Я был неправ, обвиняя вас в незаконном вывозе баронессы… И в притеснениях Маризы… Ваша фрейлина оказалась очень разговорчивой и убедительной дамой.
Он как-то безрадостно усмехнулся.
– Ничего страшного, ваша светлость. Главное, что вы во всем разобрались сейчас. Я знала, что всегда могу положиться на вашу мудрость!
– Знаете, маленькая графиня, не думаю, что вы глупее меня. Может, подскажете, что теперь делать со всеми этими знаниями?
Тон его был горек и вопрос был задан так, что я понимала: он действительно растерян.
– Ваша светлость, я хотела бы узнать…
– Спрашивайте.
– Что вы решили с бароном?
– Я выплатил ему пятьсот салемов и приказал заложить его карету. Барону запрещено посещать мои земли. Если он нарушит прямой приказ, то я казню его.
– Вы не побоялись сплетен, ваша светлость?
– Иногда все же вы мне кажетесь совсем ребенком, леди Катрин. Неужели вы думаете, что я не подстраховался? Барон изгнан с моих земель за попытку изнасилования фрейлины моей жены. Куча свидетелей – от фрейлин, мажордома и гвардейского капитана до горничных.
Обалдеть! Ну, удивил так удивил! За эти несколько часов провернуть такое! Да уж, этому не научишься за один раз.
– А придворная дама? Что будет с ее репутацией?
– О, не волнуйтесь, леди Гейб получит наконец-то мое разрешение на брак и приличную добавку к приданому. Думаю, через месяц она уже поменяет фамилию.
Ну, мастер!
– И леди Ровена может жить в моем доме?
– Завтра я поговорю с леди и решу. Сегодня, графиня, уже слишком поздно.
Мариза по-прежнему сидела на полу перед письменным столом и судорожно всхлипывала. Герцог молчал, и я растерялась. Спросить, что дальше? Что будет с Маризой? Молчать? Спросить разрешения уйти? Тишина все длилась и длилась…
Наконец герцог принял решение.
– Через неделю, не позднее, вы увидите сон, моя дорогая. Вещий сон. И с утра публично испросите у меня разрешения на поездку в обитель святой Иринии.
Мариза завыла в голос…
Обитель святой Иринии славилась максимально жестким режимом и строгостью. Там не употребляли мяса и почти все монашки принимали обет частичного молчания. Им разрешалось говорить не более десяти слов в сутки. Исключения составляли три ежедневных молитвы. И там же была самая тяжелая работа у послушниц. В больницу при монастыре собирали лежачих паралитиков и неходячих инвалидов.
Это все я узнала уже по дороге домой, и вой герцогини стал мне понятен.
– Я не сделаю этого ни за что на свете!
– Тогда, мадам, я найду достойный повод для развода. Даже не сомневайтесь! Вас застанут с мужчиной при самых компрометирующих обстоятельствах. Если вы помните, достаточно трех надежных свидетелей. Я постараюсь увеличить их число до десятка. Вряд ли после этого вы сможете посещать публичные мероприятия!
– Я больше не стану покрывать ваши долги, герцогиня. Вдовий дом ждет вас, – от души добавила я.
Герцог нехорошо ухмыльнулся.
– Там, в покаянии, вы проведете полгода.
Вой Маризы стал истеричнее.
– Этого мало. Твоя часть дохода из лирда невестки весь этот период будет идти в пользу монастыря. И ты, совершенно добровольно, пожертвуешь туда… – Тут герцог сделал небольшую паузу. – Пожертвуешь туда две тысячи салемов.
Я его даже зауважала. Решение о переводе денег в монастырь ударит и по его карману.
– Леди Катрин, у меня к вам будет просьба и совет.
– Слушаю вас, ваша светлость, и сделаю все, что в моих силах.
– Приведите в порядок герцогиню. Ну, лицо там… прическу… И побудьте сегодня ей вместо горничной. Ни к чему слугам слышать истерику и потом сплетничать.
– Я все сделаю, ваша светлость.
– А совет мой таков: замените вашу фрейлину, она слишком болтлива и словоохотлива. И за небольшую сумму передавала все сведения о вас моей жене. В том числе и то, что слепые кружевницы работают на вас.
Я оторопела. Все же я дурында…
– Благодарю вас, ваша светлость, от души благодарю. Но я действительно собираюсь оформить документы на владение и все рабочие контракты на леди Ровену. Негоже сестре моего мужа быть нищенкой. Да и я не успеваю присматривать за всем.
– Как вам угодно, леди Катрин. В свою очередь хочу сказать, что, получив то, что хотел из вашего лирда, я не тяну руки за остальным. Я не так жаден, маленькая графиня, как вы, похоже, думаете. Переночуйте сегодня в покоях герцогини, пожалуйста.
С этими словами герцог вышел, оставив меня приводить в порядок Маризу.
Мне стало его жаль. За эту ночь он потерял женщину, которую долго и тайно любил. Кто сказал, что сильные мира сего живут без ударов судьбы? Да и выглядел он уставшим и постаревшим. А ведь, в сущности, он не плохой мужик. При его-то власти можно было стать знатной сволочью. А он по-прежнему ценит слово «честь».
* * *
Ночь в покоях Маризы далась мне нелегко. Стояла уже глубокая ночь, настенные часы в приемной секретаря показывали второй час по полуночи. Я сходила в ее комнаты, отпустила всех зевающих горничных, аж трех!
Намочила полотенце и вернулась в кабинет. Протерла Маризе лицо, поправила прическу, велела заткнуться и провела ее в спальню. По пути, слава Всевышнему, нам никто не встретился. Там все началось по новой…
Она рыдала и истерила, пыталась обвинить меня в том, что все это мои происки. Что я ее ненавидела и мечтала сжить со света. Даже замахнулась на меня. И вот тогда я тоже психанула и отвесила ей пощечину. Не очень-то и крепкую. Мариза была выше меня. Но это, как ни странно, ее успокоило.
Я заставила ее еще раз умыться холодной водой, чтобы утром она не выглядела опухшей, и наконец-то уложила спать. Если бы не просьба герцога, я бы к ней не подошла. Она была мне просто противна. Сама я, подкинув дров в оба камина, прямо в платье прилегла на один из диванчиков и там продремала до утра.
Утром герцог не вышел к завтраку, а Маризу я подкрасила и напудрила. Она смотрелась почти как обычно, пожалуй только слишком молчаливой. Но не забыла сорвать зло на одной из горничных, наградив девушку оплеухой. Не потому, что бедняга что-то сделала не так, а потому, что могла себе такое позволить. Гадина… Я ощущала к ней какую-то холодную брезгливость…
Леди Ровена тоже не присутствовала на завтраке – ее пригласили в кабинет герцога. Но, слава богу, все прошло хорошо, и после трапезы мы наконец-то покинули дворец.
Я даже не стала устраивать сходу разборки с леди Шайд. Домой, немедленно домой. Слишком утомительно и тяжело мне дались все эти родственные интриги. Да и
