— Такого быть не может. У всех есть родители.
— Другие дети говорили мне, что у меня нет. Иначе бы я родился с карими глазами, а не зелеными. Я ненормальный.
— А если я тебе скажу, что существует целая страна, где редкими считаются карие глаза, а зеленые наоборот встречаются повсеместно? Брось. Нормальный или ненормальный — все это зависит лишь от того, с какого угла посмотреть. Значит, с родителями ты не живешь… И никто за тобой не приглядывает?
— Нет… Я сбежал… из приюта.
— А-а, — протянул незнакомец, покивав, как будто все для него встало на свои места. — И что ты думаешь делать дальше? У тебя есть какой-то план?
— Нету… — признался Эрик, и горло стало больно распирать. — Я думал, что помру…
Незнакомец шумно выдохнул через ноздри, яростно зачесал затылок — но затем резко перестал, цокнул языком и еще раз вздохнул.
— Идти тебе, выходит, некуда… Не то чтобы я был в восторге от своей идеи, да и с детьми я обращаться не умею, но маленького подданного нашей страны я тоже не могу оставить одного в беде, — сказал он и попытался улыбнуться — вышло неправдоподобно и деревянно. — Ты можешь жить у меня. Если, конечно, не боишься. (Эрик уставился на него квадратными глазами.) Я представляю, как это, наверно, звучит. В конце концов, ты видишь меня впервые в жизни.
— …Я вам немножко верю.
— Но учти, что в таком случае, мы все-таки пойдем с тобой в полицию.
— Вы ведь говорили! — воскликнул Эрик, восприняв его слова как предательство. От негодования он чуть не выронил кружку. — Вы обещали!
— Тебя ищут, малец. У тебя не будет нормальной жизни, пока ты с этим не разберешься, — серьезно сказал незнакомец. — И в приют нам тоже придется сходить, хочешь ты или нет.
— Ни за что!
— Тогда ты останешься сам по себе. Не будет никакого опекунства. Ты уверен, что этого хочешь?
— «Опекунства»? — переспросил Эрик. Он частенько слышал это слово в приюте, но для него и для многих детей оно было чем-то нереальным, недостижимым, сродни оторванной от реальности мечте. — Вы будете моим… папой?
— Никаких пап или дядь, — сказал незнакомец с каким-то даже отвращением в голосе. — Но за тобой я пригляжу какое-то время. Это неправильно, что сын нашей нации, оказавшийся вдали от дома, предоставлен сам себе.
— Сын… нации… — повторил Эрик, смакуя слова. Ему нравилось, как они звучат. — А что делаете здесь вы, если вы говорите, что наш с вами дом далеко-далеко? — полюбопытствовал он без задней мысли.
— Хороший вопрос, мелкий, — заметил незнакомец, и снова натянул бутафорскую улыбку на губы. — Как бы выразиться… Я наблюдаю.
— За чем?
— За всем. Интересная эта страна, Рекимия. С богатой историей. И люди здесь интересные, совсем не такие, как в других странах. Я приехал сюда, чтобы познать культуру.
— Куль… туру?
— Обычаи. Традиции, — подобрал незнакомец слова попроще. — Но больше всего меня интересуют города. Столица — прекраснейший и современнейший город, — с восторгом рассказывал он, — но выглядит, тем не менее, очень уж стерильно. Создается ощущение, будто архитекторы боялись шагнуть в сторону, добавить собственного колорита и оглядывались на города более развитых государств. Наверное, так оно и было. Поэтому я стал копать вглубь. Глубинка — вот что меня интересует. В ней сокрыта настоящая Рекимия, я считаю. Ты когда-нибудь слышал про Бланверт?
Протяжная трель резанула по ушам, заставив Эрика проснуться. Он рукой нащупал дребезжащий будильник и выключил его, затем сел на кровати, протер глаза и закрыл ладонью пол-лица. Какой подробный и четкий сон, подумал он. Из-за того младшеклассника, похоже, у него самого уже детские воспоминания проснулись.
Чувствовал он себя неважно. Полночи не мог уснуть, все раздумывая над происходящим в Бланверте, то убеждая себя, что никакой связи между последними событиями нет и быть просто не может, то вновь начиная придумывать все более фантастичные объяснения. Но пора было собираться на работу… Он сделал усилие над собой и заставил тяжелое тело подняться с кровати.
Когда спустя полчаса он зашел в полицейский участок, на него сразу обрушилась волна всевозможных звуков. Было только утро, рабочий день даже еще не начался, а уже было шумно: кто-то с кем-то разговаривал, слышались шаги, снующие из отдела в отдел, хлопали двери, скрипели стулья да щелкали пишущие машинки — работа кипела так, как не кипела никогда, как будто полицейский участок наконец-то действительно занялся делом, а не пребывал декоративным украшением городской улицы. В сознании сразу завертелись разные мысли, но Эрик погнал их прочь. Он переоделся в раздевалке, где было наоборот необычайно тихо и пусто, и пошел дальше.
Поднимаясь по лестнице на второй этаж — ему нужно было поговорить с шефом — он столкнулся с новичком, с которым они пару раз патрулировали улицы вместе. Новичок сегодня показался каким-то отстраненным: на бодрое приветствие Эрика он ответил сухим кивком, что было совсем не в его стиле. Эрик не придал этому значения (вернее, не придала часть его сознания, отвечавшая за холодную логику, в то время как другая часть — тревожная — уже начала выдумывать всякое) и хотел молча пройти мимо, однако новичок вдруг завел разговор:
— Ты в порядке? — спросил он скучающе. Очевидно, что ему было плевать, но правила приличия, видимо, заставили его задать этот вопрос. — Выглядишь бледным. Приболел?
— Плохо спал, — признался Эрик, поставив одну ногу на ступеньку выше.
— Все пытался понять, почему старик застрелился? — произнес новичок снисходительно, будто ответ был на поверхности, и только неразумный Эрик до сих пор ничего не понял.
У Эрика кольнуло в животе. «Он все знает, он следил за тобой!» — нашептала ему паранойя. «Это просто совпадение. А скорее, он просто наслушался про тебя от шестерок шефа», — подсказала логика.
— Кошмары снились, — ответил он.
— Кошмары — это плохо, — понимающе сказал новичок, видимо, не придумав ничего лучше. — Просто дружеский совет: возьми отгул. Вид у тебя неважный. — Его лицо посерьезнело, он совсем не был похож на самого себя, словно резко повзрослел на несколько лет.
— Я подумаю, — сказал Эрик, а затем кивнул на первый этаж: — Что за переполох сегодня внизу, не знаешь? Я еще никогда не видел их такими оживленными. Опять случилось что?
— Ничего не случилось. Просто прилетел пинок из столицы, и все зашевелились. Мне так сказали, по крайней мере.
Когда-то они должны были, наконец, зашевелиться, подумал Эрик. Может, теперь и за расследование нормально возьмутся — чем черт не шутит.
— Понятно, — проговорил он. — Мне нужно идти, — добавил он неуклюже и как бы не к месту, желая поскорее закончить разговор.
— Угу, увидимся еще сегодня, — отозвался новичок и продолжил спускаться по лестнице.
Зайдя к шефу в кабинет, Эрик застал его в прекраснейшем расположении духа — стоит ли говорить, что прежде он его таким улыбчивым и довольным никогда не видел? Даже сначала показалось, что шеф немного выпил, но это ощущение развеялось, когда тот заговорил:
— А, Эрик! — дружелюбно начал шеф, чуть ли не светясь изнутри. — Как приятно видеть твое лицо с утра пораньше! Хорошо, что ты зашел!
— Да, я хотел…
— Я тоже хотел с тобой поговорить кое о чем, — перебил шеф. — Твое еще успеем обсудить, не волнуйся. Но сначала мое, — маленькая улыбочка прорезалась сквозь жирные черты лица, раздавшиеся как тесто после выпекания.
Эти слова на секунду обескуражили молодого полицейского. Он молча ждал, что скажет шеф. «Он ведет себя ненормально!» — заметила паранойя, и под ложечкой тут же засосало. «Кажется, в его жизни случилось что-то очень хорошее», — возразила ей холодная логика.
— Да расслабься ты, — наконец произнес шеф.
— Я спокоен, — ответил Эрик.
— Вот и замечательно, — шеф откинулся на спинку кресла, и оно завыло, отчаянно пытаясь сдержать давление его веса. — У меня к тебе пара вопросов. Несколько личного характера. Ты ведь не против? — И тут же, не позволяя Эрику что-либо сказать, он добавил: — Конечно не против! Я заметил, что ты, Эрик, не можешь влиться в наш коллектив. Это, естественно, меня беспокоит. Полицейский ты хороший, всем бы с таким энтузиазмом работать, с каким работаешь ты. Поэтому я решил немного помочь тебе. Я расскажу немного о себе, потом ты расскажешь немного о себе — и вот мы уже, считай, товарищи, а? Начнем твою интеграцию. Ну, спрашивай. Что угодно, я обязательно отвечу. Но будь готов к тому, что я тоже могу задать потом какой-нибудь каверзный вопросик в отместку, — весело пригрозил он трясущимся, как сарделька, пальцем.
