протянул в роли фаворита. Сколько было других, появлявшихся на год-другой и надоевших императрице. А Разумовский уже лет двадцать подле неё, и хоть бы хны. Ни ей не приелся, ни придворные его интригами не выжили. И разгадка очень проста — Разумовский излучал доброжелательность и спокойствие. При этом искренне, от души. Даже со мной он разговаривал, будто со старым знакомым или родственником. Да уж, такой харизме можно только завидовать.
— Не имею понятия, — я развёл руками. — Дядя при смерти был и ничего об этом не сказал. Указа о ссылке в его бумагах не было. Муромские власти, включая надворного судью, тоже промолчали.
Разумовский улыбнулся и повернулся к Елизавете:
— Вот видишь, душа моя, мальчик просто не знал.
— Не знал? — императрица снова начала заводиться. — Он глухой и слепой, что ли? Ничего не слышал и не видел? И родня ничего не сказала?!
Фаворит снова посмотрел на меня вопросительно.
— Прошу простить, Ваше Величество. Я сирота, с детства был отправлен на обучение за границу.
Елизавета посмотрела на меня с меньшей злобой.
— Сирота, — она сделала паузу, думая о чём-то своём. — Ладно, рассказывай, куда и зачем ездил. Сколько мёртвых поднимал, кто платил тебе за это.
— Я не умею поднимать покойников, Ваше Величество. Даже если бы умел, то не стал бы этим заниматься, — я перекрестился. — А ездил в Москву по приглашению князя Голицына.
Елизавета прищурилась.
— Зачем?
Что там, князюшка, зажал мне деньги отдать? Ну, что же, значит, и мне можно слегка отомстить.
— Алексей Дмитриевич хотел, чтобы я вошёл в его род. Но мне пришлось отказаться от предложения.
Императрица подозвала рукой Александра Шувалова, что-то шепнула ему. Начальник Тайной канцелярии кивнул и быстро записал несколько строк в небольшую тетрадь. Вот и отлично — взяли князюшку на карандаш.
— Матушка, вот ещё, взгляни, — Шувалов протянул Елизавете лист бумаги, — в Касимове он был.
— Тоже по приглашению? — хмыкнула императрица и взяла документ.
Я не стал отвечать. Думаю, она сейчас читает отчёт Сумарокова о наших с ним “приключениях”, так что слова излишни.
— Так и было? — переспросила Елизавета у Шувалова.
Начальник Тайной канцелярии кивнул.
— Удивительно, — императрица снова посмотрела на меня, — в богатый род вступать не захотел, за службу награды не выпрашивал. Ты, часом, не скорбный умом?
Я пожал плечами.
— В чужом роду мне делать нечего. А в Касимов я не ради денег ехал.
— Ты смотри, каков гусь. А заради чего?
— Служить на благо Отечества — долг каждого дворянина, Ваше Величество.
— Служить… — протянула Елизавета, глядя на меня с лёгкой насмешкой. — И что, правда готов мне послужить? А, Урусов?
У меня в голове щёлкнуло, и картинка сложилась целиком. Все эти разговоры про ссылку Таланта были только поводом, чтобы меня вызвать. Крики, гнев — чтобы сбить с меня самоуверенность и подвести разговор в нужное русло. Мой Талант понадобился императрице, уж не знаю зачем, и сейчас она разыгрывала со мной шахматную партию. Спорим, она через пару минут пошлёт меня делать что-то неприятное? А через месяц-другой вернёт назад и обернёт так, чтобы я был ей благодарен за милость. И уже тогда всучит мне работу по специальности. Простая и в то же время действенная интрига. Что же насчёт Шувалова с его пушками, то он хочет воспользоваться этой игрой в свою пользу.
Коли я знаю расклад, то могу сыграть эту партию по-своему. Можно отказаться, получить ссылку и уехать в имение. Или согласиться играть по правилам императрицы, но уже осознанно, и чуть позже сделать свой ход. В любом случае Елизавета от меня не отстанет, пока не получит желаемое.
— Это мой долг, Ваше Величество, служить вам, — я поклонился. — Приказывайте.
— И правда, дружок, — еле заметно усмехнулась она, — послужи. У нас здесь война с Фридрихом, если ты не знал. Не дело мужчинам по тылам отсиживаться. Отправляйся-ка ты в армию. Пётр Семёнович, запиши его в пехоту подпоручиком.
Военный, весь разговор скучавший у стены, тут же оживился.
— Сделаю, матушка. Сегодня же запишу.
И тут же, как чёртик из табакерки, выскочил Пётр Шувалов. Мой разговор с императрицей пошёл совершенно не так, как он расписывал мне. Те ответы, что он мне нашептал, не пригодились, и я уплывал из его цепких рук.
— Матушка, — Шувалов оттёр военного, — зачем же в пехоту? У Петра Семёновича подпоручиков пруд пруди. А вот пушкарей у нас мало. Ой не хватает!
— Позволь, позволь, Пётр Иванович, — военный выпятил грудь, — ты на чужой кусок роток-то не разевай. А коли императрица приказала, так тому и быть.
— Пётр Семёнович, ты же сам ко мне первый прибежишь. Скажешь: давай пушки, давай людей для заряду, давай, давай, давай. Не так, что ли? А где я тебе возьму деланных магов, коли наша академия учить их не умеет? Из воздуха, что ли?
— Судари! — тут возмутился уже Иван Шувалов. — Вы опять университет ругаете? Разве не я просил вас выделить людей для обучения? Что вы мне сказали?
— Иван, хоть ты не влазь. С твоим университетом…
— Тихо! — Елизавета шлёпнула ладонью по столику. — Раскудахтались, как бабы на базаре. Как я скажу, так и будет.
Она перевела взгляд на меня.
— Умеешь Знаки делать?
— Да, Ваше Величество.
— Забирай, — махнула она Шувалову, — пусть пушками занимается.
Тот не успел расплыться в улыбке, как она добавила:
— Только не на твоём заводике, понял? Пусть в войска едет и там колдует. А узнаю, что ты его здесь оставил, сам поедешь воевать.
— Да как можно, матушка, — затараторил Шувалов. — Разве я когда…
— Не заискивай у меня, — она погрозила ему кулаком. — Всё знаю, как ты в свой карман тянешь. Кто в сентябре…
Разумовский взял меня за локоть и мягко направил к двери.
— Идите, Константин Платонович, ваша аудиенция закончена. Поверьте, вам будут неинтересны эти разговоры.
Он вывел меня из комнаты и передал секретарю.
— Семён, проводите сударя Урусова. Он дождётся Петра Ивановича и поедет с ним.
Секретарь кивнул и указал мне рукой на следующую дверь.
— Прошу вас следовать за мной.
Глава 24 — Капитан-поручик
Шувалова я прождал часа два. Он появился раздражённый,
