СИЗО сидит, — я уже жевал второй кусок и примеривался к третьему.
— Врет он всё, Лида, права ты! — подала голос старший лейтенант Иноземцева, — Болтун! А ведь я взаправду испугалась, подумала, что-ж мне так не везет-то! То один урод, то другой..
Съесть третий кусок и справиться на предмет первого урода мне не привелось, так как в дверь заглянула Пастухова и сообщила, что пора на вечерний ковер к шефу. Девушки стали по очереди красить губы у настенного зеркала, а я просто стряхнул с себя крошки.
Вечерняя оперативка проходила без особой нервозности. И даже когда, пройдя по кругу, внимание Данилина обратилось на меня, слишком раздраженным он не выглядел.
— Что у тебя по сто пятьдесят четвертой? — спросил он, что-то помечая в своем кондуите, — Товароведческую экспертизу назначил? — начальник поднял на меня строгий взгляд, — Отдельное поручение в Элисту отправил?
— Когда бы я успел, товарищ майор? Спросите у Лидии Андреевны, я полчаса, как из прокуратуры вернулся! — развел я руками, отлично понимая, что таким оправданием я сочувствия у Данилина снискать не смогу.
— Твои походы в прокуратуру, Корнеев, это твой рак головы и на расследовании дел, находящихся в твоем производстве они отражаться никак не должны, — влез в мое общение с руководителем его первый зам.
Спорить с майором Ахмедхановым мне совсем не хотелось и я не стал реагировать на его жизнеутверждающий постулат. Я даже не повернулся к нему, чтобы не злить его.
— Завтра утром направлю отдельное поручение и завтра же, только вечером, вынесу постановление о проведении экспертизы! — заверил я Данилина.
— А сегодня чего? Лишний час на службе задержаться не хочешь? Забыл, что в МВД ненормированный день и, что за это отпуск тридцать суток? — снова вклинился руководящий джигит, начиная уже раздражать меня своей неуместной назойливостью.
— Сегодня, товарищ майор, — повернулся я к первому заму, — Я был занят, а кроме того, мне пришлось разрешать небольшое недоразумение с инспекторами ОБХСС, задержавшими подозреваемого. И вы их сегодня видели в этом кабинете! — как можно более вежливо ответил я скандалисту.
— Ладно! — прекратил зреющую перепалку Данилин, — Ты в прокуратуре все свои дела порешал? Чего там от тебя Клюйко надо было?
— Допросила в качестве свидетеля и на завтра опять повестку дала, — протянул я квиток шефу, — Очные ставки будут. Восемь фигурантов и со всеми надо устранять противоречия. Клюйко так считает, — на всякий случай перевел я стрелки на Эльвиру Юрьевну.
— Они там ментов всегда сначала в качестве свидетелей допрашивают, а потом обвинение предъявляют, — все никак не мог успокоиться Ахмедханов. — Тебя не закроют завтра, а, Корнеев? — гыгыкнул веселый басурманин.
— Талгат Расулович, типун вам на язык! Чего вы такое говорите?! — вскочила с места моя начальница Лидия Андреевна и ее фальш-грудь, уже иной конструкции, нежели вчера, возмущенно заколыхалась.
— Талгат! Ты, это… ты, действительно, будь поаккуратнее со словами! — неодобрительно одернул своего зама Данилин.
В ответ на замечание шефа Ахмедханов согласно поднял обе ладони и склонил голову. Возмущенный окрик Зуевой он оставил без внимания.
— Завтра вечером сюда дело захвати! Понял, Корнеев? — строго посмотрел на меня главный следственный начальник.
Есть, товарищ майор! — бодро ответствовал я, с тревогой думая о том, явится завтра утром ко мне фарцовщик Брусенцов из калмыцких степей или нет.
Вчера волевым решением я пренебрег бутылкой водки перед сном. Пошел в койку, уже наперед зная, что эта ночь будет бессонной. Понимая, что даже в мутном забытьи следующие восемь часов будут тягостными. И то, если вдруг повезет провалиться ненадолго в полудрему. Причиной этого антиалкогольного демарша послужил постыднейший конфуз в прокуратуре. Сидя вечером за столом и лениво накалывая вилкой скользкие пельмени, я копался в памяти. Но за всю свою прошлую жизнь, так и не смог припомнить подобной констернации. Уснуть в присутствии красивой женщины, пусть и в теперешнем моем состоянии, было для меня событием пугающим и унизительным. Да, интерес к женщинам пропал, но рефлексы все еще работали. И потому мне было стыдно. Н-да..
Еще на обратном пути из прокуратуры, трясясь в автобусе, я перебирал все оправдывающие мою оплошность факторы. Понимая умом, что для случившегося их было в избытке, душевного равновесия я все же не достиг. А от расстройства я разозлился и совсем уже нелогично решил завязать с алкоголем. Не то, чтобы насовсем, как радикально спившийся алкаш-забулдыга, а просто, чтобы выскочить из колеи.
И вот теперь я горько расплачиваюсь за свой вчерашний спонтанный волюнтаризм. Теперь я хорошо понимал когда-то услышанное утверждение, что нет занудливее и страшнее существа, чем резко бросивший бухать алкоголик. На и без того паскуднейшее состояние души наложилась бессонная ночь.
На утренней оперативке пинать меня было еще не за что, поэтому никакого интереса у руководства я не вызывал. Сам я тоже сидел, скромно, в глаза никому не смотрел и в целом не отсвечивал. Обошлось без нанесения какого-либо морального вреда или урона моей и без того, подточенной бессонницей, психике. Возвращаясь в кабинет, за углом аппендицита я увидел Брусенцова. Студент выглядел еще хуже меня. Нездоровый румянец его впалых щек свидетельствовал о такой же бессонной ночи, как и у меня.
Юля, согласно каждодневного ритуала, после оперативки сразу пошла чаевничать к Зуевой. А мне, в моем состоянии, совсем не хотелось сейчас слушать их клекот и я отказался. И правильно сделал, так как говорить с Брусенцовым лучше без юлиных ушей.
— Заходи! — открыл я замок и запустил спекулянта в кабинет, — Рассказывай, как съездил? — показал я планово-экономическому студенту на стул. И придвинул графин со стаканом.
Студент благодарно кивнул и достав из кармана пузырек, вытряхнул таблетки.
— Съездил! — заглотив колеса, он выдул полный мухинский стакан воды. — Все хорошо! — кивнул он сам себе и наконец проявился в текущей действительности, — Вот! Как вы велели, — Брусенцов протянул мне листок с фамилиями и адресами.
Приняв из его рук бумажку в клеточку, я удовлетворенно потянулся и полез в стол за бланками допроса. Прошлый протокол, который я сочинил позавчера и который сейчас находился в деле, надо было срочно утилизировать. Но перед этим, надо как можно быстрее воспроизвести новый. Уже чистовой, со всеми частностями и с позавчерашней датой. Управился я очень быстро, а Брусенцов также быстро его подписал. Даже не читая. Мелко-мелко порвав ненужную и теперь даже вредную бумажку, я засунул обрывки в карман.
— Ты, Брусенцов, с человеком по фамилии Парамонов, знаком? — начал я следующий акт нашего общения, — Чего морщишься, отвечай, если спрашиваю!
— Знаком, — вздохнул студент и налил себе еще воды из графина.
— Так вот! С сегодняшнего дня ты больше никаких дел с
