Неизвестный, тем временем, из системы вышел, и дальше проследить его не удалось. Главное, что действий самого Яна тот заметить не мог. Уже хорошо… Пока же следовало, — раз уж такое, по словам Мишеля, происходило не впервые, — проверить, чем же интересовался этот неизвестный «контролёр». Кто-нибудь другой, возможно, и не смог бы найти следы его перемещений по компьютерной системе, — но не Ян. Которому теперь было очевидно, что о нём постарались собрать всю информацию, какую только было возможно, по крайней мере, здесь, на работе.
Но самое интересное было даже не это. А то, что занимались этим двое. Человек из контрольного отдела, а кроме него — ещё кто-то неизвестный. Ещё более удивительным было то, что Ян не смог определить, где находится этот второй, и его компьютер.
Если местонахождение контрольного отдела, — чем бы таковой ни занимался, — он увидел, а второго, искавшего о нём информацию, нет… Либо у городских властей. Помимо контрольного отдела, существовало какое-то ещё более таинственное, ещё более засекреченное, никому неизвестное подразделение. Либо им интересовался кто-то ещё, чей компьютер был подключен к общей сети нелегально, через самодеятельное соединение, которое невозможно отследить, если только не найти физически подключение проводов. Ян знал, что такое теоретически возможно, среди специалистов ходили слухи, что кто-то так делал, хотя они не могли бы сформулировать догадки: кто и зачем? А потому это считалось чем-то вроде профессиональной городской легенды.
Теперь перед ним были доказательства.
7
7.
Пика так и предполагал, что офицер Кранц ещё придёт к нему. Так и оказалось, и снова тот был в штатском. И снова задавал вопросы. И снова получил ответ:
— Нет, сэр.
— В каком смысле?
— Понятия не имею, кто это мог быть. Больше того, никто из тех, кого я знаю, и не работает в таком стиле. И не мыслит так.
— Что ты хочешь сказать? — удивился полицейский.
Пика понял, что зашёл слишком далеко. Но теперь придётся рисковать дальше. Вопрос был в том, как сформулировать, чтобы опасность была минимальной. Кто его знает, что в голове у этого Кранца…
— Понимаете, сэр… Тот, кто сделал эту надпись… Он не просто любитель рисовать. Он философ. Он хотел, чтобы … у кого-то из зрителей остались какие-то мысли. Я не знаю, что он хотел сказать, — соврал Пика, потому что на самом деле о многом догадывался. Он вообще частенько притворялся глупее, чем был на самом деле. А вот дальше шла чистая правда. — А я среди … наших таких людей не знаю. Им важнее форма, красота, понимаете?
— Кажется, да.
Кранц задал ещё несколько вопросов и ушёл. Как и собеседник, он выглядел куда спокойнее, чем чувствовал себя. Во всяком случае, после того, как тот объяснил ему кое-что… Если там дело в каких-то идеях… Зачем он вообще полез в это? Так ведь можно и попасть в поле зрения контрольного отдела. А это точно не на пользу работе в полиции. Впрочем, теперь у него нет выбора. Нужно разобраться, что за этим стоит, а главное — кто…
Пика, со своей стороны, направляясь к месту, где будет создавать очередной шедевр (в том, что получится именно шедевр, он никогда не сомневался), думал о своём.
Он не просто проконсультировал полицейского насчёт рисунков. Он ещё и задал несколько вопросов, а главное — пустил слух в среде таких же уличных художников, как он сам. И — ничего.
Конечно, он не думал, что кто-то признается: «Это нарисовал я!». Вполне ожидаемо, что подставляться-то никто и не хотел. Но Пика не услышал ни одного правдоподобного предположения, кто бы это мог сделать, и зачем. Среди них не было никого, склонного к философским размышлениям, кто мог бы оставить такую надпись под изображениями. (А тем более — с такими убеждениями, добавил он про себя.) Да и сам стиль… Он отличался от принятого среди уличных художников. Был намного более реалистичен, менее метафоричен. Автор той картины разговаривал со зрителем намного более прямым языком, да ещё и с такой надписью…
Уличные художники были не очень большим, но тесным сообществом. Оно не было формальным, — эта деятельность не требовала каких-либо разрешений. (Теперь они начали опасаться, что это может измениться.) Но в нём почти все знали почти всех, а если кого-то ты и не знал лично, то общие знакомые были совершенно точно.
А вот теперь появился кто-то, о ком никто не знал, и кто не только отличался необычным стилем, но и, казалось, преследовал какие-то свои цели, резко отличавшиеся от того, зачем занимались своим делом они.
Какого чёрта? Кто бы это ни был, его нужно найти. А потом что…? А это будет зависеть от того, кем он окажется, и, главное, зачем всё это делает.
— А что такое контрольный отдел? — спросил Ян. Он резонно полагал, что Лаура, служа в полиции, знает, что происходит в кругах городской власти, и уж точно — кто и чем там занимается.
— А почему ты интересуешься? — удивилась она. Пришлось объяснить:
— Кто-то влез в нашу систему, на работе. Я проследил — и оказалось, что след ведёт к ним. Это делал кто-то с их сервера, но я никогда не слышал о такой организации. Только понял, что они имеют отношение к городу.
— Так и есть. — Девушка опустилась на стул. Ян уже понимал её настроение, — и видел, что сегодня оно не из лучших, хотя на их свидании Лаура старалась это скрывать. И перед кем-то менее внимательным у неё бы получилось. Ян решил, что, если она хочет этого не показывать, — ему будет лучше сделать вид, что не заметил ничего. Но сейчас его рассказ, казалось, расстроил подругу ещё больше. — Только что им контролировать в компьютерной системе вашей теплицы?
Кажется, она не очень понимала масштаб того тепличного комплекса, функционирование которого обеспечивал Ян, раз назвала его просто «теплицей». Впрочем, она не одна такая, — мало кто понимал это, кроме работавших там. Но сейчас важно было другое. Тем более, что он не рассказал об интересе неизвестного контролёра не к месту его работы, а к Яну лично.
— Так что же они контролируют?
— Безопасность. Но не в том плане, как ею занимаемся мы, — объяснила Лаура. — Не то, что касается спокойствия на улицах, или даже расследования преступлений. Они … занимаются нашим образом жизни, безопасностью всего города в целом. Всем тем, на чём они основаны. Их задача — чтобы никто не посягал… Если у вас там, скажем, что-то не так с безопасностью и качеством пищи, — это не их дело. Если даже они наткнутся на что-то такое, то передадут нам.
— А вы им что-нибудь передаёте?
— Что-то … более значительное, чем обычные нарушения законов. Понимаешь? Поэтому … плохо, если они заинтересовались чем-то там у вас.
— Ты считаешь, у меня могут быть неприятности? — удивился Ян.
— Неприятности могут быть у каждого, кто окажется рядом с ними.
— Ну, надеюсь, ты меня не бросишь в случае чего! — решил он разрядить обстановку. Замечание сопровождалось, разумеется, улыбкой, и такую же улыбку он получил в ответ:
— Даже и не думай от меня так легко отделаться!
Но ответная улыбка быстро погасла, теперь всё было очевидно. И можно было спросить:
— Что-то случилось?
— Да. Убили человека, которого я знала. Моего соседа. — Она уже знала, что не только соседа. Но Яну пока не нужно было этого знать. Для него, впрочем, удивительным было другое:
— Убили? — Преступления в Городе Луны случались редко. А чтобы убийство…
— Да. Труп нашли в парке. — Лаура передёрнула плечами, как будто её морозило. Казалось, ей нужно поделиться с кем-то… — Я знала его. Собственно, узнала и сказала об этом детективам. Он жил в этом доме, кажется, на пятом этаже, я с ним несколько раз разговаривала. А теперь увидела … мёртвым и в одном белье на той траве.
— Ты говоришь: узнала… А что, идентификатора у него не было? Он тоже носил его на пальце? — заинтересовался Ян. Он знал, что так, как они, поступало сравнительно немного горожан.
