В этот вечер они с Ольгой больше не разговаривали и старались не попадаться друг другу на глаза, сколь это возможно в однокомнатной квартире. Промолчали до ночи, а потом Алекс наполнил горячей водой ванну, налил шампунь и просидел там с книжкой больше двух часов.
Читалось плохо. Он периодически ловил себя на том, что читает об одном, а думает совсем о другом. Временами, когда ванна остывала, он открывал горячий кран и подогревал воду.
После двух ночи, решив, что Ольга уже спит, он вытерся, выпустил воду из ванны, надел махровый халат и вошел в комнату. К его удивлению, Ольга не спала, а лежала в постели и читала маленькую, ярко оформленную книгу. На цветной мягкой обложке, загорелый мужик с анатомической мускулатурой и белозубой улыбкой во весь рот, обнимал пышногрудую голубоглазую блондинку. «Очередной «женский» роман» — подумал Алекс. Его всегда воротило от этого чтива. Взяв как-то для интереса подобную книжицу, он в первый момент даже увлекся, но потом быстро почувствовал тоску и скуку. Так и не осилив больше первой трети, он бросил это чтение и, в дальнейшем, к подобным вещам уже не возвращался. Видимо, женская психология все же отличается от мужской, какими-то глубинными, непонятными факторами, что и позволяет гарантированно продавать подобного рода литературу.
Сам Алекс предпочитал хорошее фэнтези, сайнсфикшн, детективы или фантастику с элементами детектива. Любил некоторые исторические вещи, а также романы не принадлежащие к какому-то определенному жанру. В данный момент он зачитывался «Маятником Фуко» Умберто Эко. Толстый, как кирпич, этот роман он с перерывами читал по вечерам уже второй месяц. Забавно, но именно Ольга подарила ему на день рождения три тома этого знаменитого итальянского писателя. Сама она не смогла прочитать и десятка страниц. Сказала — скучно.
— Я тебя ждала. Ты хотел мне чего-то рассказать.
— Думал — ты спишь. Поздно уже.
— Ничего, мы не торопимся. У нас завтра библиотечный день.
— У нас? Хорошо, только это надолго. И потребует некоторых дополнительных объяснений и умственного напряжения.
— Не тяни. И не нарывайся.
— Ладно. Мы можем поговорить не как муж и жена, а просто, как два Homo sapiens, давно знающих друг друга?
— Попробуй. Я могу.
— Помнишь, примерно два месяца назад нас утром разбудил Лешка Зайцев? Так вот, был у него один одноклассник…
И Алекс подробно, со всеми деталями, ничего не упуская и не щадя себя, рассказал своей жене, единственному на сегодняшний момент человеку, который ему мог помочь и которому он мог доверять до конца, всю свою историю, начало которой затерялось несколько лет назад.
Он опустил только некоторые несущественные подробности уж очень интимного характера. Изредка Ольга задавала вопросы, на некоторые из которых Алекс так и не смог дать внятного ответа. Но в основном она его не перебивала, а слушала серьезно и внимательно, не сводя с него своих, широко поставленных слегка раскосых карих глаз. Он только сейчас заметил, что Ольга чем-то неуловимым напоминает ему Валентину. Или наоборот…
Наконец он замолк — его рассказ закончился. Несколько минут они молчали. Первой не выдержала она.
— Это всё?
— Да. Теперь всё. Но с меня и этого достаточно.
— И что ты от меня теперь хочешь? Что после всего сказанного я буду тебе помогать? Ну, даже если я и соглашусь, то, как я вообще смогу тебе помочь? Да и в твоих компьютерах я разбираюсь только на уровне рядового пользователя.
— Даже не знаю, мне хотелось понимания... Мне не к кому больше обратиться, понимаешь? Просто необходимо было кому-то всю историю рассказать целиком, причем этот кто-то должен быть лицом незаинтересованным.
— Это я-то незаинтересованное лицо?
— Имелась ввиду материальная незаинтересованность в содержимом тех компьютеров, и непричастность к происходившим событиям. Я хотел подтверждения, что не схожу с ума, и все это не плод моего больного воображения.
— Это не плод твоего больного воображения. Мне только кое-что не понятно. Причем тут мобильные телефоны и какая связь между файлами в компьютерах Золикова и всеми этими смертями. И, наконец, нападение на тебя и на питерского бизнесмена — тут-то чего общего?
— Я сам окончательно не уверен, но я понимаю это так. Октопус получил через компьютерные системы доступ к мобильным телефонам. В Сети он нашел файлы позволяющие влиять на людей и управлять ими. Используя случайно оказавшихся рядом абонентов, Октопус вызывает автокатастрофы или просто драки. Прежде шла охота на тех, у кого находились, или могли находиться диски и ключевой информацией. Возможно, Октопус сам точно не знал, есть ли у его жертв диски. Но диски могли быть, поэтому он их и убрал. На всякий случай. Меня предупреждали два раза — письмом, а затем избили, но не убили. Возможно, он не хотел выводить меня из строя навсегда. А может быть и не хотел оставлять без няньки участок Сети. Как-никак без меня институтская сеть работать не будет, а сети — это мир Октопуса.
— Ты только немного ошибся в деталях. Этот твой Евгений уже давно не трахает свою жену.
— Почему?
— Он давным-давно импотент. Причем полный. И ничего ему больше не помогает.
— Евгений? Откуда ты это знаешь?
— Что знаю? Что ему больше ничего не помогает?
— Да нет, что с ним это… ну, что он импотент.
— Я же тебе уже говорила, что тогда в больнице имела беседу с его бывшей женой — твоей, надеюсь тоже бывшей, любовницей. Она тогда мне все и рассказала, рассчитывала встретить сочувствие. Это у меня-то сочувствие! Как я поняла, он, уходя, оставил у нее кучу своего барахла — диски, книги, всякие разные мелочи. И постепенно, когда ей попадается под руку что-либо из его вещей, она складывает их в большую коробку. Когда коробка наполняется, она ему звонит, и он забирает своё имущество.
— Я, кажется, видел такую коробку. Но, подожди, там, в рабочем состоянии стояли какие-то мужские лосьоны, появилась другая зубная щётка, пара полотенец, тапки большого размера, ещё кое-что…
— Ну и что из того? Наверное, ты ей уже порядком поднадоел, и она завела себе другого мужика. Только этот твой Евгений тут совершенно ни при чем. Ты его, где встретил? В продуктовом магазине. Сам подумай — если бы он шел на интимную встречу, то купил бы всё до, а не после.
— Так кто же из них, по-твоему, врал?
— Она естественно. Специфика работы накладывает отпечаток на личность.
— Но зачем?
— Черт ее знает, зачем. Может из вредности, не хотела, чтобы вы работали вместе.
— Значит, все же она меня бросила…
— Как не болезненно это для твоего мужского самолюбия, приходится признать, что да!
