что было уже откровенно невежливо.
Понять причины ее поведения я не смогла. Титулом я была лишь чуть ниже, она маркиза, я – графиня. Одета я была роскошно. Новое платье и к нему подходящий воротник. В светскую жизнь я не лезла. Подарки они получали отличные. Что не так?
А это я поняла в кабинете герцога. Он лично вечером пригласил меня для дружеской, как он подчеркнул, беседы на двенадцать часов следующего дня.
Герцогу немного за сорок. Среднего роста, плотный шатен с небольшим животиком. Седые виски, чуть лягушачий рот, но в целом вполне приятное лицо. Явно не глупец, спокойный, сдержанный.
На встречу я явилась в сопровождении леди Тары. Нас проводили в кабинет, и я низко поклонилась, приветствуя Гитана Грижского.
Леди Таре герцог предложил банкетку в углу кабинета и больше не обращал на нее внимания. Мне же досталось удобное кресло рядом со столом, на который высоченный лакей выставил вино и сладости.
– Леди Катрин, скажите, сколько вам лет?
– Почти шестнадцать, ваша светлость.
Я добавила себе год, не краснея. Вряд ли герцог побежит уточнять или проверять. Я подкрашена, платье нужного фасона. Так что выгляжу юной девушкой, а не ребенком.
– Ну, примерно так я и думал. Но до меня дошли странные слухи, леди.
– И какие же, ваша светлость?
– Ваш бывший управляющий, которого вы уволили, утверждал, что граф оставил вас распоряжаться землями. Правда ли это?
– Увы, это так, ваша светлость.
– Такой юной девушке должно быть сложно?
– Да, ваша светлость. Но у меня есть несколько хороших опытных служащих.
– Бывает, что женщины распоряжаются землями, бывает… Но это обычно или пожилые, умудренные жизнью дамы, или вдовы. Довольно странно, что ваш муж не оставил на хозяйстве управляющего. Или хотя бы графиню-мать.
Я промолчала. Вопроса, на который нужно ответить, как такового не было. Значит, можно молчать и улыбаться.
– Вы ничего не хотите сказать, графиня?
– Кто я такая, ваша светлость, чтобы обсуждать приказы мужа?
– Очень разумный ответ, мадам. Но вы не могли бы мне рассказать, откуда взялся ваш странный лирд? Все же это очень необычно, когда женщина, да еще в столь юном возрасте, берет не деньги на булавки, а право завести торговлю и распоряжаться деньгами.
– О, ваша светлость, у меня был домашний учитель…
– Гвайр Людус?
Я немного растерялась. Откуда он знает? Хотя если он приглашал в гости Санию… Но это вряд ли случайность, что он запомнил имя учителя. Значит, расспрашивал ее специально! С какой целью?
– Да, ваша светлость, именно так – гвайр Людус.
– А вот ваша сестра говорит, что и вы, и она не слишком ладили с гвайром. А вы вообще однажды обозвали его старым дураком!
Герцог смотрел внимательно, без улыбки.
– Именно так, ваша светлость. Он занимался алхимией, положил жизнь на поиск философского камня. И пропустил столько всего, что принесло бы ему настоящее золото! Но ему это было не интересно! А я ничего не понимаю в алхимии, ваша светлость. Но я точно знаю, сколько стоит вот это…
Я полезла в сумочку и достала небольшой мешочек синьки.
– Что это, леди Катрин?
– Ультрамарин [1], ваша светлость. Тот самый, который используют для икон, когда пишут одежду господа нашего. Тот самый, за который платят золотом.
На фоне таких денег все мои мелкие шалости с косметикой и воротничками проскочат незаметно. А по мне, лучше делиться с герцогом, чем ждать, пока кто-то захочет обобрать молоденькую девочку. А мне хватит и части этих денег.
– И это изобрел гвайр Людус?
– Нет, ваша светлость. Гвайр бросил это на полпути и не стал заниматься. Ему нужно было золото. Но я додумалась, как из остатков вещества получить краску.
* * *
Домой я возвращалась несколько озадаченная. И дорогой вспоминала разговор с герцогом.
– Сейчас вы, леди Катрин, номинально являетесь главой графства. Значит, этот разговор вполне уместен именно с вами.
– Ваша светлость, но почему бы вам не написать моему мужу? Я не думаю, что он стал бы возражать против этого брака.
– Потому, дорогая леди Катрин, что в приданое за графиней Маризой Ромской я хочу то, что составляет часть вашего лирда. Не земли графства или деньги. Так что вопрос об этом браке решать придется именно вам.
И герцог замолчал. Условия, которые он мне предложил, нельзя назвать слишком уж драконовскими. Тут были плюсы и минусы.
– Ваша светлость, а как к идее брака отнесется сама леди Ромская? Увы, но я не представляю, желает ли она еще раз связать себя узами брака. Вы пробовали говорить с ней?
– Конечно, нет, леди Катрин. Я человек чести и не могу внушать даме беспочвенные надежды.
О как! То есть их светлость считает, что графиня побежит за него замуж впереди собственного визга! Хотя возможно, что он и прав. Даже интересно, сколько здесь личной симпатии к графине – этому украшению графства, а сколько любви к деньгам.
– Ваша светлость, а вы уверены, что этот брак не сделает графиню несчастной? Она любит украшения и балы, ее вдовья доля из разоренного графства мала для ее прихотей. Пока дела у меня идут хорошо, я вполне могу выполнять ее капризы и баловать даму нарядами. Будете ли вы делать то же самое?
– Графиня, я всегда любовался леди Маризой. Но я был женат, она замужем. Потом, после смерти моей супруги, я подумывал жениться еще раз. Но герцог не может жениться на ком угодно. Брак должен быть выгоден для обеих сторон. Срок траура по мужу у графини закончился почти год назад. Сейчас, когда я могу получить с ней приличное приданое, которое обеспечит ее нужды и сделает мой двор еще прекраснее, я решил, что настало время второго брака. Я, безусловно, не нищий, и госпожа Ромская не будет испытывать в моем доме нужды и лишений, но я знаю, как дороги ее прихоти. Подумайте об этом, дорогая графиня. Вам тоже будет выгодно стать частью семьи герцога. Это даст вам возможность не бояться проблем с вашей торговлей. И, разумеется, когда мы все решим с вами, мы напишем письмо вашему мужу и попросим его согласия. А двадцать пять процентов от ваших затей уберегут мою казну от лишних трат.
– А ваша семья, ваша светлость? Как они отнесутся ко второму браку?
– Я обсуждал этот вопрос с сыном. Вряд ли Господь благословит нас детьми, но если и произойдет такое, то я найду что оставить ребенку в наследство. Разумеется, моя невестка, которая ухитрилась услышать наш разговор, не очень довольна. Ведь она теряет место
