Земля мечты. Последний сребреник - Джеймс Блэйлок

Но и подтверждение своих мыслей получить, так сказать, со стороны, тоже было неплохо. Она слишком много времени отдавала тому, чтобы казаться им веселой. Она знала об этом теперь и знала раньше. Но им от этого не было и никогда не будет никакой пользы. Их жизнь походила на существование машин, собранных слабоумными пьяницами. И все же быть веселой, прикладывать усилия было так же легко, как открыто объявлять войну. По крайней мере, так было когда-то. На сей раз Пиблс сильно ускорил события.

– Прошу прощения, мадам, – сказала Хелен. Миссис Лэнгли погрузилась в нечто подобное летаргии. Она словно парила на грани сна. К тому же она стала почти прозрачной, словно вместе с котами соскальзывала куда-то, почти ничего из своих проблем при этом не решив. – Одежда – она в том сундучке?

– Конечно, дорогая, – ответила миссис Лэнгли.

И вдруг сердце Хелен ёкнуло. Великан из моря. Джимми вернулся домой. Конечно же. Они ведь нашли его ботинок, разве нет? И очки, и запонку, и кристаллик из карманных часов. Одному богу известно, будет ли какое-то добро, если она скажет мертвой женщине, что ее живой муж вернулся с другой стороны. Но она не могла хранить эту новость в себе. Миссис Лэнгли внимательно слушала ее, наклонив голову, с надеждой в глазах. А потом покачала головой.

Это был не Джимми, сказала она Хелен. Джимми не носил очков. И часов у него не было. Никогда. Время для него не имело никакого значения. Он и его друзья-художники это особенно подчеркивали. Они всё знали про время, говорили они, и карманные или наручные часы не должны были их ограничивать. А запонки! Миссис Лэнгли не смогла сдержать смеха. Он и его друзья с юга презирали запонки. Они, вероятно, и манжеты ненавидели, если уж об этом зашла речь. Хелен нашла вещи какого-то другого человека. С другой стороны на сей раз пришел вовсе не Джимми.

Она секунду-другую не сводила взгляда с Хелен, словно предполагая, что та подняла этот разговор про запонки, чтобы не нести одежду Джимми к бухте, хотя и обещала сделать это. Но в этот момент Хелен встала и пошла за сундучком, почти непрерывно задавая вопросы миссис Лэнгли, так как опасалась, что та исчезнет, не объяснив про норы суслика, про Джимми, про «другую сторону» и все остальное. Их разговор мало что прояснил, он только сделал тайны еще таинственнее. Единственное, в чем появилась определенность, так это в том, что у Джека и Скизикса замечены те же странности, что запутали Джимми.

Хелен удалось немного растолкать мебель так, чтобы можно было вклиниться в пространство за шкаф к сундучку. Места за платяным шкафом было немного больше, чем перед книжным, так что ей не пришлось ползти по полу под столами и стульями, как Джеку. «Ее Джеку». Она смущенно улыбнулась, а потом, как ни старалась, не могла объяснить себе эту улыбку. Она нашла сундучок – старинное изделие из кожи и дерева с тяжелой крышкой на петлях. Она на секунду задумалась о правой и левой ручках, потрогала обе, поняла, что держит правую, которая словно сама приподнялась к ней в ладонь. Ключ и в самом деле оказался под правой ручкой, был подсунут под кожаный клапан.

– Я не понимаю про норку суслика, – сказала она миссис Лэнгли, засовывая ключ в скважину.

– Что такого ты не знаешь про норки сусликов, дитя? Когда мне было столько, сколько сейчас тебе, они были повсюду. Они изрыли своими ходами весь сад.

– А как Джимми мог попасть в такую нору?

Хелен откинула крышку и увидела внутри что-то вроде деревянной коробки без верха, коробка занимала приблизительно половину пространства сундучка, и в ней, как и говорила миссис Лэнгли, лежала мужская одежда и пара тяжелых ботинок.

– Почему он возвращался с другой стороны, дитя, я об этом уже говорила. Он ушел в то, что называл «сумерки», и нашел путь в другое время… Это довольно сложно для тех, кто полный профан в таких делах. Ты уверена, что ничего об этом не знаешь?

Хелен рылась в одежде, не зная, что ответить.

– Нет, – ответила она немного спустя.

– Ты что хочешь сказать – нет, не уверена или нет, не знаю ничего?

– Нет, не знаю ничего. Попробуйте мне объяснить. Я нашла одежду, она свернута в узелок. Она вся ему понадобится?

– Полагаю, что да. Ведь на нем ничего нет. Если он появится, то не сможет носить одежду, пошитую для гиганта. И для Мальчика-с-пальчика тоже. Но я сильно сомневаюсь, что он появится. Каждый раз, когда ему в голову приходила мысль убежать в кротовую нору, его пробирала дрожь. Я уверена, все дело в наросте у них на носу.

– Несомненно, – сказала Хелен. Она решила, что ей совершенно ясно, о какой одежде ведет речь миссис Лэнгли. Под ней находилось то, что в сумерках показалось ей обрывками и кусочками костюмов. Джимми это не понадобится, у него и без обнаружения кроличьего одеяния под камнями будет немало проблем.

– Наш мир – лишь один из многих, – сказала миссис Лэнгли, цитируя собственные слова из книги. Хелен закрыла крышку сундучка, слушая миссис Лэнгли. Когда он выбралась из-за шкафа туда, где горели свечи, миссис Лэнгли сидела на прежнем месте. Один из котов улегся у ног старухи, но, увидев Хелен, куда-то исчез.

– И сколько всего миров? – спросила Хелен.

– По большому счету всего один. Я написала об этом – как это сказать? – в переносном смысле. Когда пишешь книгу, появляется искушение приукрасить содержание. На самом деле в солнцеворот ты манипулируешь со временем. Джимми говорил мне, это похоже на железнодорожный поезд, точное сравнение, с остановками в пути, а каждая остановка – иная точка во времени. Запомни: все они на солнцеворот выстраиваются в линию.

– И Джимми «приходил с другой стороны» именно в солнцеворот?

– Ты и вправду умная девочка, – сказала миссис Лэнгли. – Но, кажется, твоя сильная сторона – живопись, верно? А ум и художественная натура редко уживаются между собой. Кто-то, вероятно, может сказать, что наоборот, но я постоянно видела: у Джимми от науки ум за разум заходит. Он говорил, что не позволит этому ограничивать его, как не позволяют и его друзья. И потому можно прийти к выводу, что здесь вращается миллион миров – правда? – если ты можешь переходить из одного в другой и каждый раз оказываться в каком-то новом месте. Или по меньшей мере в другом времени… Сейчас который час?

– Почти половина четвертого, кажется, – сказала Хелен.

– Отлично. Значит, здесь три тридцать,