— Своих же боишься?
Виллем не ответил.
Из кухни появилась Шано с подносом в руках. Она поставила его на низенький столик перед тахтой, а сама по-турецки села прямо на ковер, благо на ней сейчас тоже были джинсы.
Мартен присел на тахту. Оживленно зашевелился было и Виллем, но, потянувшись к кофейнику и обнаружив рядом с ним только две чашки, удивленно посмотрел на Шано.
— А тебе пора домой, дружочек, — ответила на его немой вопрос девушка, беря с подноса бутерброд с ветчиной. — Время за полночь, Нелли уже наверняка волнуется.
Виллем открыл было рот, чтобы возразить, но тут зазвонил телефон.
— О! — сказала Шано, будто ждала этого звонка. — Возьми-ка трубку.
Виллем повиновался.
— Да? — сказал он и надолго растерянно замолчал. Из трубки доносилось невнятное, но явно недовольное бормотание.
— Да… да… — несколько раз повторил в трубку смущенный Виллем, пытаясь прервать весьма неприятную, похоже, для него речь. — Не волнуйся, Нелли. Мы тут с Шано… работали… Что ты, что ты! Я как раз собирался тебе позвонить… Да… — еще раз повторил он. — Уже иду.
Он положил трубку и зло глянул на невозмутимо жующую бутерброд Шано.
— Лгун, — произнесла та с ехидной усмешкой; в глазах у нее так и прыгали веселые чертенята. Она передразнила: — «Не волнуйся, я как раз собирался позвонить, уже иду…»
Виллем резко встал из кресла, схватил свою куртку и решительно зашагал из комнаты. Но все-таки не выдержал. Уже из коридора донеслось раздраженное: «Ведьма! Ведь специально подстроила!», и дверь за ним громко захлопнулась.
Мартен и Шано переглянулись и, не выдержав, громко рассмеялись.
— Слушай, — выговорил сквозь смех Мартен. — А ты действительно подстроила?
— Ей-богу, нет, — давясь смехом, ответила Шано. — Случайно. Я сама чуть не поперхнулась, когда зазвонило… — она снова заразительно прыснула хохотом.
Это, казалось бы, совершенно незначительное происшествие что-то изменило в Мартене Саба. Простой смех, такой неожиданный и потому естественный, дал ему разрядку от свалившихся на него событий последних двух суток. Только сейчас, на мгновение забыв о том, что с ним случилось, он вдруг ощутил — не умом, а всем своим существом, — что он, Мартен Саба, в этом времени уже не пришелец из прошлого, а часть этого, пока еще странного, не совсем понятного, но уже его, Мартена Саба, мира.
Он все еще продолжал смеяться, но уже ощутил в себе это новое чувство. Так бывает, когда долго и нудно чем-то болеешь и вдруг в одно прекрасное утро просыпаешься совершенно здоровым: никакой болезни нет, есть воспоминание о ней; тело и душа помнят ее тяжесть, но теперь об этой тяжести уже можно говорить в прошедшем времени, можно даже посмеяться над ней.
Видимо, и Шано уловила эту перемену в своем странном знакомце.
Сочтя это добрым знаком, она живо вскочила с пола, сбегала на кухню и вернулась с бутылкой в одной руке и двумя пузатыми бокалами в другой.
— Я, конечно, не врач, — сообщила она, расставляя все это на столике, — но думаю, нам с тобой не помешает принять по рюмочке лекарства.
— Это точно, — приветствовал ее решение Мартен. — Только давай-ка вот так… — Он снял со стола поднос, коньяк и фужеры, поставил все это на пол перед усевшейся на ковре Шано и сам опустился по другую сторону.
— А то как-то неловко смотреть на даму сверху вниз, — объяснил он с чуть смущенной улыбкой.
— И то верно, — в тон ему согласилась Шано.
Она сама плеснула в фужеры коньяк.
Они одновременно подняли бокалы, улыбнулись друг другу, сдвинули их, на что стекло ответило легким тонким звоном, а лужицы янтарной жидкости на дне синхронно плеснулись, сверкнув чистыми искрами, и одновременно выпили.
— О! — Мартен одобрительно поднял брови: коньяк был куда лучше того, что он попробовал в баре «У Джо». «В самом начале этой новой жизни», — мелькнуло в голове.
— Еще? — предложила Шано, видя, что пациенту лекарство понравилось.
Мартен согласно кивнул.
— За начало века, — предложила Шано, когда они подняли бокалы.
Мартен согласился, и они пригубили за начало века.
— Неплохое, наверное, было времечко? — осторожно спросила Шано, опуская свой бокал.
Мартен чуть заметно пожал плечами:
— Время как время. Мне пока рано сравнивать. — Он еще раз пригубил коньяк и вдруг спросил, меняя тему: — Сколько сейчас зарабатывают сыщики вроде тебя?
— Не так чтобы много, — ответила Шано. — Вообще-то хватает, хотя жить в такой квартире мне не по карману.
— Это не твоя квартира?
— Нет, я здесь почти не живу. Агентство снимает ее… для некоторых нужд. — Она поглядела на Мартена и улыбнулась: — Не совсем то, что ты подумал. Например, для деловых встреч. Правда, это дорого, и при всех ее достоинствах нам придется от нее отказаться.
— Каких достоинствах? — поинтересовался Мартен.
— Центр города, — объяснила Шано, — престижный дом, подземный гараж, гарантия от воров… Наконец, соседство с Карсом Долемгамелем.
— А это-то здесь при чем? — удивился Мартен.
— Полезно, знаешь, быть к нему поближе, повертеться иногда на глазах. Я иногда общаюсь с не очень-то законопослушными гражданами. А он человек в полиции весьма влиятельный.
— Ты хорошо знакома с ним?
— Да, — ответила Шано. — И достаточно давно, хотя и не люблю об этом вспоминать.
— Скажи-ка, — переменил тему Мартен. — А этот Долемгамель не из тех ли Долемгамелей, что со Старой Голландской улицы?
— Из тех, — кивнула Шано. Она не удивилась этому вопросу: семейство Долемгамелей было одним из старейших и богатейших родов Северингии. И ответная реакция Мартена была вполне естественной.
— Все-таки мир переменился, — покачал он головой. — Долемгамель — в полиции! Скажи еще, что принц-наследник женат на актрисе…
— Ну, до этого еще не дошло, — засмеялась Шано. — Но никто не удивится, если так и произойдет. Насколько я знаю молодого принца, — добавила она не без кокетства, — он свойский парень.
— Ты знакома с принцем? — Мартен был поражен.
— Мы с ним в одном стрелковом клубе и оба входим в сборную страны, — объяснила Шано, довольная произведенным эффектом. — Я, правда, во втором составе — мне европейская слава без надобности.
— Любишь стрелять?
— Должно же быть у человека какое-нибудь развлечение.
— Пистолет — развлечение?
— А ты думал, он мне для дела нужен? — усмехнулась Шано.
Мартен внимательно посмотрел на нее.
— Да-да, я заметила, что ты уже успел познакомиться с моими вещами.
Мартен пожал плечами и плеснул в опустевшие фужеры еще коньяку.
