раз моргнув фарами. Авдей расслабился и опустил оружие.
— Наши, — улыбнулся он. — Надеюсь, взяли баб…
— Все бы тебе бабы, — закатил глаза Тимур. — Иди, встречай.
Авдей повесил винтовку на плечо и вышел на крыльцо, включая макровый фонарик. Автомобиль резко остановился, все четыре двери одновременно открылись и наружу вышли несколько мужчин в черных масках.
— Чего это вы маски нацепили?
— Надо, — ответил один из мужчин, поднимаясь на крыльцо.
Авдей нахмурился. Голос был незнакомым, но на форме виднелся шеврон их спецотряда, поэтому гвардеец ничего не мог понять.
— Погодь, ты кто? И где бабы?
— Дома, — человек выхватил нож и ударил Авдея в горло.
Остальные вломились на мельницу и убили Тимура. А затем нашли заложников, освободили их и уехали.
Правда, Авдей был уже мертв и ничего этого не слышал и не видел.
* * *
— Хорошо, Костя, я понял. Что с Аллой? Ей ничего не сделали?
— Был там один, все порывался. Ему не позволили.
— Радует, что противник не обделен честью, — хмыкнул я. — Олег рядом? Дай ему трубку.
— Да, — раздался голос командира охраны.
— Благодарю за успешно проведенную операцию.
— Рад служить, ваше сиятельство.
— Что с твоим мобилетом?
— Сломался во время перестрелки. То есть сам-то он цел, но противник применил какое-то заклятие или артефакт, который уничтожил все наши макры, в том числе в мобилете. И стрелковые тоже… Кое-как смогли их добить после этого.
— Понял, — ответил я. От поместья Сплюшкиных донесся очередной взрыв. — Так что случилось на дороге?
— Перебили врагов, парочку взяли живыми. Допросили, получили всю необходимую информацию. Сняли с мертвых шевроны и отправились в гости… Дальше вам уже Константин Сергеевич рассказал.
— Хорошо. Вы едете в поместье?
— Так точно.
— Будьте осторожны. До встречи, — я положил трубку.
Одной проблемой меньше. Теперь у меня есть заложники, а у Шершнева — нет. Не хочу умалять подвиг Олега и его людей, но это лишь благодаря уму и хитрости Кости. Если бы он не придумал отправить обманное сообщение, мы бы никогда не догадались, где их с Аллой прятали.
А теперь мы получили очередное преимущество.
После таких хороших новостей я заснул еще крепче, чем до этого. И отлично отдохнул, несмотря на то что обстрел, как я и приказал, продолжался всю ночь.
Меня разбудили до рассвета. Открыв глаза, я увидел добродушное лицо с густой бородой.
— Доброе утро, ваше сиятельство.
— Доброе утро, Владислав, — я вылез из спального мешка и потянулся. Небо было еще темным. — Сколько до рассвета?
— Полчаса.
— Сплюшкины не посылали никого на переговоры?
— Никак нет, молчат. Я считаю, ждут подмоги от Шершневых. Но те по-прежнему сидят у себя в казарме.
— Вот и славно, — я встал в полный рост и оглядел поместье Сплюшкиных.
Защитный купол еще держался, хотя энергии осталось явно немного. Вся земля вокруг него была изрыта воронками, трава опалена. Фигурно подстриженные деревья превратились в растрепанные лохмотья. К медленно светлеющему небу поднимался дым.
— Усилить обстрел. Готовиться к штурму. С рассветом — начинаем, — велел я.
— Есть, ваше сиятельство. Разворошим совиное гнездышко! — прогудел Владислав и отправился отдавать приказы.
Запас наших снарядов подходил к концу, несмотря на то, что под прикрытием ночи привезли дополнительные. Полностью истощать себя было нельзя — как знать, какие планы у графа Шершнева. Но ненадолго повысить интенсивность обстрела мы могли, что и сделали.
Канонада не смолкала ни на мгновение. Купол поместья Сплюшкиных не выдержал и разлетелся, и снаряды стали падать на дом. Несколько попаданий разворотили крышу центральной части и превратили восточное крыло в руины, устроив там пожар. После этого я велел идти на штурм.
Сплюшкины зачем-то сопротивлялись. Их гвардейцы заняли позиции у окон и отстреливались, а два мага — старший сын покойного барона и его младшая жена — пытались помочь солдатам. Но мои гвардейцы упорно продвигались вперед, почти не неся при этом потерь. Слишком велика была разница в мощи.
Когда передовые отряды уже ворвались в дом, мне позвонил граф Шершнев.
— Доброе утро, ваше сиятельство, — вежливо сказал я.
— Здравствуйте, Георгий Петрович, — деловым тоном произнес граф, хотя голос его был полон скрытого гнева. — Я так понимаю, моя семья у вас.
— У меня. А заложников, которых захватил ваш спецотряд, мы освободили. Спецотряд, к слову, уничтожен.
— Знаю! — рыкнул Шершнев. — Мои родные в порядке?
— В полном. Хотите обсудить капитуляцию, граф?
Он тяжело вздохнул и обронил:
— Да.
— Буду к вашим услугам, как только возьмем поместье Сплюшкиных. Останавливать штурм уже поздно, но это не займет много времени, — я посмотрел, как мои солдаты один за другим проникают внутрь дома. Оттуда уже даже не доносилось выстрелов. — Предлагаю встретиться в городе, ваше сиятельство. Ресторан «Сытник», ровно в полдень. Я закажу нам столик.
— Лучше поговорим в безлюдной обстановке, — буркнул Шершнев. — Приезжайте в мое поместье.
— Это же не ловушка? Я так понимаю, с этого момента мы договариваемся о прекращении огня.
— Конечно, Георгий. В моем доме вам ничто не угрожает. Слово дворянина.
— Принято, ваше сиятельство. Тогда до встречи.
На моих глазах из дымящегося поместья вывели пленных. Судя по одежде, среди них была только парочка солдат, остальные — слуги и члены рода, включая детей. Я направился к ним.
Мои гвардейцы держали пленников под прицелом. Когда я приблизился, один из них, молодой мужчина лет двадцати пяти, шагнул навстречу:
— Граф Чернобуров, — произнес он, едва разжимая губы. — Я барон Евгений Сплюшкин.
Он был очень похож на отца. Перед глазами так и встало окровавленное и застывшее лицо старого барона.
— Приятно познакомиться, ваше благородие. Надеюсь, вы хотите сдаться?
Евгений молча кивнул, не спуская с меня глаз. Его взгляд горел от злобы и ненависти.
— Не надо так смотреть, ваше благородие, — жестко произнес я, глядя в ответ. — Я понимаю, вы рассержены за смерть отца и брата. Но это война, которую вы, кстати, начали. Мой союзник барон Иволгин также был убит.
— Я знаю, — обронил Евгений.
— Тогда умерьте свой пыл и прикажите принести бумагу. Я хочу немедленно получить акт о капитуляции.
В скором времени я забрал свою копию документа — все условия сдачи мы не обговорили, этот вопрос оставался открытым. Но сам факт того, что Сплюшкины поднимали белый флаг, был закреплен официально, подписью и печатью новоявленного барона.
Я приказал Молчанову свернуться, перегруппироваться, но остаться в боевой готовности.
— Встаньте в прямой досягаемости казарм Шершневых, — сказал я Владиславу. — Как знать, насколько удачно сложится разговор с графом. Возможно, придется еще немного пострелять, прежде чем мы придем к соглашению. Я собираюсь выставить очень жесткие условия мира.
— Так точно, ваше сиятельство, — козырнул богатырь.
Я позвонил Мокрухе и сказал, что граф готов сдаться, но заложников надо еще какое-то время придержать. Убедился, что с ними все в порядке, включая роженицу и младенца — к слову, она оказалась младшей женой Шершнева, а не дочерью, как я подумал.
Отправился домой, где встретился со всеми близкими. Женщины расплакались, когда увидели меня грязного, в местами порванном и закопченном комбинезоне. Но я был в полном порядке, хотя требовался отдых.
Аллочка у всех на глазах крепко обняла меня и поцеловала в щеку. Чем вызвала такой ревнивый взгляд от Ульяны, что даже меня обожгло.
Впрочем, никто не подумал ничего плохого — ведь Алла побывала в плену и натерпелась страху. Желание обнять и поцеловать того, кто принес весть о завершении войны, было вполне естественно.
— Ты в порядке? — негромко спросил я.
— Да, — закивала Алла. — Ой, так страшно было… Но Константин Сергеевич сказал, что не позволит меня обидеть. Вы бы видели, как он дрался, граф! Если б его там не было… — девушка снова заплакала.
Костя смущенно улыбнулся и потрогал синяк на скуле.
— Все хорошо, — я погладил Аллочку по светлым волосам. — Дам тебе лучший способ успокоиться. Есть работа.
— Работа? — она подняла заплаканные глазки.
— Акт о капитуляции Сплюшкиных, — я протянул ей бумагу. — Сделай копию, отправь курьером в государственную канцелярию.
— Х-хорошо, — выдохнула Алла.
Ульяну я тоже обнял и попросил подготовить мне свежий костюм. Таким образом, уделил внимание обеим своим любовницам и отправил их заниматься делом вместо того, чтобы реветь рядом со мной.
Матери пришлось сообщить страшную новость о смерти Михаила Иволгина. Я попытался подсластить пилюлю, сказав, что он погиб на дуэли и храбро бился до самого конца.
