Молчание.
Он спокойно посмотрел на публику, снова приблизился к микрофону и продолжил.
– Но я не хотел покинуть компанию, не сделав самого важного признания в моей карьере… как говорили раньше, готовьте перо и бумагу.
___
– Телевидение – это сплошная ложь.
Он умолк, позволив тишине сгущаться.
И тишина уступила место улыбке, а затем внезапно по всему залу покатилась волна всеобщего смеха.
– Что ж, заголовок на завтра вам обеспечен. Все, абсолютно все – обман.
Публика начала громко аплодировать.
Несколько минут спустя ему наконец позволили продолжить.
– Мы нанимаем актеров для создания фейковых новостей, которые затем служат материалом для светской хроники и желтой прессы, которая, конечно же, также принадлежит нашей компании. Мы используем информацию, которая привлекает внимание. Мы специально разводим грязь на кухне, чтобы раскритиковать рестораны, а затем привести их в порядок. Мы нанимаем подставных лиц, чтобы они относили антикварные предметы определенных брендов в ломбарды, и тем самым зарабатываем деньги на скрытой рекламе. Мы заставляем отчаянных путешественников пересекать замерзшие реки в условиях дикой природы, оставляя за кадром мост, заправочную станцию и даже «Макдоналдс» возле автомагистрали. Мы организуем конкурсы так, чтобы приз доставался самому популярному участнику, который может привлечь для нас больше аудитории, а не тому, кто больше всех знает. Скучным умникам всегда достаются вопросы, ответы на которые не найти даже в интернете. За каждого ребенка на кухне кулинарного шоу готовит шеф-повар. Именно его блюда потом покажут на экране… Все, абсолютно все, что вы видите по телевизору, сфальсифицировано. И все является обманом.
По мере того как отец продолжал говорить, лица присутствующих менялись: больше не было улыбок и аплодисментов. Зрители начали понимать, что этот человек не шутит.
– Проблема – и, конечно, огромная выгода для меня, – продолжил он после небольшой паузы, – в том, что в мире живут миллионы, миллиарды людей, которые думают, что… даже не только думают, но и слепо верят, что все, что показывают по телевизору, является правдой. И даже если они увидят все ту же подставную актрису сначала в роли жертвы домашнего насилия, потом в амплуа скучающей домохозяйки, а затем в образе искательницы приключений, покоряющей Гималаи, они вряд ли смогут понять, что это один и тот же человек.
Отец остановился на несколько мгновений, чтобы отдышаться: это была слишком длинная речь для такого слабого человека. Он взял стакан и поднес его к губам, едва не расплескав воду. Наконец, но не без усилий, ему удалось сделать несколько глотков и вернуть стакан на место.
– Прошу прощения… – прошептал отец, собираясь с силами. – Несомненно, самое замечательное в телевидении то, что нас, продюсеров и сценаристов, владельцев всей этой индустрии, оно превращает в богов. Уже завтра я могу выбрать любого человека, запустить на трех или четырех моих каналах новость о том, что он насильник. Все остальное сделают социальные сети: они раз и навсегда испортят ему жизнь, даже если потом найдутся доказательства того, что вся информация была ложью. И дальше уже плевать, потому что мы больше не будем говорить о нем в наших программах, или запустим опровержение бегущей строкой настолько мелким шрифтом, что никто не сможет его прочитать. И, конечно же, мы можем поступить наоборот: взять самого последнего идиота на планете и сделать его героем, политиком или даже президентом. Мы можем играть в богов, и я был одним из них. Я был богом! – крикнул он и тут же закашлялся.
Никто не говорил ни слова, в зале стояла гробовая тишина.
Он снова попытался схватить стакан, но на этот раз тот упал на пол. Тут же кто-то пришел на помощь отцу.
Это был «он». Тот, кому много лет назад даже не требовался плащ, чтобы быть моим супергероем.
___
«Он» – мой брат.
Брат, который отдалялся от меня с той же скоростью, с какой сближался с отцом. Особенно когда наша мать умерла.
Думаю, что именно тогда, на похоронах, когда денег у отца было намного больше, чем любви, мы с братом поняли, что, обнимая друг друга, попрощались.
Потому что с этой смертью оборвалась последняя ниточка, которая связывала нас. Мы больше не навещали маму в больнице, не созванивались, чтобы обсудить, как у нее дела, и узнать, не заметил ли кто-то из нас улучшений за последние дни…
Так было на протяжении многих месяцев: мы разделяли переживания в приемном покое, грустно перешептывались за чашечкой кофе, гуляли по саду этой белой тюрьмы, где она была всего лишь жертвой лечения… Проще говоря, наблюдали за тем, как наша мать уходит от нас, как жизнь ускользала от нее с каждым вздохом…
Наши пути медленно разошлись. Телефонные звонки раздавались все реже, сообщения становились все короче, а молчание – все длиннее. Пока не наступил тот день, когда связь оборвалась насовсем: мы просто перестали разговаривать. Ничего особенного не произошло, и, пожалуй, отсутствие причин было самым печальным.
И вот теперь он был здесь, помогая поднять стакан, который наш отец не смог удержать в руках.
___
– Да, все это ложь… – подтвердил он после паузы. – И знаете, что самое лучшее во лжи? У нее нет границ. Стоит только попробовать один раз, и уже невозможно остановиться лгать. Ложь вызывает привыкание, а затем множится и растет… потому что всегда можно придумать что-то более изощренное, чем прошлый обман… – он снова закашлялся.
Тишина.
– Величайшая проблема телевидения – власть. Потому что она заставляет тебя забывать о том, что правильно и справедливо… В итоге ты хочешь лишь одного – видеть, как растет твоя сила.
Он снова остановился: возможно, слишком много фраз подряд… возможно, слишком много правды сразу. Он несколько раз кашлянул и продолжил, пытаясь не рухнуть прямо на сцене.
– И в один прекрасный день приходит осознание, что мы можем делать с людьми все, что захотим, что это стадо, сидя на диване, готово проглотить любую идею, которую мы только пожелаем вложить ему в мозги. Конечно, не всем. В мире остались еще те, кто предпочитает почитать книгу или поиграть со своими детьми… Но таких мало, очень мало… Поэтому нам важна та масса, которая сделала нас богачами. Ну, в особенности, конечно, меня, но и вас тоже. Всех вас, кто находится сегодня здесь, – сказал он, медленно поднимая руку и тыча пальцем в зрительный зал.
Поиграть с детьми. Какая ирония, что именно мой отец произнес эту фразу. Да, он играл со мной в две совершенно разные игры: в первые годы моей жизни исполняя роль родителя, во все последующие – роль хозяина. Этот человек обращался со мной как с домашним животным, но я недолго «виляла хвостом» и скалилась.
Никто уже не улыбался. Из-за его слов ситуация становилась весьма неловкой… Но кто мог решиться встать с места? Выступление транслировалось в прямом эфире более чем в ста пятидесяти странах, практически весь мир сейчас слушал речь моего отца. Кроме того, здесь собрались самые могущественные люди на планете, и каждый из них зависел от милости тщедушного тела весом менее пятидесяти килограммов.
– Но не волнуйтесь, господа инвесторы, вам не о чем беспокоиться. Я знаю, что многие из вас уже сидят и подсчитывают ущерб, который мои слова могут нанести вашим портфелям и акциям. Успокойтесь… Неужели вы думаете, что наркоман бросит употреблять только потому, что мы скажем ему, что наркотики – это плохо? И много ли вы знаете курильщиков, которые отказались от сигареты, потому что их предупреждали, что табак убивает? Да нет таких, потому что они не могут бросить, не могут сопротивляться привычке… В этом вся прелесть человеческого существа: мы можем разбогатеть благодаря слабостям и зависимостям! В конце концов, все дело только в том, чтобы находить слабые стороны других людей и использовать в своих целях.
