надела родовой перстень.
И сняла защиту с клейма.
А вызова не последовало. И каждая новая минута ожидания била по нервам.
– Чего они ждут? – не выдержал капитан. Он вскочил и, поймав взгляд Лотты, опустился на место.
– Не знаю. Распоряжений? Возможно, сейчас в Совете не могут прийти к единому решению. А возможно, нас пугают, пытаются выбить из равновесия, чтобы получить преимущество в переговорах.
– Думаете, переговоры будут?
Данияр поглаживал острие клинка, и в этих спокойных, сосредоточенных движениях было что-то донельзя медитативное.
– Будут, – Лотта заставила произнести это уверенно. – Обязательно. Они не могут нас уничтожить, но и допустить к станции тоже. С одной стороны, за нас играет общественное возмущение, с другой… против нас – страх.
– Девочка права, – этот голос раздался от двери, которую Кахрай запер.
Лотта точно знала, что запер.
Но сейчас дверь была открыта, и на пороге стояла высокая женщина с некрасивым сухощавым лицом.
– Прошу прощения, что вмешиваюсь, но мне показалось, что помощь лишней не будет.
– Не будет.
Лотта узнала ее.
Узнала, такую непохожую на саму себя, ныне совершенно обыкновенную, лишенную обычного величия и блеска, и тем такую понятную. Как она могла пропустить?
– Я не знала, что вы здесь, леди Унияр.
– Решила вот… инкогнито. Муж сюрприз сделал, – госпожа советник развела руками, будто извиняясь за свое присутствие. – И никогда-то у него с сюрпризами не получалось…
– А он…
– В медотсеке. Как понимаю, если выживет, это будет невероятной удачей. Но я надеюсь, что выживет. А пока мне нужны данные.
– Это… кто? – осторожно поинтересовался Данияр, отвлекаясь от клинка.
– Не узнали? – советник улыбнулась уголками губ. – А мы были представлены… Альга Унияр.
– Первый советник, – подтвердила Лотта.
И капитан за спиной печально вздохнул.
Наверху малая запыхалась и, сев на ступеньку, сказала:
– Я так больше не могу.
– Надо, – он бы и сам не мог объяснить, откуда взялось это желание как можно скорее добраться до мостика. И почему каждая минута промедления заставляет сильнее нервничать. Захотелось наорать на малую или даже затрещину ей отвесить. Вечно ноет.
Но мальчишка спрятал руки за спину.
– Идем, – попросил он. – Пожалуйста. А то нехорошее случится.
Он чувствовал это, как чувствовал напряжение, появившееся в доме, когда все еще казалось обыкновенным и спокойным. Мать улыбалась, отец привычно задерживался на работе, а потом они ужинали, и за столом было тихо-тихо. Когда тишина становилась невыносимой, появлялись упреки.
– Далеко еще?
– Чуть-чуть…
И тут, где-то далеко внизу, в жерле шахты, в которой и был подъем, раздался голос:
– Мы пойдем по лестнице! Этого они не ждут.
– Кто… – глаза малой округлились. – Они…
– Мы призовем их к ответу! И заставим дать лекарство! Они сами сказали, что лекарство есть!
– Идем, – он дернул малую за руку. – Скорее…
Лестница задрожала. А ему подумалось, что и у нее-то должен быть предел прочности и сейчас, наверное, до этого предела осталась малость.
Загрохотало.
И эхо чужих шагов заметалось по шахте, отчего стало казаться, что звуки вот-вот заполнят ее доверху. Малая сама побежала, хотя еще недавно жалась к стене, опасаясь глядеть вниз, хотя страховочные перила имелись, и надежные. Он подтолкнул ее, уговаривая, пусть надобности в уговорах и не было:
– Ну же… пара пролетов осталась.
Больше всего он боялся, что дверь заблокируют.
Могли бы.
Но стоило коснуться датчика, и та мягко отошла в сторону. И закрылась за спиной.
– Все? – малая смотрела доверчиво. И дышала часто-часто, а с губ ее стекала струйка слюны. Мальчишка покачал головой и, схватив сестру за руку, потянул:
– Туда… надо… предупредить.
И сказать, чтобы мамке прививку сделали, даже если она опять свои глупости говорить станет. Но ведь мамка же… и он ее любит.
Наверное.
Только отца немного сильнее.
На связь все-таки вышли.
Сперва вздрогнул капитан, качнулся в сторону, бросил осторожный взгляд на леди Унияр, что с немалой увлеченностью читала документы. Вздохнул. И вывел на центральную панель окно связи.
– Запускать? – спросил он тихо.
– Давайте, – советник свернула экран и волосы пригладила, и жест этот был каким-то до боли обыкновенным.
Прежде Кахраю с советниками встречаться не доводилось.
Нет, он смотрел новости.
Порой даже обсуждал в чатах. Пытался, когда случалось настроение, разобраться в хитросплетении всех этих групп больших и малых, понять, чем радикальные правые аррахняне так уж отличаются от радикальных правых авверцев, если и те и другие на своих порталах публикуют одинаковые лозунги, то почему так ненавидят друг друга?
И эту женщину он видел.
Эту, но другую.
У той было сухое породистое лицо. И прическа, которая подчеркивала что эту сухость, что породистость. А нынешняя казалась на удивление простой. И лицо тоже. А о прическе она, казалось, вовсе забыла. И светлые волосы растрепались, легли так, как им самим хочется. Ее нынешнее платье сидело хорошо, но в то же время не хватало ему привычной для леди советника яркости. И резкости.
– Добрый день, адмирал, – она слегка склонила голову. – Позвольте представить вам человека, которому удалось преломить неприятную ситуацию…
Лотта поморщилась.
– Шарлотта Доминика Луиза Аннабель Октавия Эрхард, наследница дома Эрхард.
– Рад знакомству, – не слишком радостно произнес адмирал.
Крупный.
Мрачный. Темная кожа его лоснилась, и насыщенный, какой-то даже с лиловым отливом цвет ее лишь подчеркивал сияющую белизну парадного мундира.
– И я рада. Несказанно.
Произнесено это было так, что не осталось сомнений, сколь глубокой и искренней была эта радость. Адмирал смутился. Кажется, он был столь же далек от политического лицемерия, как и сам Кахрай.
– Я понимаю, что на ваши плечи легла огромная ответственность и полученный приказ не оставил выбора ни вам, ни вашим людям… – Лотта прижала сложенные лодочкой руки к груди. – И тем не менее рада, что конфликт разрешился.
А вот адмирал радости не разделял.
И хмурился.
И пробормотал что-то невнятное, но до крайности любезное.
– Какие вы получили распоряжения? – кажется, подвешенная ситуация несколько надоела леди Унияр.
– Блокировать корабль.
– Хорошо. Дальше?
– Ждать.
– Чего?
– Приказа.
– Герберт, хватит тянуть кота за хвост, – женщина поскребла ладонь. – Говорите нормально.
– При… посторонних?
– Кого вы полагаете посторонними? Капитана, который в ручном режиме провел корабль через нестабильную точку, чего за последние сотню лет не делали? Или этого молодого человека, сумевшего определить координаты выхода?
Капитан подтянулся.
И кажется, сам удивился тому, что, оказывается, совершил если не подвиг, то почти.
– Людей, которые сумели не только установить порядок, но и защитить большую часть пассажиров…
Теперь голос ее гремел, заполняя все пространство. И адмирал явственно поежился.
– Я читаю отчеты по Аррее. И не понимаю, как можно было допустить подобное?! Почему при первых поступивших не
