что до этого приезда в Питер никогда не смотрел на ночные города с высоты и не знал, что это так красиво. Впрочем, может быть, это потому, что отсюда не видна грязь?
Большое видится лишь на расстоянии. И видится оно, как правило, чистеньким и нарядным.
Утром Лайк велел им с Тамарой вылетать в Киев, а сам по обыкновению куда-то испарился. Условились встретиться через сутки. Разумеется, в «Виктории».
Швед вошел в «Викторию» первым – Лайку почему-то вздумалось купить сигарет на улице, у старушек, торгующих подле универмага. Бармен Игорь, которого чаще называли Грыгорыч, выглянул из-за стойки, узрел Шведа и молча принялся наливать темной «Оболони». Налив, поинтересовался:
– Солянку будешь?
– Нет, – отозвался Швед и умиротворенно подумал: «Ну хоть здесь ничего не меняется».
Почти сразу же вошел и Лайк. Первым делом он, конечно же, перецеловал всех официанток в пределах досягаемости, а потом – двух ведьмочек у игральных автоматов.
– А Турлянский где? – удивленно спросил он после, оглядывая полупустой зал.
– Не знаем! – хором ответили ведьмочки. Жизнерадостно так.
– Хм… А он здесь появлялся?
– Нет! Наверное, сразу прынцессу свою на экскурсию повел! – хихикнули ведьмочки.
– Тю, – удивился Лайк еще сильнее.
По идее, Арик должен был дожидаться именно тут, в «Виктории». За время питерского вояжа расторопный приятель Ефима с экзотическим именем Викентий наконец-то выкупил две квартиры в той самой восьмиэтажной Параджановской свечке, первый этаж которой занимала «Виктория», и даже умудрился успеть организовать ремонт и последующий завоз мебели. Еще две квартиры, тоже на верхнем этаже, Викентий обещал выкупить в течение недели.
Лайк давно и вполне справедливо подозревал: чем таскаться по гостиницам, пусть и самым фешенебельным, те же Швед, Симонов и даже снобоватый Арик предпочтут жить здесь, над «Викторией» и Площадью Победы. Арик, Тамара и две распределенные в Киев питерские девчонки из бывших Черных так и поступили, а вот Швед с Симоновым возжелали отправиться к Лайку и как следует попьянствовать, что и было проделано со всем тщанием и возможным усердием. Во всяком случае, Швед с утра не захотел солянки (что не ускользнуло от внимания Лайка), а Симонов вообще отказался вставать и остался дрыхнуть у Шереметьева дома на стопке пыльных книг.
– Ладно, Тьма с ними, – безнадежно махнул рукой Лайк. – Но Ираклий-то где?
Бармен Игорь молча указал взглядом на дверь туалета.
– А! Ну тогда есть время выпить пива.
После финального питерского заседания могучей кучки и короткого резюме Инквизиции Лайк так ничего и не успел толком рассказать Шведу. Но николаевец чувствовал: глава Темных Киева что-то замыслил. Что-то, непосредственно связанное с недавними питерскими событиями. Осторожные попытки разговорить Лайка во время вчерашней пьянки успешно провалились: без Ираклия тот раскрывать свои планы не собирался. Швед подозревал, что дело тут не только и не столько в отсутствии Ираклия, а еще и в присутствии Симонова. И тот факт, что Симонов надрался в зюзю, а Лайк со Шведом остались относительно неушибленными алкоголем, тоже кое о чем говорил.
Некоторое время вдумчиво поправляли здоровье после вчерашнего. Ираклий, счастливо избежавший посиделок, посмеивался в усы и шелестел газетой.
Наконец Лайк вальяжно щелкнул пальцами в сторону ведьмочек:
– Эй, кто-нибудь! Подайте мобильник!
Свой он еще перед поездкой в Питер отдал наблюдателю Солодовнику, причем возвращать чужое Солодовник почему-то не спешил, вопреки декларируемому образу бескорыстного и справедливого Светлого. А купленную в Москве трубу Лайк в Москве и оставил – на память одной молоденькой особе, еще не осчастливленной мобильной связью.
Анжелка буквально вспорхнула с табурета с трубкой в руке. Услужить шефу по молодости лет так приятно!
Некоторое время Шереметьев тупо тыкал в кнопки серебристого раскладного телефончика.
– А почему нет номера Турлянского? – капризно осведомился Лайк.
– По… Потому что я его не знаю, – пробормотала Анжелка, смутившись.
– Так это твоя мобилка?
– Да!
– А моя где?
– Ты ж ее сам Светлому отдал перед стартом, – напомнил Швед.
Лайк посмотрел на него как на дошкольника.
– Раз отдал, значит, она перестала быть моей! А поскольку у меня более нет мобилки, значит, тотчас следует организовать новую! Кто у нас за связь отвечает?
– Ефим… – совсем потерянно сообщила Анжелка.
– Ефим ездил со мной. Кто оставался за него?
– Не знаю…
– Бардак! Накажу! Где Сайринк? Где Палатников? Где Плакун?
– Палатников с утра заходил… Сказал, в офисе будет…
Бедная Анжелка чуть не плакала. Хотела услужить, а нарвалась в результате на начальственный гнев.
– На, звони, чего разбушевался, – Швед примирительно протянул свою потрепанную дорогами «Нокию».
Лайк посверкал глазами, однако «Нокию» взял. Анжелка поглядела на Шведа с уважением – с женской половиной киевского Дозора тот общался до смешного мало. Можно сказать, вообще практически не общался. Если оказывался в Киеве – как-то засасывали сначала первоочередные дела, а потом неизменные коловращения в кругу Лайка, Димки Рублева, Ефима, Дарта Вейдера, Сабурова или команды с Петровки. А потом – хмельная компания провожающих на перроне, прощальная бутылка «Оболони» в дорожку и гостеприимная полка спального вагона. И – почти без перехода – Николаев. Поэтому тот факт, что какой-то южанин вот так запросто роняет грозному шефу «Чего разбушевался?», сильно поднял оного южанина в глазах наивной и несмышленой пока в иерархии Иных ведьмочки.
– Брысь, – велел Лайк Анжелке, и та с облегчением метнулась в сторону игральных автоматов.
Арик долго не отвечал, но наконец-то взял трубу.
– Да, Швед.
– Это не Швед, – буркнул Лайк, унимая помалу вспышку раздражения, какие у него периодически случались.
То, что он пошумел и перестал, еще отнюдь не означало дальнейшей вольготной жизни для упомянутых Сайринка, Палатникова и Плакуна. Все сполна огребут свое – сотрудники Дозора поопытнее ни секунды в этом не сомневались. Сомневаться могла разве что едва вышедшая из возраста нимфетки Анжела.
– Ты где? – справился Лайк уже гораздо спокойнее. – Я ж тебе говорил в «Виктории» ждать…
– С Тамарой плохо, – голосом если не убитым, то каким-то чересчур уж мертвенным сообщил Арик.
– В смысле? – насторожился Лайк.
Напутствуя парочку перед отправлением в Пулковский аэропорт, он по привычке проследил вероятности и не нашел в ближайшем будущем Турлянского или Тамары ничего фатального. Впрочем, вероятности на то и вероятности, чтобы меняться порою резко и стремительно.
– Лучше поднимись, сам увидишь.
– А ты где?
– Да здесь же, над «Викторией». Мы из Борисполя сразу сюда, с тех пор не выходили ни разу, – Шурик помолчал немного и добавил: – Она спит.
– Сейчас поднимемся, – быстро сказал Лайк. – Со мной Ираклий и Швед. Так что неглиже прикройте.
– Хорошо, – Арик напоследок шмыгнул носом и отключился.
– Пошли! Ираклий, бросай свою газету.
Ираклий встал, но газету
