- Но, Сэм...
- Поверь, Энни. Это важно.
Энни секунду сурово смотрела на него, потом черты ее лица смягчились.
- Просто я иногда переживаю, - сказала она. - Видя, как ты возвращаешься весь в синяках.
- Знаю. Я тоже за тебя волнуюсь.
- Не понимаю, почему, Сэм, я же не ввязываюсь в драки.
- И правда, - сказал Сэм. - Это выглядит просто как попытка сказать что-то правильное. Но я серьезно. Я волнуюсь. Нельзя отучить волноваться за тех, кого...
- Кого что, Сэм?
- За тех, кто тебе нравится. О ком ты заботишься. Сильно заботишься.
Совсем не время, и уж конечно, не место было продолжать эту беседу в таком русле. За плечом Энни он видел Рэя, разговаривающего по телефону; Рэй с типичной грубостью подмигнул ему. Сэм почувствовал сильное желание обмотать телефонный провод ему вокруг шеи и придушить.
- Я не собираюсь изображать твою маму, Сэм, но ты не можешь так легкомысленно относиться к своему здоровью, - произнесла Энни, глядя на него с таким серьезным видом, что Сэму захотелось снова рассмеяться. - И не ухмыляйся! О себе самом тоже нужно заботиться, это важно.
- Не был бы я так изранен, поцеловал бы тебя прямо сейчас! - сказал Сэм.
- Вот ведь повезло, такое счастливое избавление, - сказала Энни и вернулась к своему столу. - И не думай, я с тебя глаз не спущу, босс. В ту же минуту, как покончишь со своим интервью, потащу тебя прямым ходом в больничку, чтобы тебя осмотрели. И это мое окончательное решение.
- Медсестре Картрайт лучше знать, - сказал Сэм.
- Медсестре Картрайт известно все, - откликнулась она, стараясь, чтобы голос звучал как можно серьезнее.
Когда Сэм развернулся и направился в Комнату потерянных вещей, он вдруг почувствовал тревогу. Дурашливое замечание Энни эхом пронеслось в его голове.
- Медсестре Картрайт известно все.
Все, подумал он. Она знает и тот секрет, что хранит от меня, тот секрет, который хочет рассказать мне Девочка с Заставки... сокровенный, мрачный секрет, который перевернет мой мир...
- Дерьмо несусветное, - пробормотал он себе под нос, целеустремленно шагая по коридору. - Ничего секретного. Энни - это Энни, этим все сказано. И мы будем вместе. И мы будем счастливы. Вот так.
Он ожидал, что покажется Девочка с Заставки, со скорбным личиком и своими вечными намеками на кошмарное разоблачение. Но на этот раз, в виде исключения, нигде не было никаких признаков ее присутствия.
Были только Сэм и Паук, сидящие друг напротив друга в Комнате забытых вещей. Джин дулся в сторонке, противясь этому допросу точно так же, как Сэм, который не смог принять эмоциональный, садо-мазохистский допрос, проведенный накануне со Стеллой. Как Сэм и сказал Энни, настроение у Паука было капризным; он желал говорить, но только не при Джине. Властная, полнокровная, наступательная техника могучего Ханта здесь не работала. Что тут требовалось, так это нечто сдержанное, неброское, один на один. Это выглядело, скорее, не полицейским допросом, а индивидуальным собеседованием. А Джин Хант индивидуальных бесед не проводил.
- Итак, - сказал Сэм, подавая Пауку чашку отвратительного кофе из запасов Отдела уголовного розыска. - Мы правы в отношении Пэтси О'Риордана? Это он убил Дензила?
Паук кивнул.
- И он хотел убить тебя?
Паук снова кивнул.
- Почему? - спросил, понизив голос, Сэм. - Что происходит, Паук?
Паук обхватил чашку обеими руками - Сэм заметил на его потрепанных в драках костяшках старые струпья и ушибы - и несколько секунд сидел в тишине, отвлеченно глядя перед собой. А потом мягким голосом, почти переходящим в шепот, он начал говорить.
- Когда мы были детьми, - сказал он. - Дензил был ниггером. Черномазым. Для белых детей, во всяком случае. Для черных он был беложопым, бледнолицым. Полукровка, и все такое, каждому хотелось задеть его.
- Смешанная раса, - сказал Сэм.
- Да все равно, как ни назови, только его поливали дерьмом со всех сторон. Но меня никогда не волновала вся эта чушь - ну знаешь, какого цвета у парня кожа. Может, этому учат родители. Не знаю. Мои родители ничему меня не учили, разве что держать удар. Но потом...
Он отмахнулся от старых бесполезных воспоминаний.
- Неважно. Как-то раз, еще в детстве, Дензил получил хорошую взбучку. На него набросилась целая орава, белые дети и черные, и я про себя подумал: вот ведь хрень, это же неправильно. И я вступился за него, пришел ему на помощь. Мы с Дензилом по-настоящему расквасили несколько лиц. Нам было... Десять? Одиннадцать? Не знаю, сколько нам было лет. Когда я это вспоминаю, я всегда представляю нас взрослыми. Будто мы никогда не были детьми, как положено.
- Да все равно. Я вступился за него, и с тех пор мы стали друзьями. Мы заботились друг о друге. Конечно, я получил немало тумаков за то, что ошиваюсь с черным, но мне было все равно. Плевать я хотел. Дензил был надежным. Всегда приходил мне на помощь. Через какое-то время мы сделали это, - он указал на татуировку на шее, - Паук "Черный Вдовец". Вдвоем против всех - только я и он.
- Вдвоем против всех, - сказал Сэм, кивая. - Могу понять.
- Хрена с два ты можешь, - проговорил Паук совершенно беззлобно. Он не оскорблял Сэма, просто говорил все, как есть. - Ты этого не знаешь, не то что мы. Все равно. Время шло, происходило одно, другое, и мы принялись за боксерские игры, делали кое-какие деньги, старались не попасть в немилость к... неким господам. Но это не сработало, потому что эти "некие господа" руководили всем. Ты понимаешь, о чем я?
- Да. Продолжай.
- Нам с Дензилом как-то назначили встречу. На ней нам сказали, что в наших интересах помочь некоему господину разобраться с одной проблемой. Нам сказали, что оказаться будет невежливо. Нам сказали, что некий господин, о котором идет речь, примет наш отказ близко к сердцу.
Сэм кивнул.
- Так что у нас не было выбора, пришлось сделать то, что нам сказали, - произнес Паук.
- И что вам сказали сделать?
- Некий господин, о котором идет речь, имел повод для недовольства. В том ключе, что было сказано что-то, что говорить нельзя. Что-то, касаемо... я помню эту фразу: того, кому определенно не хватает уважительности. Кто-то высказался ему поперек.
- Кто высказался? Пэтси О'Риордан?
- Да. О'Риордан был легендой бокса. Действительно крепкий ублюдок. Все выходили против него, но никто не мог его побить. Включая нас с Дензилом. Он нас обоих отделал. Пэтси был крепким. И знал это. Он был весь из себя. А когда такой парень слишком о себе возомнит, он начинает говорить то, чего не следовало бы. Он начинал огрызаться, когда должен был молчать в тряпочку. Он перестал выказывать уважение к... к неким господам. И скоро понял, что нажил проблем. Все могло обернуться довольно серьезно.
