это не раз. Для меня это не было неожиданностью. Только увиденное совсем не походило на честную борьбу. Дана будто принуждали убивать. Какое чудовище на такое способно?
Вернулась в постель, но уже не могла заснуть. Мысли неизбежно возвращались к кошмару. Тогда я вышла из спальни.
Медленно двигалась в темноте по коридору. Меня переполняли незнакомые ощущения. Справа от спальни Дана была комната Алу. В моем сознании это всплыло неожиданно и закрепилось там, как факт. Словно по кончикам пальцев пробегало исходящее от нее умиротворение. Про себя я улыбнулась: так сладко спят только дети. Какой же она все-таки еще ребенок.
Дальше я ощутила имирт Энтала — никак иначе я это назвать не могла. Он напоминал игривого пса, которому всю ночь снится, как он гоняется за котом. Вместе с тем безграничная преданность, словно впитанная в кровь, омывала меня невидимыми потоками.
Дана я почувствовала, когда спустилась на первый этаж. Он уснул сидя в кресле: руки лежали на подлокотниках, а голова откинута на мягкую спинку. От него исходили непонятные мне импульсы. Это напоминало напряжение.
Опустилась на колени и заглянула ему в лицо. Между бровей пролегла складка — даже во сне он хмурился. Не позволял себе расслабиться ни на минуту.
Осторожно протянула руку и дотронулась до его щеки, чем совершила непростительную ошибку. Дан встрепенулся и, не разбирая, кто перед ним, повалил меня на пол. У горла замерло холодное лезвие, впиваясь в кожу.
Дану склонился надо мной, заглядывая в глаза. На меня смотрел зверь, желавший лишь одного — убить.
Я лежала на спине, раскинув руки, и дышала через раз. Не предпринимала попыток оттолкнуть Дана или просто шевельнуться. Вдох — нож сильней вонзался в кожу, выдох — давление жалящего лезвия ослабевало. Дан смотрел остекленевшим взглядом: в глазах ни одного проблеска узнавания. Кошмарные сновидения держали его и наяву, не желая отпускать из своего плена. Я боялась, когда он очнется, будет уже поздно.
Страх схватил за горло, заставляя инстинктивно разомкнуть губы от нехватки воздуха. В то же мгновение в лице Дана что-то изменилось: появился интерес. Неожиданно из врага, которого нужно уничтожить, я превратилась в занятный трофей.
Острие клинка кольнуло подбородок, когда Дан приблизился к моему лицу и, словно пробуя на вкус, поцеловал. В растерянности, я позволяла ему раз за разом впиваться в мои губы, больно жаля.
Чем больше он распалялся, тем меньше становился смертоносный напор клинка. Скоро и вовсе исчез, а его место на моей шее заняла горячая ладонь. Жар медленно переместился вниз: опалил ключицу, легкой волной прошел по груди и обжигающим пламенем хлынул по обнаженному животу. Во мне вспыхнула надежда, что Дан пришел в себя и его больше не стоит опасаться.
Едва оторвала руки от пола, чтобы коснуться Дана, как он рывком прижал их обратно. Шевельнула ногами, проверяя насколько скована, но только усугубила ситуацию: Дан сел сверху, полностью обездвиживая меня. Стало тяжело дышать, в легкие словно проникало, клубясь черной энергетикой, его безумие. Туманным мраком оно отражалось в глазах Дана.
— Ты узнаешь меня? — пыталась достучаться до него.
Он не слушал и словно говорил сам с собой:
— Так похожа… лицо… голос …
Не понимала, что происходит, но он явно был не в себе, словно принимал меня за кого-то другого.
— Как меня зовут?
Касаясь лишь теплым дыханием, провел носом вдоль шеи:
— Пахнешь точно как она, — губы словно в благоговении коснулись кожи, а кончик языка оставил влажный след на ней. Я содрогнулась: словно меня касался посторонний мужчина.
— Дан, кто я?! — требовала во все нарастающей панике.
С болезненным стоном разочарования он уткнулся в мои волосы:
— Ты — искусная подделка.
— Я настоящая, — протестовала, — я Ри-ри.
От звука моего имени он пришел в неистовство:
— Не лги! — рывком стянул с меня джемпер. Ткань, сопротивляясь, обожгла кожу на плечах и шее, но из-за всплеска адреналина я не чувствовала боли. Только животный страх добычи перед свирепым хищником.
— Зачем мне лгать?
Дан с садистским удовольствем и кривоватой усмешкой наблюдал за этим, как моя грудь, обтянутая белым кружевом, тяжело вздымалась. Наконец он поднял взгляд к моему лицу. Чуть склонился и зашептал, словно боясь, что кто-нибудь посторонний услышит его:
— Потому что он так хочет. — Силилась понять смысл сказанных слов, но лишь больше уверилась, что Дан на грани помешательства. — Хочет сломать и подчинить меня, — вкрадчивым голосом описывал свои безумные фантазии. — Хочет, чтобы я стал послушной марионеткой.
— О ком ты говоришь? — лишь смогла вымолвить.
Его дыхание коснулась моей щеки и остановилось на губах.
— Ты знаешь, — заглянул в глаза, будто надеясь разглядеть в них ложь.
— Не знаю, — по-глупости я вздумала спорить с безумцем.
Вспыхнув яростью, Дан снова прижал мои запястья к полу, открывая полный доступ к телу. Царапая кожу, зубами стянул одну из бретелек белья, освобождая грудь. Ухватился за нее губами, и я дернулась, ошеломленная пробежавшими по телу импульсами. В тайне я мечтала о ласках Дана, грезила о близости с ним, но совсем иначе представляла этот момент. Сейчас же происходило нечто неправильное.
— Остановись, — в очередной раз я попыталась скинуть его с себя, ерзая ногами и стараясь согнуть их в коленях. Дан выпрямился и выпустил мои запястья.
Воспользовавшись коротким мигом свободы, я перевернулась и попыталась подняться на ноги. Но Дан ухватил меня за лодыжку и рванул к себе. Ладони нестерпимо обожгло о жесткий ворс паласа, но я, игнорируя боль, ударила ногой на угад. За спиной раздался болезненный порывистый вдох. Но это нисколько не задержало Дана: он опрокинул меня на спину, коленом вклиниваясь между моих бедер. До боли сжимая их, притянул ближе.
Я лежала перед ним полураздетой и беззащитной, боялась просто шевельнуться, чтобы не провоцировать его. Гадала, каким будет его следующий шаг: отпустит или ринется на жертву с новой силой?
Хватка пальцев ослабла и я подумала, что самое страшное позади, но в следующую секунду Дан скинул кожаную куртку, так же стремительно стянул футболку. Он гипнотизировал меня потемневшим от похоти взглядом, принуждая покорно наблюдать, как его рука опустилась к ремню брюк и как металлический язычок, звеня о пряжку, медленно высвобождается из петли. Только сейчас осознала, что еще немного промедления — и ничего уже не исправить.
— Не надо, — упрашивала, приподнимаясь на локтях и отстраняясь.
— Заткнись! — ухватился за пояс моих джинс, стягивая их с меня.
— Не поступай так со мной, — саднящими ладонями я уперлась в его грудь, которую сетью оплетали многочисленные шрамы, напоминая о
