Звали её – Анхелина Томпсон. И была она такая хрупкая, грустная и печальная, что, глядя на неё, даже у злобных и вечно голодных бродячих собак на глазах наворачивались крупные слёзы сочувствия. Ходили упорные слухи, что жених Анхелины трагически погиб где-то на северных золотоносных приисках, вот она от безысходной тоски и уехала служить Господу в далёкую католическую Миссию.
Но разве это могло остановить местных головорезов, истосковавшихся по женскому обществу? Стали они все оказывать мисс Томпсон различные знаки особого внимания – тропические цветы дарить охапками, через посыльных мальчишек-индейцев предлагать крупные золотые самородки. Но только не принимала она тех подарков и цветов, всё с посыльными возвращала обратно. Лопнуло тогда терпение у карибских бродяг. И однажды, уже под вечер, дружной толпой человек в шестьдесят-семьдесят пожаловали они к недотроге в гости.
Жила мисс Анхелина в скромной глинобитной хижине рядом с Миссией, и выращивала на крохотной клумбе жёлтые розы, неизвестные тогда в Карибии. Видимо, привезла с собой из Американских Штатов черенки. Вернее, роза была всего одна, остальные не прижились и со временем завяли.
Выдвинули пришедшие бандерлоги девушке недвусмысленный и жёсткий ультиматум: мол, либо она сама незамедлительно укажет на своего избранника, то есть, на мужчину, с которым согласна разделить брачное ложе, либо всё решит честный и непредвзятый жребий. Так ли, иначе, но свадьбе к заходу солнца быть!
Грустно и печально улыбнулась тогда Анхелина, и спокойно, не моргнув глазом, ответила, мол: – «Я, конечно, уступаю грубому насилию. А суженого выберу сама: сейчас срежу жёлтую розу и вручу её своему принцу…».
Радостно заволновались женихи, восторженно завопили – в предвкушении незабываемого свадебного спектакля.
А девушка взяла у ближайшего к ней примата острый кинжал, осторожно срезала единственную жёлтую розу, тщательно удалила все острые шипы с её стебля, и аккуратно воткнула – розу себе в причёску, кинжал – себе в сердце…
– Тут эту занимательную и, безусловно, поучительную историю заморозили на неопределенное время, – неожиданно прервал повествование Кот. – И оказалась наша прекрасная мисс Томпсон – в ту же самую секунду – прямо на Заброшенных Крышах. Цела и невредима, понятный хвост! Долго её судьбу решали тутошние Умники. Очень долго…. Решили, видимо. Не иначе, в конверте, принесённом Бородачом, и содержится данное судьбоносное решение.
– Как мне помнится, Маркиз, ты тогда возмущался нешутейно, мол: – «Сами, видите ли, не могут! Тоже мне, выискались трепетные неженки…». А, действительно, почему Дежурный Ангел самолично не вручил конверт мисс Анхелине? – Ник всегда любил порядок во всём, и вообще, уважал стройные логические построения, дающие ответы на самые заковыристые вопросы.
Кот, ловко почесав задней лапой свою «щёку», охотно пояснил:
– Они завсегда чувствуют – кто перед Ними. Помнишь, как этот крылатый Бородач с нами высокомерно разговаривал и презрительно тыкал? Это потому, что он точно знал: мы с тобой обыкновенные олухи и разгильдяи, вышедшие – без всяких конкретных целей и задач – погулять по Заброшенным Крышам. Чего с такими незначительными и никчемными персонами особо церемониться? А, вот, перед мисс Анхелиной теряется их высокородная Братия. Видимо, чувствуют, Умники Небесные, что она совсем другого полёта птица, и им совсем не ровня. В смысле, очень Высокого Полёта…. Извини, но не смогу объяснить лучше…. Кстати, вот и нужная труба. Всё, делаем привал!
– Привал, так привал, – Ник присел на корточки и помог своему усатому товарищу спуститься на «землю».
Упруго выгнул спину, Кот устало зевнул и, осторожно выглянув из-за серой трубы, сообщил:
– Ага, практически пришли, метров девяносто-сто всего-то и осталось. Вот, полюбуйся-ка на сказочную картинку.
Ник пристроился рядом. Действительно, открывшийся взору пейзаж был необычайно красив и эстетичен: аккуратная разноцветная палатка, а вокруг неё – сотни, а быть может, тысячи, разномастных кадок, вазонов, горшков и горшочков, заполненных великолепными жёлтыми розами. Легкий ветерок ненавязчиво и игриво принёс воистину неземные ароматы, несколько вздохов – и голова закружилась, закружилась…
Вокруг горшков и кадок ловко перемещалась высокая, очень стройная девушка с большой жестяной лейкой в руке, напевая что-то светлое и мелодичное, зовущее и завораживающее одновременно.
– Почему же мы остановились? – взволнованным шёпотом спросил Ник, не отрывая взгляда от необычной девушки. – Давай выйдем, а? Нам же надо торопиться, как Ангел велел…
– Успеем ещё! – легкомысленно отозвался Кот. – Давай-ка конверт. Ознакомимся, для начала, с его содержимым. Давай, давай! А то ведь так и не узнаем, что произошло на самом деле. Только и останется, что верить всяким сказкам и легендам…. А тут, как никак, первоисточник!
Кот непринуждённо вскрыл конверт, достал из него несколько тонких листов светло-розовой бумаги и погрузился в чтение. Ник покорно и терпеливо ждал, уже зная наверняка, что всякого рода понукания его новый дружок – абсолютно и однозначно – терпеть не может.
– Однако! – Кот неуловимым движением достал откуда-то из воздуха самые настоящие очки, ловко водрузил их на свою пушистую мордочку и с удвоенным вниманием принялся изучать Небесный документ.
Ник непонимающе помотал головой: – «То раскладные стулья появляются «из неоткуда», теперь вот – очки. Непрост этот кот – по имени Маркиз. Ох, непрост, бродяга усатый! Если он, конечно же, и на самом деле тот, за кого выдаёт себя …».
– Забавно и неординарно! – Кот, явно, был чем-то удивлён, причём, судя по внешним признакам, удивлён приятно. – Дай-ка, Николай, ещё одну сигаретку. Для ускорения умственного процесса, так сказать.
Прикурив, Кот со вкусом затянулся и продолжил:
– Представляешь, оказывается, что и нашим Умникам Небесным – ничто человеческое не чуждо! Выясняется, что иногда и Они отваживаются на решения, полные слюнявого гуманизма и истинной справедливости….
Анхелина Томсон – самоубийца, как не крути. Грешница страшная, в Аду ей гореть вечно…. А вот, на тебе, причислили к лику Святых! Ну, надо же! Невероятно и невозможно! Но в Небесном Документе всё чётко прописано. Без всяких разночтений и лицемерных двоякостей. Послушай – с того места, где я давеча остановился….
…А девушка взяла у ближайшего к ней примата острый кинжал, осторожно срезала единственную жёлтую розу, тщательно удалила все острые шипы с её стебля, и аккуратно воткнула – розу себе в причёску, кинжал – себе в сердце. И упала бездыханной…
