class="p1">Бабка кивнула.
— А почему мы его не видим? Его спрятали?
Снова кивок.
— А когда ты попыталась дотянуться до Мишеля, тебя саму чуть не затащило в эту дрянь — ту, в которой его прячут. Так было дело?
— Истинно так, — буркнула Мурашиха.
И посмотрела на меня с благодарностью.
— А сразу нельзя было объяснить? — возмутился Витман. — Почему потребовалось вмешательство капитана Чейна?
— Потому что самой ей, видимо, не хватает словарного запаса — для того, чтобы внятно изложить происходящее, — примирительно сказал я. — А мы с вами не говорим на её языке.
— Ну хорошо, допустим, — буркнул Витман. — Хотя я по-прежнему в замешательстве. Господин Пущин, если верить её словам, здесь — но мы его не видим. Попытка увидеть закончилась… мы все почувствовали на собственной шкуре, чем. Нас едва не затянуло в Изнанку… Стоп. Изнанка! — Он посмотрел на Мурашиху. Бабка спокойно встретила его взгляд. — Но ведь это означает… — пробормотал Витман. — Это означает…
— Да уж договаривай, ваше благородие, — проскрипела Мурашиха, — договаривай. Тебе, чай, можно. А мы — люди простые. Нам таких слов — не то, что произносить, а и знать-то не положено.
— О чём она? — спросила Кристина.
Я промолчал. Кажется, уже и сам догадался.
— Изначальная магия, — глухо проговорил Витман.
— Она, — мелко закивав, подтвердила Мурашиха. — Она, проклятущая.
— Но, в таком случае… — Витман развёл было руками.
И осекся. Посмотрел на меня.
— Верно глядишь, — хихикнула Мурашиха. — Как есть, верно! Меченый он.
— М-меченый? — заикнулась Кристина.
А Мурашиха вдруг с неожиданной прытью ухватила меня за правую руку. Вцепилась так, что не вырваться… Я, впрочем, вырываться и не собирался. Помедлив, раскрыл ладонь.
Кристина обалдело уставилась на тёмное пятно. Пробормотала:
— И что это значит?
— А то, красавица, что милёнок твой — Бездною помечен, — охотно разъяснила Мурашиха, — признала она его.
— Ничего не понимаю, — пробормотала Кристина.
— И-и, милая, — Мурашиха развеселилась окончательно. — Чего ж тут понимать-то? Бездна твоего ненаглядного своим посчитала. Уведёт у тебя — ахнуть не успеешь. Приласкает так, как тебе и не снилось. Заворожит-запутает, сердце околдует, разум запечатает. Навсегда в своих чертогах оставит…
— Хорош гнать, — оборвал я.
— Никакой он мне не ненаглядный! — запоздало возмутилась Кристина. И покраснела.
А Мурашиха снова захихикала.
— Подведём итоги, — проворчал я. — Проникнуть туда, где находится Мишель, можно только с помощью Изначальной магии. Единственный среди нас носитель этой магии — я. Соответственно, добраться до Мишеля могу только я. Меня защита, которую установил Локонте, пропустит. Так?
— Откроется то, что сокрыто, — подтвердила Мурашиха. — Даст пройти туда, куда другим хода нет. Да только вот обратно — выпустит ли?..
— Упрёмся — разберёмся, — отмахнулся я. — Тянуть, насколько понимаю, нельзя. Твоё вмешательство не могло пройти незамеченным до Локонте. Он наверняка уже всполошился, и пока мы тут хер… ерундой занимаемся, несётся во весь опор — дабы переместить Мишеля куда-то в другое место. Из которого нам будет ещё сложнее его вытащить.
— Звучит разумно, — согласился Витман.
— Ну, значит, надо идти. — Я посмотрел на Мурашиху. — Что нужно делать?
— Отчаянный ты, — бабка покачала головой. — Ох, отчаянный! А ежели не вернёшься?
— Ежели не вернусь я — значит, никто другой тем более не вернётся, — отрезал я. — Всё, хватит рассуждать! Действуй.
— Подумай, вояка! — бабка снова покрутила головой. — Подумай крепко! Что тебе — тот мальчонка? Ниточка его — яркая, да короткая. С твоей судьбой — али сойдется, али нет, неизвестно, всяко может быть. А того, к чему стремишься, ты и без мальчонки добьёшься. Мало ли таких, как он?
Витман нахмурился. Проговорил:
— Быть может, действительно, капитан Чейн… Если она говорит правду, и это мероприятие действительно столь рискованно — то, возможно, стоит…
— Нет, — отрезал я. — Мишель оказался у Локонте из-за меня. А я вам уже говорил, что своих людей не бросаю. Плевать я хотел на ниточки и на то, как они сходятся. Мишель — мой друг, и я его не оставлю.
Продолжать Витман не стал. Всё-таки за прошедшее время успел неплохо меня узнать. Спросил только:
— Я могу пойти с вами? Это… можно как-то осуществить?
Я вопросительно повернулся к Мурашихе.
— Тебе в Бездну ходу нет, — отрезала та. — Рылом не вышел, ваше благородие. Она может, — небрежно махнула рукой в сторону Кристины.
— Я? — обомлела та.
Мурашиха хитро улыбнулась.
— Не смей, — побледнев, приказал Кристине Витман. — Не смей об этом даже думать!
— Хорошо, не буду, — помолчав, неожиданно покладисто согласилась та. — Нет, так нет, — и даже сделала шаг назад.
Витман посмотрел на дочь недоверчиво, но больше ничего не сказал.
— Колдуй, — велел Мурашихе я.
— И-и, вояка, — она покачала головой, — тут я тебе не помощница. Место указать — могу, а дальше сам. Тянись к Бездне! — Бабка наклонилась ко мне, заглянула в глаза. — Тянись к ней, зови её! Она тебе родня — почувствует.
Угу. Найди то — не знаю что. Тянись за тем, чего никогда не видел…
Я постарался сконцентрироваться.
Изначальная магия. Изнанка. Бездна…
Ясно одно: вся эта чертовщина между собой как-то связана. И меня тоже угораздило угодить в этот узел. Действие Изначальной магии я ощутил на себе лишь однажды: в Кронштадте, когда сработал подаренный Императором амулет. Чёрная жемчужина — которая, исчезнув, навсегда оставила след на моей ладони…
И, стоило подумать об этом, как ладонь кольнуло. Пока не явно, чуть ощутимо, но… Я сосредоточился. Постарался направить всю свою энергию к темному пятну. Снова почувствовать то, что уже чувствовал однажды.
Ладонь начало покалывать. Скоро ощущение усилилось, стало болезненным. А через минуту вся кисть уже горела.
Открыв глаза, я увидел клубящийся у ног серый туман. И он окутывал меня всё гуще.
Лиц Витмана и Мурашихи я почти не видел. Не удержавшись, взвыл от боли в кисти– и в ту же секунду почувствовал, что в мою горящую ладонь вцепилась другая, узкая и прохладная.
— Отпусти! — крикнул я. — Не смей! Не на…
Договорить уже не успел.
Пол ушёл из-под ног — как тогда, в парадном зале Академии, когда меня поцеловала Луиза.
А через секунду вокруг клубилась Изнанка.
* * *
— Не выдержала, всё-таки, — я посмотрел на Кристину. — Увязалась.
— А нужно было бросить тебя одного? — огрызнулась она.
Мы снова стали теми, кем были когда-то, в своих мирах. Я — тридцатишестилетним Капитаном Чейном, Кристина — суровой воительницей. В руке она уже сжимала меч.
Похвальная готовность. Тем более, что пустить оружие в ход пришлось немедленно.
Нас окружили шесть тёмных, закованных в доспехи фигур. Чем-то они напоминали рыцарей из игровых магических локаций — такие же здоровенные и кажущиеся безмозглыми. Я понял, что невольно жду трубного гласа: «Сражайтесь или умрите!»
Однако эти решили обойтись без игры в благородство. Они напали сразу, без предупреждения. Все шестеро — хотя такой тактикой друг другу скорее мешали, чем помогали. Чувствовалось отсутствие слаженности… Ну, хоть что-то.
— Спину! — скомандовал Кристине я.
Она переместилась, мы встали спина к спине.
Моя тактика была отработана ещё на Играх. Я обвил цепью голову ближайшего рыцаря, дернул. Рванул, не жалея сил — а сила у меня сейчас была моя, Капитана Чейна. В Игре голова рыцаря от такого рывка улетела бы в сторону на добрый десяток метров.
Но Изнанка любила удивлять. Голова рыцаря не отделилась от тела. Всё, чего я сумел добиться — уронил рыцаря на колени. Вокруг него заклубился серый туман Изнанки. А неподалеку образовалось тёмное нечто, чем дальше, тем всё более отчетливо обретающее очертания фантастического зверя. Исконные обитатели Изнанки — сущности — не дремали.
Зато я снова был обут в любимые ботинки — последняя разработка Концернов для штурмовых бригад. В огне не горят, в воде не тонут, пулей не пробиваются. Хотя в тот момент о ботинках я не вспомнил. Рефлексы Капитана Чейна сработали раньше, чем мозг: я ударил упавшего рыцаря ногой в лицо, закрытое забралом шлема.
Рыцарь упал на спину. Голова его запрокинулась, между шлемом и нагрудником образовалась щель. Есть! Теперь цепь обвила незащищенное тело. Секунда — и голова рыцаря осталась лежать рядом с ним. Сущность, к тому времени подобравшаяся совсем близко, с аппетитом набросилась на обезглавленное туловище. Я был готов поклясться, что слышу, как она довольно урчит. А сам едва успел отпрянуть — уходя от меча, готового обрушиться на мою собственную голову.
Я повернулся к соперникам
