— Почему тебе не безразлично? Совершенно уверена, продолжай я говорить, ты бы ушел.
Вин кивнул.
— Ага, но на самом деле все просто. Впервые я увидел тебя, когда ты брякнула поднос со спагетти…
— Это была лазанья, — уточнила я.
— Лазаньей. На башку Гейбла Арсли.
— Не мой звездный час.
— Ты приглянулась мне с моего места. И я одобрил, как ты за себя постояла.
— Так просто?
— Да. Такое для меня обычно, Анни. Я понял, что ты разбежалась со своим парнем. Я знал, что ты будешь в директорском кабинете, поэтому придумал предлог сходить туда.
— Ты восхитительно двуличен.
— Я сын своего отца.
— Оно того стоит? Ты чуть не погиб от огнестрела. — Я обняла его за талию.
— Это ничего. Легкая царапина. А для тебя стоят? Все неприятности, что я причинил тебе. Я временами чувствую себя, — он помолчал, — виноватым.
Я призадумалась.
Любовь.
Видов любви так много. Одна похожа на ту, что я испытываю к Нетти и Лео. А другие виды? Ну, я тогда дура, если попытаюсь угадать, как давно они утрачены. Но даже те, что не вечны, не лишены смысла.
Потому что когда дело доходит до любви кого-то и чего-то, любите вы целую жизнь. Ничто не может помешать получить любви больше определенной дозы: бабушки, папы, мамы. Лео, Нетти, Вина, и даже Тео. Скарлет. Скарлет.
Я нахмурила брови.
— Ты гримасничаешь, — сказал Вин.
— Я просто поняла, что мне придется проститься со Скарлет.
Я посмотрела на Вина, а он на меня.
— Я хочу сказать, что собираюсь попросить ее простить меня.
— Думаю, это разумно.
— Мне понравилась твоя речь, — сказала я.
— Я ценю это, — сказал он. — Ты действительно не хочешь, чтобы я остался в Нью-Йорке?
— Конечно, я хочу, чтобы ты остался… я просто не хочу, чтобы все закончилось тем, что ты возненавидишь меня.
— Я не смогу возненавидеть тебя. Это так же невозможно, как и хлопнуть вращающейся дверью. Я провожу тебя домой. — Он выбрал цветок из шпалеры и засунул его в мои волосы. Здесь царило лето.
Глава 20
Я СТРОЮ ПЛАНЫ НА БУДУЩЕЕ
Отец ненавидел лето, потому что это худшая пора года для производства шоколада. Из-за жары доставка становилась бегом с препятствиями. Задержка поезда или неисправный холодильник означали, что все поставки испорчены, то бишь растаяли. Папа всегда говорил, что люди летом теряют вкус к шоколаду, ведь он продукт на холодную погоду, и в жару народ будет есть арбуз или мороженое. Расходы на транспортировку в любое время года дороги, но летом они просто непомерные. По словам папы, единственное, что облегчило бы летние месяцы — это легальное производство шоколада в США: «Конечно, продавать его тут мы не можем, но почему бы им не все равно, где мы его изготавливаем»? Я знаю, что папа частенько фантазировал отправить «Шоколад Баланчина» на перерыв с мая по сентябрь. Но говоря это, папа тут же качал головой: «Этому не бывать, Анни. Если люди будут шататься без шоколада три месяца, они потеряют к нему вкус вообще. Американские покупатели столь же непостоянны, как и душа подростка». Тогда я подростком еще не была, поэтому на аналогию не обиделась.
Хотя наступил июнь, я об этом не думала. Моей первоочередной задачей было помочь Нетти собраться на второе лето в лагере для одаренных. Я наполовину свернула футболку, когда зазвонил телефон.
— Слышала новости? — Он не потрудился представиться, но я уже напрактиковалась в опознавании голоса Джекса.
— Телефонные звонки дорого стоят, Джекс. Не трать их на кого-то, кто слышать тебя не желает.
Джекс это проигнорировал.
— Словом, «Шоколад Баланчина» не собирается поставлять шоколадки летом. Толстый считает, это слишком дорого. Он говорит, бизнес должен быть сезонным. Дилеры готовы его убить.
Я ответила, что папа часто говаривал также, да и вообще, сезонный он или нет, дело не мое.
— Ты не серьезна. Толстый сведет бизнес в могилу, и ты не считаешь, что это твое дело. Дай мне договорить, ты поставила не на того человека. Единственное, над чем он трясется…
— Я бросаю трубку, Джекс. Что ты хочешь мне сказать?
— Ты же знаешь, что мне некому звонить? Микки недосягаем, Юрий умер, поэтому ответить мне никто не может. И мне нужна работу, когда я выйду отсюда.
— Может, задумаешься о другой работе?
— Ты считаешь, что сменить ее так просто, Анни? Это в миллион раз для меня тяжелее, знаешь ли.
— Ты не моя проблема, — ответила я и повесила трубку.
Я зашла в комнату Нетти, где она сворачивала плащ. Она захотела узнать, кто звонил.
— Никто.
— Никто? — переспросила она.
— Джекс. Он беспокоился, что Толстый… — я заставила себя умолкнуть. Если Толстый сведет «Шоколад Баланчина» в могилу, это будет не проблемой, а возможностью. — Прости, Нетти. Пойду, позвоню.
Я прошла на кухню. Если я на это пойду, то понадобится юрист. Я подумала о мистере Киплинге, но мы были в натянутых отношениях с возвращения Саймона Грина. Подумала я и о Саймоне Грине, но не доверяла ему. Громадная проблема заключалась в том, что оба мужчины построили карьеру, защищая клиентов с изнаночной стороны, а сейчас же мне нужен кто-то, кто играл бы за ангелов.
Я вспомнила о Чарльзе Делакруа. Из недостатков было то, что он дважды бросал меня в исправительное учреждение, ну и Вин его ненавидел.
Поэтому имеет смысл обратиться к мистеру Киплингу. Наверное, мы переживаем не лучшие времена, но он хороший человек и всегда на моей стороне. По крайней мере, мистер Киплинг в состоянии указать мне направление как необходимый мне юрист.
Я взяла трубку и уже собиралась было набрать мистера Киплинга, но обнаружила, что вместо этого набрала номер квартиры Вина. Он ответил:
— Слушаю.
Я не ответила.
— Слушаю, — повторил Вин. — Это кто?
Я в тот же миг передумала. Можно было спросить Вина, хочет ли он зайти. Можно было рассказать, что я придумала. Но ничего не сказала.
Вам может показаться это низким, но я решила изменить голос. Я сделала его глубоким и хриплым, слегка нью-йоркским.
— Мне нужен Чарльз Делакруа, — мурлыкнула я. Вокальный хамелеон из меня никакой и отчасти я ожидала, что Вин расхохочется и скажет: «Анни, в какие игры ты играешь»?
— Папа! — услышала я зов Вина. — К телефону!
— Я сниму трубку в своем кабинете! — донесся голос Чарльза Делакруа.
Секундой позже Чарльз Делакруа взял трубку и я услышала, как Вин кладет свою.
— Да?
— Это Аня Баланчина.
— Ого, вот это сюрприз, — ответил Чарльз Делакруа.
— Я созрела это сделать, — сказала я. — Созрела открыть аптеку с целебным какао.
— Рад за тебя, Аня. Страшно трудолюбиво. Что изменило твое решение?
— Я увидела просвет — возможность слишком хороша, чтобы ее упустить. Думаю, вы можете стать моим юристом.
