– Извините, но ваши показания по этому делу напоминают бред сивой кобылы, а детали не стыкуются, – пожурил следователь Глеба. – Вся эта чертовщина, в реальности которой вы пытаетесь меня убедить, напоминает бред шизофреника, но, зная, что по роду своих занятий вы постоянно сталкиваетесь с больными шизофренией, я вполне допускаю, что вы хотите направить расследование по ложному следу.
– Я не психиатр, а психолог, и с психически больными мне на работе не приходится сталкиваться.
– Психиатр, психолог – какая разница! – раздраженно пробурчал следователь. – Лучше обратимся к фактам.
В ночь на 10 октября 1999 года, по вашему утверждению, вам позвонил гражданин Сиволапко Степан Семенович и потребовал, чтобы вы немедленно приехали в пансионат «Колос», который расположен в Пуще-Водице на Третьей линии, что вы и исполнили. Допустим, хотя я имею от гражданина Сиволапко письменное объяснение, в котором ни о чем подобном не говорится, но к этому мы еще вернемся.
В пансионате «Колос» вы получили записку и, прочитав ее, в срочном порядке отправились в село Ольшанка. По дороге завезли записку жене в больницу и передали ее через медсестру. Из имеющегося объяснения дежурной пансионата «Колос» следует, что вы там не были, как и гражданин Сиволапко, и никакой записки не получали. Из объяснения дежурной медсестры выяснилось, что вы приезжали ночью в крайне взвинченном состоянии, передали какую-то записку жене и сразу уехали. Ваша жена предъявила записку, написанную вашей рукой, в которой вы клялись ей в любви и желали скорейшего выздоровления.
– Это не та записка. Та, которую предъявила Ольга, была написана раньше, – раздраженно пояснил Глеб.
– Хорошо, но ее предъявила ваша жена как именно ту записку.
– Оля лежит в больнице после аварии и могла перепутать записки.
– Почему ночью вы приезжали к жене? Не потому ли, что узнали о том, что она той ночью не ночевала в больнице, и записка, которую вам якобы так не терпелось ей передать, была только предлогом?
– Как – не ночевала? – вскричал удивленный Глеб. – Она же лежала в реанимации!
– Согласно объяснению главного врача, мест в общих палатах не было, и поэтому ее и держали в реанимации, а состояние у нее было удовлетворительное: вашу жену готовили к выписке. В тот вечер она обратилась к дежурному врачу с просьбой отпустить ее до двух часов следующего дня, чтобы она могла организовать поминки на девятый день после смерти матери. Под расписку ее отпустили, и, согласно ее заявлению, она сразу уехала в село Ольшанку с гражданином Сиволапко.
– Друзья всегда непредсказуемы, а враги – постоянны, – горько усмехнулся Глеб.
– Из ее объяснений следует, что она не знала о том, что вашу машину уже отремонтировали, – продолжил следователь, просверливая взглядом дыры на лице Глеба. – С другой стороны, она боялась ехать с вами из-за недавнего ДТП, в котором пострадала по вашей вине. Кроме того, она опасалась, что вы будете себя вести так же безобразно, как и в день похорон ее матери.
– Она же прекрасно знает, что мне тогда было сделано! – прокричал Глеб, вскакивая.
– Я не знаю, что тебе там сделали, но, если не сядешь на место, я приглашу конвоиров, и тогда тебе точно сделают. – Сесть! Руки на колени! – грубо скомандовал следователь.
Глеб нехотя подчинился.
– Далее из ваших показаний следует, что вы приехали в село Ольшанка ранним утром и сразу направились на кладбище, где обнаружили автомобиль гражданина Сиволапко. Объяснения этого гражданина и вашей жены подтверждают это. Они наводили порядок на могиле ее матери. Увидев подъезжающую машину, они спрятались. Вы еще некоторое время бегали по кладбищу, зовя их по именам и угрожая.
– Не их, а только Степана, – уточнил Глеб. – Ему я не угрожал, а беспокоился, все ли у него в порядке.
– Он приехал с вашей женой ночью в село, и вы беспокоились, все ли у него хорошо?! – насмешливо произнес следователь. – Хорошо ли они провели ночь?
Глеб в ярости вскочил.
– Сядьте! – загремел металлом голос следователя. – Конвой!
Дверь открылась, и вошел конвойный.
– Наручники! – приказал следователь.
– Не надо! – взмолился Глеб, опускаясь на место, однако конвойный приковал его к стулу, и теперь он не мог встать. Наручники сразу натерли запястья.
– Имеем объяснения гражданина Неборачко, жителя этого села, случайно оказавшегося в то время на кладбище. Некоторые фразы он плохо разобрал, но звучали они угрожающе.
– Буйная фантазия! – фыркнул Глеб.
Конвойный наручники затянул сильно, и запястья уже начали болеть. А может, это у него появилась фантомная боль, испытанная, когда в предыдущий раз на нем были наручники, по-местному браслеты.
– Не перебивайте, – строго сказал следователь. – После безрезультатных поисков вы сели в свою машину и поехали к дому тещи. Там в ярости разгромили и подожгли баню. После этого с ножом в руке бросились к дому гражданки Нечипоренко.
– У меня в руках ничего не было, – заявил Глеб, как ему рекомендовал адвокат. «То, что вы принесли орудие убийства в дом потерпевшей, пусть докажет следствие, подтвердят свидетели».
– Примерно в то время, когда происходили эти события, дежурному Н-ского райотдела внутренних дел был произведен звонок, и женский голос, назвавшись гражданкой Нечипоренко, сообщил, что ее вскоре должны убить.
– Ну и слог у вас: «произведен звонок, и женский голос, назвавшись…» Нарочно не придумаешь! Чего же она, Нечипоренко, позвонив, не спряталась у кого-нибудь из соседей? – со злостью спросил Глеб, не чувствуя ни малейшего страха перед этим полным человеком средних лет, который по воле случая вершил его судьбу.
Страх остался на воле, вот если бы он сейчас находился на свободе, то трепетал бы, лишь воображая все это. А сейчас это – его реальность, и ему не надо бороться со страхом – он тут только помеха. Прошлое и будущее в одно мгновение канули в Лету, полетели в тартарары честолюбивые планы, докторская диссертация, любящая жена, верный друг… Выйдет он отсюда через много лет уже другим человеком, вопрос только в одном: когда? Прежнюю жизнь уже не вернешь, а новая – страшит, и не нужна она ему такая.
– Гражданка Нечипоренко Мария Ивановна, 1962 года рождения… Да-да, ей было всего тридцать восемь лет, а не пятьдесят восемь, как вы утверждали, фантазируя, что она, чтобы сохранить молодость, питалась энергией соблазненных с помощью приворотов мужчин. Так вот, она умерла от проникающего ранения в брюшную полость после того, как вы вошли к ней в дом. Теперь я слушаю вас, объясните, что произошло в ее доме и послужило причиной смерти гражданки Нечипоренко?
– Я уже рассказывал – мне нечего добавить. Я разговаривал с Маней… гражданкой Нечипоренко, в этот момент неизвестный ударил меня чем-то по голове, а когда я пришел в себя, то увидел ее… мертвую.
– Орудие убийства найдено. Вы уничтожили свои отпечатки на рукоятке ножа, да только в других местах они остались во множестве. Одежда потерпевшей находилась в таком виде, что это указывает на попытку сексуального насилия. Как вы это объясните?
– Тот, кто стукнул меня по голове, убил Маню и уничтожил свои отпечатки. А о сексуальных домогательствах вообще мне слушать странно. Я уже вам говорил: мне жена сказала, не знаю, с какой целью, что Мане… Нечипоренко скоро исполнится шестьдесят лет, и для меня она была несколько старовата!
– В ваших показаниях значится, что, придя в себя, вы обнаружили нож в своей руке, и вы его отбросили, отпечатки не стирали. Если исходить из этого, убийца вернулся позднее и уничтожил ваши отпечатки на рукоятке ножа? Зачем ему это было надо? Рисковать ради вас, повторно появившись на месте преступления?
– Он боялся, что вместе с моими отпечатками обнаружат и его. Видимо, он был без перчаток. А то, что везде мои отпечатки пальцев, – так я же не бестелесный дух! Неужели не очевидно, что если бы я совершил это убийство, то постарался бы уничтожить следы? Неужели я сумасшедший?
– Многие поступки указывают, что ты был не в адекватном состоянии, – насмешливо произнес следователь, пристально глядя ему в глаза, – а может, симулируешь, по-блатному косишь. В любом случае я буду настаивать на судебно-психиатрической экспертизе. Похоже, нервы у тебя не в порядке, другими словами, ты псих. Узнав, что жена наставляет тебе рога с другом, выследил их, но не смог добраться до них на кладбище. Поехал и в отместку поджег баню. Но и этого тебе показалось мало, и ты побежал к одинокой смазливой соседке, думал, припугнешь ножом, и она тебе даст. Та оказала сопротивление, оттолкнула тебя. Ты голову расшиб, сотрясение мозга заработал, и, ничего не соображая, пырнул ее ножом. Тянет на непредумышленное, если не будешь выкаблучиваться и затягивать расследование.
– Что же она сразу имя убийцы не сообщила и адресок не дала, чтобы вы сил лишних не тратили? – ядовито спросил Глеб. – Сами чувствуете, что все это шито белыми нитками – подставили меня!
