могу этого сделать.
Наконец завтрак окончен, и вместе с гостями мы выходим во двор.
Барон и баронесса следуют на крыльцо, провожая нас. Барон приторно любезен, баронесса так и не подняла глаз.
Кроме наших солдат, кортеж будут сопровождать двадцать человек барона.
Леди Ровену я взяла в свою повозку.
К постоялому двору мы подъехали в сумерках. Капрал, как обычно, посылал вперед своего человека, и к нашему приезду все готово. В дверях кланяются хозяева. Солдаты барона по приказу своего командира становятся в караул у дверей, у ворот, у конюшни. Двух человек он пускает в обход здания. Они будут ходить всю ночь, сменяясь каждые два часа.
Те, кому повезло, заходят в трактир и тянутся к огню. Устали и промерзли все. Для такого количества людей помещение слишком мало. Капрал Фар отправляет часть своих солдат на сеновал. Там, над конюшней, закрытое помещение. Если забиться с головой в сено, то можно согреться и переночевать.
Мы все так устали от дурных мыслей, от нервного напряжения!..
Три комнаты на втором этаже протоплены, постелено чистое белье, и нас ждет несколько ведер горячей воды. Остальные две комнаты на этаже занимают пополам мои солдаты и люди барона.
– Нет-нет, ваша светлость, ваша комната вот эта. – Капрал на удивление бодр и деловит. – Тут вам удобнее будет.
Мы с леди Ровеной заходим. У нас еще есть время умыться и перекусить. Но немного. Меньше двух часов. Я подхожу к окну и смотрю сквозь стекло. Хорошо, что поземка улеглась и светит луна.
Внизу слышны голоса и взрывы смеха. Капрал приказал подать всем горячий грог за мой счет. Алкоголя там капля, так что все пьют не боясь – зато согреются.
Одежда ждет нас в комнате. Леди Ровена смотрит с ужасом:
– Леди Катрин, это же мужская!
– Леди Ровена, у нас нет времени на препирательства. Или вы надеваете штаны и куртку, или можете остаться здесь. Думаю, завтра случится какое-либо происшествие, которое заставит кортеж вернуться в дом барона. Хотите?
Леди начинает переодеваться с каким-то ожесточением. Да, я понимаю, ей нелегко нарушить правила приличия.
– Нет-нет, свою одежду тоже надевайте. Будет холодно.
Окно открыто и петли смазаны. Хотя внизу так шумят, что это и не так важно. Мы выбираемся из окна прямо на крышу сарая, он примыкает к задней части дома. И, как научил капрал, идем в левую сторону от нашего окна. Высота около двух метров, крыша широкая и плоская, но леди Ровена вцепилась мне в руку так, будто мы штурмуем Эверест. Внизу, по окончании крыши, нас ждет хороший стожок соломы и солдат в форме барона.
– Леди Ровена, прыгайте и ничего не бойтесь. Только не кричите. И дальше будет гораздо проще. Садитесь на край крыши, свесьте ноги, и будет не так высоко. Ну, смелее!
Она перекрестилась и прыгнула. Даже не вскрикнула. Молодец!
В снегу протоптана узкая дорожка. Она ведет куда-то в заснеженный огород.
Солдат выводит нас по ней к калитке в плетне. Там уже ждет возок, запряженный четверней. Неудобный, старый и без печки. Возок супругов Карпус. Он обошелся дороже золоченой кареты. Долг супругов старому барону – сто десять салемов. Но мне нужна была именно эта повозка. У нее, единственной из всех виденных мной во дворе, дверца была не сбоку, а сзади.
Самое ужасное, что все соседи понимали, что с леди Ровеной собираются поступить… непорядочно. Иначе Карпусы не заломили бы такую несуразную цену за эти дрова. Все всё понимали…
Прежде чем открыть дверь и помочь нам сесть, солдат немного мнется и спрашивает:
– Ваше сиятельство, простите… А правда ли, что у вас в замке людей не порют?
– На моей памяти такого не было. Всегда все можно объяснить словами.
Нас внимательно слушает второй человек барона. Он сидит на кучерском месте.
– Господин капрал Фар сказывал, что вы нас на службу возьмете?
– Да. Ты – Роний?
– Роний, ваше сиятельство.
– Я сдержу слово и возьму вас на службу. Если захотите. Если нет – просто хорошо заплачу.
– Садитесь, ваше сиятельство. Мы еще раз двор обойдем, покажемся начальству – и в путь.
Первое, что я сделала, сев в возок, – проверила наличие закрытого горшка под лавкой. Мне пришлось разорить свою походную лабораторию. Он на месте, так же как и деревянная удобная лопатка, и это меня несколько успокаивает.
Хорошо, что нам не пришлось въезжать в деревню. Дорога между баронствами наезженная. Крестьяне возят на торги из одного баронства в другое свои изделия. Лошади отдохнувшие, но не скакуны, обычные крестьянские лошадки. У нас только два часа на то, чтобы оторваться от погони.
Через два часа, если нам повезет, хватятся часовых. Если не повезет, то раньше. До границы на хороших конях – пять часов. Очень надеюсь, что капрал сможет хоть сколько-то задержать людей. На границе баронства нас будут ждать люди барона Ируса. Солдат, которого отправляли на постоялый двор, должен был пригнать сюда возок и, предупредив о нашем приезде, отправиться с письмом леди Ровены к барону Ирусу.
Весь план сшит на скорую руку. Половина его основывается на чистом везении. В возке очень холодно, мы закутаны в кучу тряпья, но от стылого воздуха оно не слишком спасает. Думаю, нашим возничим и того хуже.
Через два часа сзади послышался крик и топот копыт. Роний уже с час гнал лошадей нещадно… Быстро же спохватился баронский капитан.
Я чувствую, как вместе с холодом в душу проникает ужас. Я прекрасно представляю, что может сделать с нами этот моральный урод. Да, меня трясет от страха… Но я точно знаю, что не сдамся просто так. Возок мотает из стороны в сторону, я приказываю Ровене крепче держаться.
Крышку горшка я просто разбила лопаткой. Некогда мне воск отколупывать! Этой же лопаткой, стараясь, чтобы белый порошок не попал внутрь кареты, я начинаю выкидывать его на дорогу, прямо на снег. Возок кренится, леди Ровена вцепляется в мою руку. Не от страха. Она меня держит, хоть и не понимает, что я делаю. Я сползаю по стенке возка и почти ложусь на пол, так надежнее, и продолжаю сыпать порошок, стараясь, чтобы он попадал на всю ширину дороги.
* * *
Всадники отстают от нас совсем немного. Их человек десять, не меньше: очевидно, воины барона разделились.
Там, где мы недавно проехали, дорогу затягивает… заволакивает белым густым клубящимся паром… Всадники притормаживают коней, но один из них кричит:
– Вперед, сукины дети!
И кидается в белое марево…
Горшок пустой, и я с досады выкидываю
