надеясь, что это выглядело небрежно. – И потом, вы правы, у него могли быть там и дела.
Глаза Беллы сверкнули.
– Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду!
Он знал и не только потому, что вспомнил Адриано, и из чего он сеньоре рассказал далеко не всё, разве что вот про артефакты. Но и он, и она помнили и кое-что другое.
– Мне не нравится то, что происходит, отец.
Тем вечером последнего лета перед Академией Белла настояла, что хочет после ужина выбраться в деревню, бросив вызов железным порядкам дома в пользу ясного, ласкового после дневной жары неба и прозрачно-чистого воздуха. И вот сейчас, в час, когда она и Ксандер по всем правилам должны были уже, если не спать, то точно не бродить по замку, они пробирались в апартаменты Беллы тихонько, благо шёлковые ковры скрадывали звук шагов. Голос дона Луиса, доносившийся из-за открытой, залитой светом двери кабинета, мимо которого, как на горе, лежал их путь, остановил их на месте.
– Луис, – ответил голос дона Фернандо, строгий, но усталый, – уже всё решено.
– Решено? – в голосе дона Луиса прорвалось обычно несвойственный ему гнев. – Отец, посмотри по сторонам! В нашей стране, нашей, в Иберии который год льется кровь…
– Вилланов, – отрезал старый герцог.
– Наших соотечественников, – в тон ему отозвался дон Луис. – А Герника? И мы, мы этому помогаем?!
До слуха Ксандера донёсся резкий хлопок, как будто кто-то со всей силы треснул раскрытой ладонью по столу. Он глянул на Беллу – она, тоже это услышав, закусила губу и стала тихонько продвигаться вперед, шажок за осторожным шажком, пока не прижалась плечом почти что к косяку.
– А ты предпочел бы, чтобы судьбы страны решали какие-то голодранцы? Ты, первый из грандов Иберии?
– Нет, но не такой ценой!
– Луис, – голос герцога стал грозным, и Ксандер мог легко себе представить, как сошлись его брови в эту минуту, – ты мой старший сын и наследник, но в нашем роду всё ещё решаю я, а в Иберии – кортесы. Цена высока, но это наименьшее из зол. И да, всё решено. Я – мы – поддержим Франко. Он предлагает наилучший путь.
– Как бы нам об этом не пожалеть, отец. Остмарк уже пожалел!
Белла, воспользовавшись тем, что от старого герцога, должно быть, сидевшего за столом, дверной проем прочно закрывала спина стоящего дона Луиса, быстро перебежала по другую сторону двери и нетерпеливо махнула Ксандеру. Он собрался совершить тот же маневр, но стоило ему сделать шаг мимо порога, и на него дохнуло жаром.
Дон Луис не просто стоял – он наклонился вперед, опираясь обеими широко расставленными руками на стол, и сейчас эти руки были объяты пламенем. Огонь с готовностью перекинулся и на дерево, и на бархатные рукава камзола – до ноздрей Ксандера долетел характерный, давно знакомый и давно ненавидимый запах.
– Возьми себя в руки, Луис!
Самым умным и практичным для Ксандера было бы отступить от двери и бежать, утащив сеньору за собой, чтобы та не вскрикнула или, чего хуже, не попыталась вмешаться, выдав их с головой. Но за ту долю секунды, что им владел парализующий ужас огня, успело случиться непоправимое: герцог встал, дон Луис отшатнулся от стола, беспомощно глядя на свои пламенеющие руки, а Белла уже метнулась через порог, и фламандец почувствовал на себе властный взгляд дона Фернандо и отчаянный – его внучки.
– Дядя!
С отчаянием Белла вцепилась в обезумевшего от боли мужчину, но проклятое пламя сразу же заплясало на её ладонях, как будто только и ждало этого момента, и она отпрянула, с ужасом затрясла ладонями, сбивая пламя.
Старый герцог шагнул к сыну и внучке, и впервые его взгляд показался Ксандеру старческим и беспомощным.
Ксандер переступил порог, хотя какая-то часть фламандца была совсем не против того, чтобы проклятые псы посгорали хоть вместе, хоть поодиночке. Из наполовину распахнутого окна на балкон за спиной герцога раздался оглушительный залп грома, и на сад за окном хлынул из стремительно потемневших небес целый поток дождя. В комнату пахнуло водой и свежестью.
Уже больше не думая, Ксандер рванулся вперед, зажмурившись, и толкнул что было сил пылающего дона Луиса в балконную дверь, прямо под хлещущие с неба бичи воды. Осколки разбитого стекла – на пути попалась закрытая створка, но рассчитывать времени и сил не было – вместе с брызгами воды со звоном обрушились на обгоревший стол.
Огонь, обхвативший старшего сына дона Фернандо, дёрнулся, будто живой, под холодными струями дождя, метнулся в последний раз вверх и в стороны, словно стараясь сбежать или дотянуться до Ксандера, но перед яростью грозы стих и наконец с шипением издыхающей змеи погас.
– Оригинально, – раздался за его спиной самый ненавидимый им голос, и раздались ленивые хлопки. – Как мы только раньше не додумались.
– Прекрати, Франко, – хрипло отозвался дон Луис, выпрямляясь; его изящный камзол наполовину превратился в обугленные лохмотья, рукава и вовсе сгорели начисто, открывая багровые обожженные руки с почерневшими ногтями. Голос у него вырывался сквозь зубы со свистом, лицо – Ксандер глянул в его сторону – было искажено гримасой боли, но он как мог старался вернуть себе самообладание. – Мальчик меня спас.
– Это так, – лицо старого герцога, впрочем, было бесстрастно, без единого следа что недавнего гнева, что какого-либо волнения, а тон был таким, будто Ксандер занес им кофе. – Благодарю вас, принц.
– Пожалуйста, сеньор, – отозвался Ксандер, старательно копируя это вежливое бесстрастие и отступая всё ближе к двери и к Белле, насколько возможно незаметно – тем более что дон Франсиско прошёл в кабинет и теперь не маячил между Ксандером и спасительным коридором, а задумчиво изучал опаленную столешницу.
Белла, заметил фламандец, тоже облегченно выдохнула при виде маневра дяди и даже уже почти выскользнула за дверь.
– Одно мне любопытно, Хьела, – произнес дон Франсиско, когда она занесла ногу над порогом, – почему ты решила, что можешь гулять ночью.
Белла повернулась, и Ксандер про себя отметил, что у неё бесстрастие выходило, пожалуй, хуже, чем у всех остальных присутствующих – хотя, справедливости ради, свое исполнение оценить полноценно он не мог.
– Сейчас летнее солнцестояние, дядя. Мы… э-э… папоротник. Искали. Искали папоротник, дядя.
Дон Франсиско ответил не сразу – сначала потрогал обуглившееся
