут Мария Нечипоренко, проживаю в селе Ольшанка Н-ского района. – И повесила трубку.
– Ч-черт! – разозлился дежурный. – Еще психов мне не хватало! Я чувствую… он въехал… меня убьют… – вслух передразнил он женщину. – Сто против одного, что это еще одна шизофреничка, страдающая манией преследования.
Чертыхаясь, он все же нажал на кнопку на пульте. Разум убеждал его проигнорировать звонок местной сумасшедшей, а интуиция подсказывала, что этот странный звонок может иметь плохие последствия, тем более что все разговоры записывались.
– Никита, – сказал он, – поступил странный звонок из села Ольшанка Н-ского района. Свяжись с их участковым или пошли туда патрульную машину. Я понимаю, что нет бензина, но телефон-то есть. Я ведь сказал: или-или. Звони участковому, пускай проветрится – уже утро, давно пора вставать, а мы вот до сих пор не ложились. Возможно, она шизофреничка, но проверить надо. В журнале я сигнал зафиксировал, а ты давай-ка – аллюр три креста. Ты что, в кавалерии не служил? Это значит сломя голову. Нет, ломать не стоит. Доложишь, когда ситуация прояснится.
В селе Глеб собирался посетить бабу Марусю, дом покойной тещи, ее могилу и напоследок зайти к Мане. Что он хотел там найти? Он и сам не знал, просто интуиция ему подсказывала, что эти три места между собой тесно связаны, образуют некий магический треугольник. Заодно он надеялся разговорить бабу Марусю и узнать больше, чем это удалось Степану. Однако бабу Марусю он дома не застал и поехал на кладбище. Проезжая мимо дома священника, вспомнил, как они были там с Олей. В голове сразу закружились воспоминания. Молодая женщина, заживо гниющая от порчи, насланной старухой, которая сама теперь гниет в могиле. Никакие бабки, врачи не могут ей помочь, она приговорена, хотя смерть колдуна может снять порчу. Смерть тещи оказалась для нее очень кстати. Интересно, отчего так внезапно покинула этот мир моложавая старуха, обходящая стороной врачей и обожающая земные удовольствия? Почему ему до сих пор не приходила мысль расспросить об этом Олю? Он вспомнил, что, когда позвонили из села и сообщили ей о смерти матери, она нисколько не удивилась и даже не спросила, по какой причине та умерла. Скорее всего, Оля потом поинтересовалась, но не стала рассказывать ему.
«Возможны три причины смерти тещи: самоубийство, убийство и естественная смерть, – рассуждал Глеб. – Если бы она покончила с собой, ее могилу сельский священник отказался бы запечатывать, для этого необходимо разрешение самого митрополита; если же она умерла насильственной смертью, ее бы отправили в морг на вскрытие, а это три-четыре дня, и только потом похоронили бы; остается только естественная смерть, но она тоже разная бывает».
Глеб остановил машину. Метрах в двухстах от дороги, с правой стороны, виднелось кладбище, слева стояли уныло-серые двухэтажные коттеджи. «Собственно, меня причина смерти тещи не волнует. Старушка, видно, сделала при жизни много пакостей окружающим, упокой, Господи, ее душу! А что, если Маня, забыв о дочерних чувствах, захотела избавиться от нее, как от конкурентки? Надо будет поговорить и с попадьей. Интересно, что она расскажет о Мане?» Глеб свернул к дому священника.
«Исходя из того, что мне довелось прочитать, – размышлял он, – теща была очень сильной ведьмой. Тьфу ты, черт! В последнее время я уже свыкся с мыслью, что настоящие ведьмы, не киношные и не шоувуменши, существуют! Как и черная магия! Впрочем, что здесь такого? В моем понимании ведьма – это специалист по нейролингвистическому программированию, в той форме, в какой оно существовало с незапамятных времен. Помимо этого ведьма разбирается в травах и еще черт знает в чем, раз может управлять духами умерших. Тьфу, тьфу, тьфу! Меня опять понесло! Пока это предположение, а не факт!» Глеб никак не мог полностью с этим согласиться, а внутренний голос кричал: «Какие еще тебе нужны факты?!»
Теща не была наивным человеком, да к тому же обладала даром предвидения. К ней же невозможно было подобраться! Разве что кто-то исподтишка нанес удар ее же оружием – магией. Маня была близка к ней, только зачем ей это нужно было? Тем более если Маня ее дочь. Или эти сладострастные матроны не поделили любовника, подтвердив теорию Фрейда о том, что поведение человека обусловливает не мозг, а то, что ниже пояса?
Из эзотерических книг, любезно предоставленных ему Степаном, Глеб знал, что после смерти колдуна к наследнику переходит часть его силы, а тут еще на кону была Книга духов, которую до Ульяны вело несколько поколений ведьм. Возможно, для того, кто посвятил себя изучению магии, это мог быть весьма лакомый «кусок пирога».
«Не исключено, что Мане надоело быть на вторых, точнее, на последних ролях, вот она и решила выйти на авансцену».
«Однако Ульяна все же могла быть ее мамой», – возразил ему внутренний голос.
«Если даже это так, то это не противоречит моральному кодексу черного мага, – привел контраргумент Глеб, апеллируя к полученным знаниям. – По имеющимся описаниям черных месс, шабашей, в среде магов даже приветствуется кровосмешение, и родственные узы для них – лишь условность!»
– Бог ты мой, что мне в голову лезет, в какие дебри меня опять понесло! Уже сам с собой разговариваю и стал знатоком черной магии! На этом точка! – приказал он себе.
Глеб вошел в подъезд дома, где проживал священник, но не спешил звонить в дверь. Он прижался ухом к двери и прислушался. По квартире кто-то ходил, шаркая тапочками без задников. Глеб нажал на кнопку звонка, который глухо заворчал за дверью. Шаги сразу замерли. Он снова позвонил, на этот раз долго держал палец на кнопке. Сквозь треньканье звонка он снова услышал шаги, которые приблизились к двери.
«Смотрит в глазок, – догадался Глеб. – И не открывает дверь. Боится? Кого – меня? Или просто боится, потому что рыльце в пушку?» Глеб раздраженно простучал кулаком по двери единственное запомнившееся из азбуки Морзе – «дай, дай закурить» – и проиграл на звонке припев «Кришталевой чары». В конце концов ему все это надоело, и он вернулся к машине. Теперь его путь лежал на кладбище.
На этот раз он постарался подъехать к могиле тещи как можно ближе. Это ему удалось, так как громадная лужа, в прошлый раз перегородившая ему дорогу, успела подсохнуть, но оказалось, что в этот день еще кому-то понадобилось сюда приехать. С колотящимся от вновь нахлынувших дурных предчувствий сердцем он подошел к автомобилю, покрытому пылью грунтовых дорог и грустному из-за отсутствия хозяина. Это был «лексус» Степана, увы, пустой и закрытый на центральный замок, но сигнализация не была включена.
«Так вот куда тебя потянуло ночью!» Дрожа всем телом, Глеб представил, как Степан в сплошной темноте заруливает сюда, потом покидает машину. Вопрос: куда он пошел? Поблизости его не было видно, не задремал же он за каким-нибудь могильным холмиком! Понимая, что это чушь, Глеб все же походил между могилами. Мертвая тишина – покойники отдыхали после бурно проведенной ночи?
Теперь кладбище ему показалось зловещим монстром, который только и ждет ночи, чтобы проглотить без остатка заблудившегося путника. На всякий случай он несколько раз крикнул «Степан!» – безрезультатно. Подошел к могиле тещи. Вокруг нее было аккуратно убрано, а землю даже разрыхлили граблями. Возле фотографии усопшей стояли свежие красные гвоздики в пол-литровой баночке с водой. Теща смотрела со снимка тяжелым, зловещим взглядом, словно собиралась пригнуть его к земле, раздавить. Пересчитал гвоздики – восемь штук. Интересно, кто это постарался? Уж во всяком случае Степан приехал сюда ночью не для того, чтобы навести здесь порядок и возложить цветы. Фотографу, возможно, удалось отобразить на снимке ее сущность – «вещь в себе», готовая излить накопившийся внутри яд на неосторожно приблизившихся к ней.
Глеб решил продолжить поиски Степана в селе. Единственным местом, куда тот мог пойти, был дом Мани, к которому напрямую можно было попасть через старую часть кладбища. Даже несмотря на светлое время, он не решился идти по этой дороге, а вернулся к машине, намереваясь объехать кладбище и сначала побывать в доме тещи.
Глеб остановился у ворот и вошел во двор. Ему бросился под ноги страшно истощавший черный кот, обрадовавшийся Глебу как родному, хотя при жизни тещи шипел и царапался, когда тот пытался его погладить. Глеб вспомнил, что прогнозировали соседи: кот уйдет из чужого дома через два дня, а уже прошла неделя, и тот, голодный, наверняка все это время дежурил на крыльце. К сожалению, с собой у Глеба не было ничего съестного, и он ограничился лишь тем, что пару раз погладил кота. Потом он прошел за дом, где находилась злополучная баня.
