— Он не в состоянии изгнать преследующих его злых духов, уничтожив сына человека, который их породил. Думаю, вам это понятно, — сказала Ева.
— Он никогда не причинил бы вреда Зите или Регги. Он любил их как собственных детей. Но… — И тут она снова повернулась к Мире и с силой схватила ее за руку. — Но он так болен — и телом, и душой, и разумом. И я бессильна ему помочь. И я не знаю, надолго ли у меня хватит сил, чтобы наблюдать за тем, как он постепенно угасает. Я готова отпустить его с миром, ибо его боль иногда меня ужасает. Он отстраняется от меня, он не хочет делить со мной ложе, не хочет посвящать в свои мысли и страхи. Словно он сам мало-помалу разрушает наш брак. И я не в состоянии это остановить!
— Для некоторых людей смерть — это сугубо личное дело, — тихо произнесла Мира. — Глубоко интимное, требующее уединения. Если любишь кого-то, трудно стоять в стороне, когда близкому человеку предстоит совершить подобный шаг в полном одиночестве.
— Ради меня, — вздохнула Белл, — он даже согласился подать заявление на самоэвтаназию. Хотя он в нее не верит. Он убежден, что настоящий мужчина должен справляться со всем, что уготовано ему судьбой, и выдерживать все страдания до конца. Боюсь, он уже не в состоянии ясно и логично мыслить. Бывают моменты…
Дыхание Белл стало ровнее, она оглянулась на Еву.
— У него бывают приступы ярости, резкие перепады настроения. Возможно, отчасти тому виной лекарства. Он и раньше-то никогда не делился со мной тем, что происходило у него на службе. Но теперь-то я знаю, что много месяцев, а возможно, и дольше он просто был одержим Рорком. Как и вы. Вы ведь тоже выбрали дьявола, а не долг.
Белл на мгновение закрыла глаза.
— Я ведь жена полицейского, лейтенант. Я верю в служебный долг и вижу, что вы также преданы ему. Муж бы непременно это понял, если бы не был так болен. Клянусь вам — он не убивал ни Регги, ни Зиту. А вот ради него их могли убить.
— Белл, — вкрадчиво произнесла Мира, подавая женщине еще один платок, — вы наверняка хотели бы облегчить боль и страдания мужа, помочь ему. Расскажите лейтенанту Даллас и шефу Анджело, что вам известно, что вы чувствуете. Ведь никто лучше вас не знает души и мыслей вашего мужа.
— Это окончательно сломит его. Если ему придется столкнуться с этим, он будет просто уничтожен. Отцы и дети, — вздохнула она едва слышно и спрятала заплаканное лицо в платок. — О, как все это тяжело!
— Хэйз! — Еву буквально осенило, словно в мозгу что-то щелкнуло. — У Хэйза, единственного из всех, отец не погиб в ту злополучную ночь. Он — сын Скиннера!
— Единственный его грех. — Белл душили слезы, когда она снова подняла голову. — В трудное время в самом начале нашего брака. И во многом это моя вина. Моя вина, — повторила она, обратив умоляющий взор к Мире. — Я была нетерпелива, зла на то, что он так много времени и энергии отдавал работе. Я вышла замуж за полицейского, но не хотела смириться с тем, что это означало на самом деле — что это означало для него, для такого мужчины, как Дуглас.
— Очень нелегко сочетать супружество и верность долгу. — Мира налила Белл чашку чая. — Особенно если партнер беззаветно предан долгу. А вы были тогда чересчур молоды.
— Да. — В голосе Белл прозвучали нотки признательности, когда она подняла свою чашку. — Я была молода и эгоистична, но с тех пор я приложила максимум усилий, чтобы исправить ситуацию. Я безумно его любила и хотела, чтобы он принадлежал мне безраздельно. Но этого не было. Тогда я начала настаивать и донимать его. А потом просто отступилась. Мне нужно было все или ничего. Ну вот. А он человек очень гордый. Но и я упряма. Мы расстались на полгода, и за это время У него кто-то появился. И не мне его судить.
— И та женщина забеременела?
— Да. Но он от меня никогда ничего не скрывал. Ни разу не солгал и не попытался ничего скрыть. Он — человек чести. — Она произнесла это с вызовом, но одновременно и с гордостью, обращаясь к Еве.
— А Хэйз знает?
— Разумеется! Дуглас никогда бы не стал уклоняться от своих отцовских обязанностей. Он оказывал им материальную помощь. Мы с этой женщиной обо всем договорились, и она согласилась, вырастить мальчика и не афишировать, кто его отец. Не было совершенно никакого смысла делать всю эту историю достоянием гласности, портить Дугласу карьеру и репутацию.
— То есть вы как бы заплатили за его грех?
— Вы черствый человек, лейтенант! Совершенно непогрешимы? И никаких угрызений совести или сожалений?
— Множество. Но вот у родившегося ребенка, у юноши могли возникнуть психологические проблемы, считай он, что о его появлении на свет жалеют как о совершенной ошибке. Как о поводе для раскаяния.
— Дуглас вел себя по отношению к Брайсону очень ответственно. Тот не видел ничего, кроме доброты и щедрости. Он дал сыну абсолютно все! — воскликнула Белл.
«Все, кроме имени, — подумала Ева. — Насколько это могло быть важно?»
— Он отдавал ему приказы убивать, миссис Скиннер? Приказы подставлять Рорка, бросать на него тень подозрения в деле об убийстве?
— Разумеется, нет. Ни за что. Но Брайсон… он, пожалуй, чрезмерно предан Скиннеру. За последние несколько месяцев Дуглас слишком часто общался с ним, обращался к нему. И потом, когда Брайсон рос, возможно, Дуглас поставил слишком высокую планку, предъявлял слишком большие требования, непосильные для мальчика.
— И поэтому Хэйзу кажется, он должен доказывать, что он достоин своего отца?
— Да. Брайсон жесток, лейтенант. Хладнокровен и жесток! Думаю, вы это сами поймете. А Дуглас — он просто болен. И потом, эти его перепады настроения. Его одержимость тем, что произошло много лет тому назад. Это разъедает его изнутри словно ржавчина, ничуть не меньше, чем его недуг. Я слышала, как он бушевал, словно в него что-то вселилось. И в такие моменты он говорил о необходимости мщения любой ценой, требовал расплаты. Твердил, что иногда закон должен уступить место кровной мести. Смерть за смерть. Однажды месяц назад я слышала, как он разговаривал с Брайсоном об этом отеле. Что Рорк выстроил все это великолепие на костях невинно погибших героев. И что не будет ему покоя, пока он не уничтожит и Рорка, и его детище. И еще говорил о том, что если ему суждено умереть, не успев отомстить, то он завещает завершить эту месть сыну.
— Разыщите его, — повернулась Ева к Дарсии. — Пусть ваши люди возьмут Хэйза.
— Уже работаем над этим, — ответила Дарсия, включив компьютер.
— Муж ничего не знает. — Белл медленно поднялась. — Или намеренно не хочет ничего знать. Дуглас убежден, что Рорк виноват в том, что здесь произошло. Он убедил себя, что и вы имеете к этому отношение, лейтенант. Его мозг уже не тот, что раньше. Он гибнет клеточка за клеточкой. И эта болезнь уничтожит его. Имейте сострадание.
