потянулся — нащупал шлем.
«Свечи» в носу?.. Нет!
И голый? Так и есть, ошейник, браслеты… кольцо на мне, но не «взапуске»: трико-ком скатано.
Пяткой ощутил что-то склизкое. Ощупал. Осторожно надавил, потянул носом и сообразил — навоз. Вспомнилось, возможно, не совсем слизал с ладони фломастер, остались Балаяновы надписи. Сунул руку в слизь и тщательно поелозил.
Под пальцами что-то пружиняще-упругое. Не земля, под сеном что-то тёплое. На ощупь шагреневое, ощущение — как от каучуковой вставке в бакелитовой подручнице шмелетницы.
Вдруг почувствовал еле уловимое колебание пола. Расслабился и глубоко, с лёгким вдохом через нос и долгим бесшумным выдохом через рот, подышал. Попытался сосредоточиться на запахе сена, хотя и запах навоза, не скажу, чтоб был мне противен.
Взаперти, что ли, я? В забытьи проговорился про «миссию бин», Евтушенко и запер… Он — Марго! А Степан — Немо!.. А не причудилось мне всё?.. У околицы Мирного обнаружили меня без чувств или Стеша с вышки заметила, позвонила по телефону, тревогу подняла. Я, наверняка осоловел, хохотом заходился. Подумали, с катушек съехал. Сопротивлялся — избили. Балаян один понял, в чём дело, что с засорёнными «макариками» я в носу, вызволил. Провалил операцию, гадал и боялся я, что всё так и есть.
Прислушался. Звуки только от ударов сердца. Негромко произнёс «раз, два, три». Помещение не гулкое, без окошек — значит, не хлев. Тесное — эха нет. Будто в склепе. Посчитал до двадцати, как учил дядя, чтобы в подобной ситуации успокоиться и выждать.
Успокоившись, принялся делать физические и дыхательные упражнения, чтобы не забыться ненароком. На выдохе вдруг почувствовал кожей выбритой груди движение воздуха. Ни звука открываемой двери, ни света в кромешной тьме я не услышал и не увидел, но ощутил всем нутром, что кто-то в помещение проник.
Замер и сжал немеющими пальцами раму ФРКУ. Испуг мобилизовал мой организм: боль в теле пропадала, уступая место силе. Не прошло и десяти секунд, а я ощущал себя способным без помощи рук вскочить на ноги и огреть шлемом любую тварь, какая сюда пробралась.
— Вы пришли в себя, господин председатель?
С вопросом зажегся фонарь и я в прорезях подрагивавших век различил две фигуры. Стояли в двух метрах, не двигались, смотрели на меня и ждали ответа. Я молчал и всматривался сквозь ресницы, стараясь определить, вооружены ли. Нет. Ни автоматов, ни пистолетов. Два парня лет по двадцать пять, одного роста и телосложения. Причёски разные: у одного волосы ниспадают на плечи, у другого, видимо, стянуты в конский хвост. Лицами схожи, будто близнецы. Андроиды-самура!
Производство андроидов прекращено и запрещено международным соглашением — в Хрон ещё — и контролировалось «Булатным трестом». Знал, что созданы были и жили те на Аляске, но однажды в одночасье покинули её. Нанялись работать на «Ёлку» — космический плот, доставивший на Красную планету переселенцев с Земли. На Марсе андроиды и остались, работали в забоях по добыче коралла. Эта пара, должно быть, плод самых последних достижений генной инженерии и нейрохирургии — творения Сумарковой. Андроиды-самура и андроиды-пирани.
Я вытянул ноги, разжал занемевшие на раме ФРКУ пальцы и положил руки ладонями на бедра. Отражённый свет фонаря немного осветил всё помещение со сводчатым потолком, похоже из того же материала, что и пол. Да в Мирном ли я? На острове ли, вообще. Спросили по-русски, не по-арабски. «Машинки» — американские: форма на них морских пехотинцев.
Чего запаниковал? Пришли просто узнать, оклемался ли, ругал я себя. Хорошо «самура», не «пирани». Перед девушками голым, в навозе — «красовец». Глянул в ладонь. Презренье Хрону и Слава Богу! Фломастер стёрт.
— Да! Мне лучше! — Ответил нарочито громко, выкрикнул: проверил на испуг. И бровью не повели. Самура, так и есть.
— Сами встанете, или помочь? — спросил второй. В руке перед собой он держал прозрачную чем-то наполненную миску. Аромат перебивал запах сена и навоза. Ананасы, определил я.
— Сам.
— Хотите ананаса? В сахаре.
Я поспешно поднялся на ноги. Хочу ли я ананаса! Ах, ты ублюдок, возмутился я про себя и тут же обеспокоился подозрением: ананасы я любил, объедался в детстве и юности. Немногие из моего окружения об этом знали. Балаян, Брумель и Лебедько не знали. Марго знала!
— Так хотите? — протянул мне миску чуть ли не к носу.
Я молчал, парни невозмутимо ждали.
Нарезанный колечками ананас в миску положили, видимо, только что: сока не пустил и сахар-песок не весь впитал. А пахло! Запах навоза затмил.
Все же чувство предосторожности взяло верх. Съем, — стану козлёнком. И я поблагодарил, проглотив слюну:
— Нет, спасибо. Натощак я фруктов не ем.
— Как хотите, — парень, взял колечко, отправил в рот и предложил товарищу: — Будешь?
Тот подцепил два колечка, стряхнул с них сахар. Я изошёл слюной, сглотнул три раза.
— Зовите меня Альбертом, — представился патлатый.
— А меня — Алексом. С вашего позволения шлем и свёрток я понесу. Пожалуйста, проследуйте на выход.
Андроиды-самура, как есть, утвердился я в своём предположении: имена на «А» начинаются. Эти не с Марса, земные, послехроннные. Немо, козла, выкормыши. Марго рук дело.
За спинами парней беззвучно разошлись по сторонам створки овальной по форме двери. Что за ней, различить было невозможно, но зато я расслышал отдалённое мерное гудение. Подводная лодка, предположил я. Если так, то чья?
— Хорошо, — согласился я, — возьмите шлем. Мне, я полагаю, представляться нет необходимости. Как следовать — впереди или за вами?
— Следуйте, пожалуйста, за мной — вы дороги не знаете, — предложил Альберт и вышел в коридор. Алекс предупредительно посторонился, пригнув под сводом потолка голову. Оба были одного со мной роста.
Скажите, пожалуйста, какие мы вежливые, съехидничал я, расценивая поведение моих — я в этом не сомневался — конвоиров.
В проёме люка я обернулся. Алекс, оставив миску с ананасами на сене, подхватив свёрток из моей одежды, свободной рукой поднял за раму ФРКУ — будто соломинку какую, легко оторвал от пола и уложил себе на плечо. Шлем взмыл вверх по широкой дуге и отскочил, ударившись об свод потолка, отчего салазка в раме парню в плечо прямо-таки впечаталась. Тот, не поморщившись даже, в замешательстве от своей неловкости улыбнулся мне.
— Поосторожнее, молодой человек, — попросил я, про себя подумал, вот так, сзади даст по черепу…
— Господин Курт, — позвал Альберт, — пожалуйста, поторопитесь…
Двинулся я за Альбертом просто ошеломлённым: назвал меня Куртом! И знает, что ананасы люблю. От удивления даже приостановился: Марго сдала, на подлодку упекла.
— Я освещу вам путь, — поторапливал Альберт.
Ты осветишь… Ты и прибьёшь, когда Марго прикажет, подумал я. Она
