Земля мечты. Последний сребреник - Джеймс Блэйлок

но кто знает, какое время на других остановках? Может быть, полночь. Одиннадцать тридцать пять. Четыре тридцать и еще чуток. Может, там на десять лет позднее, чем у нас, а может, на двадцать лет раньше. Кто-то из них затаился в каменном веке, я в этом не сомневаюсь. Это не имеет ни малейшего значения. Замечательно то, что ты путешествуешь вперед во времени и в то же время растешь. Ты знаешь, что вселенная расширяется – так говорит нам наука. А путешествуя назад во времени, ты уменьшаешься в размерах и можешь снова вернуться вперед, если будешь действовать быстро, через сусликову нору. Тогда ты «акклиматизируешься» – так Джимми это называл. Ты вдруг станешь одной из них. И к тому же здесь ты можешь встретить саму себя, живущую в полном неведении. Ты можешь постучать в собственную дверь и сказать что-нибудь умное, когда откроешь ее. И в это время одежда для тебя потеряет смысл. Она тебе будет не впору, если ты увеличиваешься или если уменьшаешься в размерах. И ты будешь от всей души благодарна тому, кто оставит несколько обрывков одежды где-нибудь, под каким-то камушком, разве нет? Ты прибудешь на приливной волне солнцеворота, или приползешь через сусликову нору, или просунешься через пещеру. Или залезешь в крону особо высокого дерева, потом передвинешься на ветку, которая протянулась в иной мир, – и вот тебе пожалуйста, ты уже перешла на другую сторону. А потом вернулась. Вроде того. Очень просто.

– А как вы переходите на другую сторону? – спросила Хелен. У нее голова от всех этих откровений, казалось, пошла кругом. У нее вдруг и сразу возникла тысяча вопросов. Она знала, что ответов в книге миссис Лэнгли ей не найти. Книга была чудесно озабочена вопросами, но вот на объяснения была скупа. – Что с этим луна-парком? – спросила она, не позволяя миссис Лэнгли начать ответ с первого вопроса. Старушка улыбнулась ей и только покачала головой, словно неожиданное любопытство Хелен показалось ей сродни детским вопросам.

Она начала говорить, вроде бы решив объяснить все, но в этот момент стук по люку чуть не выкинул Хелен с ее стула. За первым стуком последовал второй. Голос миссис Лэнгли сменился на шепот. Ее шаль превратилась в туман. На несколько мгновений от нее оставались одни туфли. Серый кот повис на спинке стула. Но потом туфли, кот и всё-всё исчезли.

Джек вернулся домой поздним вечером. Скизикс уже ушел к мисс Флис без него, собираясь заглянуть по пути к доктору Дженсену. Они перепачкались, устали и умирали с голоду – но больше всего их мучил именно голод, – и Скизикс знал, что ни малейшей надежды на еду в приюте у него нет. Он мог бы зайти к Уиллоуби, но ни Уиллоуби, ни Джек не принадлежали к той категории людей, у которых водится свежая еда. А Скизикс не хотел есть вчерашнюю курицу, или вчерашний хлеб с вчерашним сыром. Он сказал, что поел бы какую-нибудь выпечку. Если Элейн Поттс дома, то он готов нанести ей визит – принести букетик из цветов дикой фуксии с веточкой распускающихся грушевых листьев. Она при виде букета растает, сказал он, и усыплет его пончиками. Но ввиду отсутствия Элейн Поттс в городе сгодится и миссис Дженсен. Скизикс видел что-то на ее кухонном столе, и это что-то имело вполне многообещающий вид.

Они договорились встретиться позднее тем же вечером, чтобы, как сказал Скизикс, посмотреть, что к чему. Джеку показалось, что Скизикс излишне оптимистичен. Чем больше он видел, тем меньше понимал, «что к чему». Однако нетрудно было сообразить, что именно нужно доктору Брауну. У Джека эта вещица все еще лежала в кармане, там она и останется, пока… пока что?

Он мог вылить его в раковину прямо сейчас, не вставать с кровати пару дней и смотреть через чердачное окно, как проходит солнцеворот. Потом настанут двенадцатилетние каникулы, после которых все закрутится снова, вновь изменится погода и образуется еще одна приливная волна солнцеворота; двенадцать лет, в течение которых можно будет поразмышлять над миллионом вопросов, ответы на которые так и не были даны, и над тем, что конкретно могло бы произойти, если бы он разгадал эту тайну. И что бы сделал Скизикс? Какую-нибудь глупость, наверное. Скизикс был не из тех, кто прячется от приключений такого рода – каким бы данное приключение ни было.

Фургон Уиллоуби исчез. Фермер, вероятно, уехал в город опробовать содержимое стеклянных банок в одну пинту. Если так, то на ферме до утра никого, кроме Джека, не будет, а помешать Уиллоуби на полпути из города улечься на ночь в заднем отсеке его фургона может только погода. Джек радовался одиночеству, обычно приветствовал его. Но теперь, когда небо сумеречно и снова затягивается тучами, а луна уже стоит над лесом, и в воздухе не слышно других звуков, кроме лая собаки где-то на пути к Падшему мосту, он пожалел, что не пошел к доктору Дженсену вместе со Скизиксом. У него, в отличие от Скизикса, не было никаких оснований постоянно клянчить еду у доктора. Еды у Джека и дома хватало. Но он не видел никакого смысла держаться сейчас близ фермы. Он сделает уборку, соберет еду, какая есть, и уйдет. Он позвал котов – хоть какая-то компания. Но даже коты куда-то испарились, может, отправились искать еду, как Скизикс.

Он отпер дверь сарая и вошел внутрь. Воздух внутри был тяжелым от темноты и запаха сыра. Он протянул руку, чтобы взять фонарь, но того не оказалось на привычном месте на крючке, поэтому Джек замер на секунду, чтобы дать глазам привыкнуть к той малости дневного света, что проникал внутрь через трещины в ставнях высокого окна и отбрасывал тоненькие наклонные полоски на книгах вдоль стены. Этим утром он оставил ставни открытыми; так он поступал каждое утро, чтобы проветрить помещение, если дождь не шел такой, что попадал прямо внутрь. На сей раз ветер, вероятно, захлопнул ставни.

Из мрака в нижней части сарая казалось, что книги наверху расшвыряны, свалены в кучи, растрепаны, но, вероятно, это было игрой умирающего к ночи света. Он стал подниматься на чердак через две ступени, а когда добрался до площадки, остановился в изумлении. Свеча и книги, которые были прежде на столе у кровати, теперь валялись на полу, как и его одежда, разбросанная по полу, а частично висевшая на перилах. Кто-то копался в его вещах, перевернул все вверх дном. Он подобрал свой