— Словоблудие, — махнул рукой шеф. — Я уже теряю нить. — И не только нить; судя по взгляду — и интерес к разговору тоже. — Вот что я тебе скажу: ненормальный у тебя был папаша.
— Который из них?
— Да оба, черт возьми.
— Ненормальные, значит… А знаете, это зависит от того, с какого угла взглянуть, — вновь едва заметно улыбнулся Эрик, но затем вернул лицу серьезное выражение. — Вы хотели спросить обо мне что-то еще?
— Не спросить, но сказать тебе кое-что, — шеф тоже посерьезнел и сцепил пальцы в замок. — Понимаешь, я ведь неспроста заладил тут про семью. Мне было любопытно узнать, как ты все это понимаешь. И получится ли у тебя вообще влиться в наш прекрасный коллектив.
Эрик слушал молча.
— Результат интересный… — продолжал шеф. — Твое понимание семьи… — он приподнял глаза, подбирая слова, — не уверен, что ты понимаешь в принципе, что это. То есть я хочу сказать, что ты понимаешь умом, но не сердцем, как говорится. Я вовсе не хочу тебя как-то обидеть, просто такое вот у меня сложилось впечатление после разговора.
— Не задет.
— Но я задет, Эрик, — неожиданно сказал шеф. — Твое поведение меня удручает. Понимаешь, мы — семья, Эрик. И мы просто хотим спокойной жизни.
Молодой полицейский недоуменно посмотрел на шефа, а затем в его голове резко все сложилось. «Тебя раскрыли!» — закричала логика. «Беги! — отчаянно воскликнула паранойя. — Я же говорила, что это были не выдумки!» Эрик попятился на ватных ногах, а затем вылетел из кабинета и резко замер в коридоре.
Он был в западне. С обеих сторон путь преграждали полицейские. Взгляды их были разные: кто-то смотрел равнодушно, кто-то с превосходством, кто-то насмешливо, а кто-то даже с жалостью. Глаза Эрика заметались в поисках выхода, но его не было. Не было! Полицейские, словно какие-то зомби, уже двинулись к нему неспешными шагами, намереваясь окружить его, схватить! Окно! — догадался Эрик. Окно в кабинете шефа, если удастся прорваться… падать будет невысоко, второй этаж всего лишь… Единственный вариант!
За спиной раздался щелчок замка. Эрик почувствовал, как внутри все упало, кровь превратилась в лед. Он обернулся и лихорадочно задергал ручку — но бесполезно, шеф заперся у себя кабинете.
— Не рыпайся — целее будешь, — донесся сзади холодный голос новичка.
Какая-то странная химическая реакция заставила страх моментально превратиться в гнев, и Эрик с разворота яростно махнул кулаком. Однако кулак только разрезал воздух, не попав по увернувшемуся новичку — тот ждал этого, и его губы исказились в кривой ухмылке. В тот же миг остальные полицейские, словно свора собак, набросились на Эрика.
21
Он резко пришел в себя, почувствовав ступнями холодную шершавую поверхность. Перед глазами все плыло, и единственное, что получилось разглядеть — это перекошенный белый прямоугольник впереди. Он светил так ярко, что болели глаза. Впрочем, болеть они могли и по другой причине: все его тело раскалывалось, досталось каждой мышце, били его с энтузиазмом, видно, давно хотели это сделать, да все сдерживались… Он выдохнул дрожа и зашелся кашлем; во рту был мерзкий медный привкус.
Эрик злобно выругался про себя. Черт… он не верил интуиции, он думал, что все это бред, выдумки, а полицейские… они действительно замешаны… Что они задумали? Почему он еще жив? Они ведь убили Ланго, теперь уже нет сомнений — почему не убили его?
Тут он попытался шевельнуться и вдруг понял, что его движения скованы не только болью: руки заведены за спинку стула и крепко связаны, кажется, веревкой; ноги тоже связаны в лодыжках и в коленях, так что вряд ли у него получится куда-либо убежать…
Он заморгал, пытаясь прочистить зрение. В помещении было холодно, и пахло пылью. Голой кожей он чувствовал сквозняк, проникающий через белый прямоугольник. Это, очевидно, был дверной проем, выход находился маняще близко. Полицейский щурился, пытаясь разглядеть, что находится в проеме. Какой-то коридор? Улица? Может, ему кажется, и это все же окно?..
Вдруг белый прямоугольник почти полностью заслонила круглая фигура. Мягкий щелчок — и в помещение хлынул яркий свет, заставив Эрика зажмуриться. Он слышал тяжелые шаги, приближающиеся к нему, а когда приоткрыл глаза, то увидел немного размытого шефа, возвышающегося над ним. Во взгляде толстяка мелькнуло нечто, похожее то ли на жалость, то ли сожаление.
— Зря ты стал разнюхивать, — заговорил он. — Думаешь, никто не замечал? Да мы поняли это с первого же дня. Ты не верил нам, хотя пытался не выказывать этого. Впрочем, ты и себе, похоже, не верил. И поэтому ты теперь здесь, парень. А вот доверился бы интуиции — свалил бы уже подальше отсюда, жил бы себе спокойно и нам не мешал.
Глаза Эрика привыкли к свету. Помещение, в котором он находился, было каким-то подвалом, судя по всему. Стена сбоку была заставлена картонными и деревянными ящиками. Он впился ненавидящим взглядом в шефа, однако тот это проигнорировал, сказав:
— Мне вот что любопытно — почему ты приехал в Бланверт? Не только потому, что тебе про него рассказывал приемный отец, верно? Полицейское чутье мне подсказывает, что тут есть какая-то причина. Какая же, Эрик? Поделись со мной.
— Никакой ты не полицейский, — презрительно выплюнул Эрик; он давно уже хотел это сказать. — Пошел ты к черту.
Шеф шумно вздохнул.
— Может быть, и не полицейский больше, — согласился он. — Так все-таки: почему ты приехал в Бланверт? Почему выбрал именно наш тихий городок, а? Ты, может, скажешь сам?
Эрик молчал, поджав губы.
— Нет? Ничего. Я догадываюсь, кто ты такой. Думаешь, я поверил в эту дичь про приют и потерянных родителей? Лгун ты, Эрик. Бессовестный лгун. У тебя черты лица не рекимийские, твои глаза сразу выделяются. Ты с севера, не так ли? Из Оума? Конфедерация Оум? Что ты здесь вынюхиваешь?
— Я не понимаю, о чем ты.
— Конечно, не понимаешь, — не поверил тот. Он скрестил руки на груди — с его короткими отростками и округлым телом сделать это было довольно непросто. — Никто ничего не понимает и никто ни в чем не виноват, когда хватают за хвост. Но да неважно. Больше ты не проблема. Всё, парень. Закончились игры.
— …Кто вы такие? — резко спросил Эрик. — Чего вы добиваетесь?
— Спокойная жизнь нам нужна, парень. То же, что и всем людям. Разве я не говорил?
— Зачем вы убили Ланго? — с трудом спрашивал Эрик; сил у него было мало.
— Потому что он увидел то, чего видеть ему не следовало. Сам виноват. Нечего было шататься по городу. Напивался бы у себя дома и, глядишь, был бы жив. С другой стороны, он все равно был пьяницей. Ему бы никто не поверил, начни он рассказывать про нас. Но кое-кто из нас решил перестраховаться.
— Больница… — вымолвил Эрик.
— Что больница?
— Вы украли лекарства?! Ваша преступная группировка?
— Мы, — подтвердил шеф. Он стал медленно расхаживать перед Эриком.
— Зачем?
— Потому что нам это было нужно.
— Зачем? — спросил Эрик настойчивее, голос его сочился ненавистью.
— Успеется, — спокойно сказал шеф. — И раз уж на то пошло, убийство в школе тоже произошло по нашей вине. Это вышло совершенно случайно. Никто не хотел убивать охранника.
— Случайно? Да вы поиздевались над трупом — как это может быть случайно! — зло воскликнул Эрик.
— Мальчуган убил его. Проломил ему череп молотком. (Эрик округлившимися глазами посмотрел на шефа, не веря ушам.) Именно так, тебе не послышалось. Мальчик, которого все считали жертвой, на самом деле и есть убийца. Но ты догадывался об этом, не так ли, парень? Где-то в глубине подсознания у тебя мелькала подобная мысль. Но ты не поверил, посчитав ее фантастикой.
— Какого черта?.. — изумленно прошептал Эрик. — Как он это смог сделать? Ты брешешь.
— Как? Я же сказал — молотком! Я говорю тебе правду. Мальчик изголодался, поехал крышей и захотел крови. Притащил молоток в школу, схитрил, поймал нужный момент и проломил череп бедняге. А потом полакомился им.
