— Нельзя дальше, однако, — сказал первый орк. — Никого чужим сюда никак.
— Пароль, однако, — добавил второй. — Нам Младшая так сказала.
— Я, кажется, знаю, — рассмеялась Марина. — «Смерть покемонам?»
— «Винни-Пуха — в президенты», однако! — Радостно оскалились нахальные китайские орки и уступили дорогу.
Иринка спала на кровати, свернувшись в клубочек и умилительно посапывая носиком. Надо отметить, что комната более всего напоминала воплощенную мечту детсадовца: жилье Шизы, Фазы и Катастрофы было заставлено игрушками, настольными играми, пестрыми книжками и какими-то безделушками. На столе стояли торт и прочие сладости, а Иринкина физиономия была беззастенчиво испачкана шоколадными разводами. В изголовье Ирины устроилась эльфийка с арфой в руках, которая, закрыв глаза, напевала какую-то поразительно мелодичную колыбельную.
— Ого! — Мишка оглядел комнату с порога. — Чтобы мы так жили!
— Долго еще петь-то? — спросила эльфийка, не открывая глаз. — Устала я уже чего-то… Три часа ведь пою!..
— Пой-пой, марамойка! — тихо и как бы мечтательно сказала Фаза, сидевшая за столом подпирая подбородок ладонью. — Будешь знать, как мой любимый топик с бельевой веревки тырить!..
— Девчата! — шепотом произнес Мишка. — Век не забудем! С сегодняшнего дня охрана правопорядка для вас осуществляется без всякой очереди!
— Спасибо! — с чувством поблагодарила троицу Марина.
— На свадьбу позвать не забудьте, — сказала Шиза.
— Ой, а еще на мальчишник! — оживилась гражданка Сусликова.
Шепотом Мишка еще раз поблагодарил подружек за помощь, стараясь не разбудить Иришку, осторожно взял ее на руки и двинулся к выходу. Не просыпаясь, Иринка обвила Мишкину шею руками и доверительно прижалась к его груди. Марина шла сбоку, не отрывая взгляда от сестренки. Нахальные китайские орки сопровождали процессию, открывая перед Мишкой двери и готовые в любой момент броситься ему на помощь. Уже спустившись на первый этаж, Мишка споткнулся, и девочка на его руках открыла глаза.
— Ой! Миша! Ты меня на руках несешь! Здоровски! Меня так покачивает уютненько!
— Таких девушек, как ты и твоя сестренка, я готов носить на руках всю жизнь, — улыбнулся Иринке Мишка.
— Нравятся мне подобные обещания, — тихо рассмеялась Марина. — Надо бы записать, чтоб и самой не забыть, и некоторым лейтенантам потом напомнить.
Нахальные китайские орки почему-то переглянулись.
Такси уже давно увезла девушек в ночную мглу, а Мишка все стоял у бордюра, мечтая о чем-то и улыбаясь собственным мечтам. Услышав стеснительное покашливание, Мишка, не прекратив улыбаться, повернул голову. За его спиной стоял Василий Петшович Жемчугов-Задорожный. Черт настороженно оглянулся по сторонам, и, понизив голос до шепота, хрипло произнес:
— А, привет, законный. А чего тебе сказать хотел… Информашка у меня тебе интересная есть. Слушай сюда.
Черт осторожно приблизился к Мишке. Его копыта звонко цокали по асфальту.
— Эх, ничего такая девушка… — казал Василий Петшович, поглядев в ту сторону, куда уехало такси. — Да только до моей зазнобы далеко ей… э-эх, такой у меня брильянт изумрудный, куда там…
— Ну да. У твоей, небось, рога позолоченные, — не слишком дружелюбно откликнулся Мишка. — Чего хотел-то?
Черт закашлялся.
— Да тут, служивый, такое дело… Давай баш на баш?
— Ты мне вслепую поторговаться предлагаешь? — нашелся Мишка.
Было свежо и прохладно. Здание общежития сливалось с тьмой, и несколько горевших желтым светом окон казались висящими в воздухе.
— Эх, служивый, знаю я, где случится вскоре разбой и беззаконие…
У Мишки перехватило дыхание.
— Рассказывай, что знаешь.
— Давай сначала договоримся, законный. Тут ведь дело-то непростое — я ведь шкурой своей рискую, с тобой разговаривая… Вдруг как срубит меня какой барабан басмаческий — плохо мне будет, начальник, ой как плохо!..
— Да не трепись ты, герой-подпольщик. — Даже Мишке было ясно, что Василий Петшович набивает себе цену. — Говори свои условия.
— Эх, законный, погибаю я. — Грустно молвил черт Василий Петшович Жемчугов-Задорожный. — Погибаю, как жара зимой. Как снег летом погибаю я. Не дай, начальник, склеить ласты. Помоги мне, бедному черту. — Василий Петшович махнул хвостом, отгоняя мошкару, и продолжал: — Живет тут моя зазноба. Ох, законный, какая женщина у меня здесь живет! Правду сказать страшно, начальник, но и врать не могу — твоя красотка близко не стояла с моим яхонтом драгоценным! Уж ты не дай любви погибнуть, служивый, помоги черту, а черт тебе в ответ такое расскажет — никто такого не знает, не ведает, не обоняет и не осязает…
Мишка повернулся к Василию Петшовичу.
— Слушай, нечистый, я спать хочу. Если ты мне про свои чувства еще рассказывать станешь, так я и задремать могу.
Черт тяжело вздохнул и промокнул глаза кончиком хвоста, украшенным легкомысленной кисточкой.
— Я тебе, законный, наколку дам о том, как лихие люди лавэ отмутить по полной собираются. Ну а ты ж не дай погибнуть черту — помоги мне обратно сюда вселиться.
Мишка подумал пару секунд и кивнул.
— Слово дай, — потребовал черт.
— Честное милицейское! — рассердился Мишка. — Может, кровью где расписаться? Василий Петшович воровато огляделся, наклонился к Мишке и заговорщицки произнес:
— Знаю я, начальник, где лютое злодейство замышляется!
Мишка сделал над собой усилие, чтобы никак не проявить своего энтузиазма.
— Ну и где? — спросил он. — И, самое главное, — с чего я тебе верить должен?
— Ночью со вторника на среду уговорились твари дикие выставить «Магл-банк» на Скобцева, — прошептал Василий Петшович. — Чтоб я помер, законный! Чтобы мне на хвост телега с памятником Гоголю наехала!
— Слушай, Василий Петшович, я человек в милиции новый, но знаю, что про налеты объявлений в газетах не дают, — с расстановкой произнес Мишка. Он отлично понимал, что ошибиться ему нельзя ни в коем случае. — А вот приходишь ты и толкуешь, что знаешь про домовой наход! Они чего, с тобой советовались? Встань на мое место — с чего я тебе верить должен? Или пиши все набело, или иди журналистам свою байку пересказывай!
Черт перекинул хвост через руку и задумался. Ненадолго.
— Точка у меня при том банке, начальник. Стригу себе там на хлеб потихоньку. Даже черту — и тому кушать надо.
— Чем ты там торгуешь? Фальшивыми паспортами?
— Не-е, законный. Я что, ксивоплет какой? Я в блиноделы не хожу, другой у меня промысел, наш, исконный, папа с мамой мне его передали. Душами я там торгую.
