звонаря и потащили в глубокий погреб под замок, чтобы назавтра отвезти в наместнический острог.
Когда Мельник вернулся домой и стал пересказывать жене то, что произошло на соборной площади, она только всплескивала руками, качала головой и приговаривала: «Да как же так? Не может быть? Что это в мире делается?». «Да не он это! — вдруг воскликнул Мельник и ударил кулаком по столу. — Вот чует мое сердце, ни при чем тут Парамон! Надо искать душегуба, а то пойдет невиновный на виселицу. Только вот как?». Признался тогда Мельник жене, что видел ту волчицу своими глазами. Что она существует. Значит и все, что рассказывал на дознании Парамон, может тоже оказаться правдой. Но куда же тогда делась злополучная карта, кто ее украл? Вот если бы найти те сокровища, да еще там, куда указывал звонарь, люди поверили бы ему. До позднего вечера проговорили Мельник с женой о том, что же им делать, чтобы оправдать звонаря. Но так ничего толком и не придумали. Решив, что утро вечера мудренее, супруги легли спать.
На следующий день Черная Волчица появилась снова. С самого утра Мельник на своей лодке плавал по озеру, то и дело, причаливая к берегам, в надежде отыскать хоть какую-нибудь улику в защиту невинно осужденного звонаря. К этому дню желание Мельника до конца понять свои первые видения стало совсем невыносимым. Даже мистический страх и переживания за невинно осужденного звонаря не могли сдержать этого порыва. Волчица-охранница возникла внезапно, на берегу омута, вечером. Только теперь уже сам Мельник с жадностью вглядывался в полыхающие изумрудным огнем омуты-глаза. И вновь почувствовал, что реальность вокруг размывается, только это теперь уже не пугало его. Он жаждал узнать правду.
Река успокаивающе журчала, запах луговых трав все сильнее и сильнее дурманил голову. Маленький мальчик, утомленный дневной жарой и обилием впечатлений, крепко спал под берегом у развесистых ивовых кустов. Так крепко, что не сразу проснулся от пронзительного крика. Мальчуган открыл глазки и прислушался. Снова крик. Это его сестра зовет на помощь. Ее голос так изменился, что мальчик даже не сразу узнал его. Истошный вопль заставил ребенка замереть и даже почти перестать дышать. Страх будто сковал маленькое тельце. Он хотел бежать на помощь, туда, где так страшно кричала его любимая сестра, но не мог. Тут от реки на косогор пробежал высокий худосочный юноша. Споткнулся о торчащий из земли корень прибрежного кустарника, тут же поднялся и затравленно оглянулся в сторону мальчика. Над правым ухом у него малыш заметил огромную красноватую родинку. Сквозь высокую густую траву и ветви ивы беглец не увидел сидящего на земле ребенка. Сколько после этого прошло времени, неизвестно. Жгучее днем солнце постепенно уступало свою власть вечерней прохладе. Мальчик почувствовал, что сидеть ему почему-то мокро и неудобно. Он пошевелился, встал, посмотрел вниз и увидел, что штанишки его совсем мокрые и дурно пахнут. «Ася-а-а», — тихонько позвал малыш сестру. Всхлипнул и позвал громче. Но никто не ответил на призыв ребенка. Тогда он неуверенно вышел из своего естественного укрытия и медленно пошел вдоль песчаной отмели речного русла, продолжая теперь уже громко реветь и звать сестру. Ответом ему было только равномерное журчание воды и шелест листьев. Но вот он увидел впереди у кромки воды ту, которую так тщетно звал. Распущенные густые русые волосы плавно качались на речной воде, а алая атласная лента, которая была сегодня вплетена в косу девушки, нервно подергивалась, словно пытаясь отцепиться от коряги рядом с берегом. Девушка лежала ничком на мелководье, широко открыв глаза к небу и раскинув руки. Мальчик со всех ног, ревя, припустил к нашедшейся, наконец, сестре, схватил ее за руку и потянул на себя. «Вставай, Ася, вставай, пойдем домой, я есть хочу!», — надрывно кричал ребенок. От рева и непонятности происходящего он начал непрерывно икать и уже не переставая, взахлеб, плакал. А девушка все так же безмятежно смотрела своими зелеными глазами в ярко-голубую лазурь и оставалась неподвижной. Вдруг в мокрую от слез мордашку мальчика ткнулось что-то шелковистое и теплое. Он отпустил руку сестры и обернулся. Рядом с ним сидела огромная черная собака с изумрудного цвета глазами. Она лизнула сначала одну, потом другую щеку мальчика. Затем осторожно зубами взяла его за подол рубашки и потянула в сторону от берега. Мальчик послушно пошел за зверем, завороженный ее успокаивающим лучистым взглядом. Когда пугающая мальчугана картина скрылась из вида, обретенная неожиданно спасительница опустилась перед мальчиком на траву, посмотрела на свою спину и тихонько тявкнула. Измученный ребенок доверчиво вскарабкался на спину собаки, обхватил ручонками и уткнулся в ее шею. Уже через мгновение он впал в тяжелое забытье и не слышал, как дикий зверь осторожно, почти бесшумно и аккуратно донес его до крыльца родного дома.
И это видение исчезло так же внезапно, как и первое. И снова бешено колотилось сердце, и ослабели ноги. Мельник покачнулся в лодке и сел на корму. Но сейчас он знал, кто эта добрая дикая зеленоглазка, и ему нестерпимо захотелось обнять свою спасительницу и вновь прижаться к ее шелковистой шерстке. Мельник заспешил, сел на весла и уже через пять минут подплыл к берегу. Однако, волчица уже исчезла. На том месте берега, где она только что сидела, Мельник увидел свиток. Он поднял и развернул плотную бумагу. «Вот он, план. Значит, клад существует», — лихорадочно думал Мельник. Внимательно рассмотрев схематичные указания на листе, он уверенно двинулся вверх по склону. И вот уже, отвалив замшелый валун, входит он в небольшой грот-пещеру. Ящики с позолоченным иконостасом и обильной церковной утварью оказались почти на виду, просто завалены камнями и сухими ветками. «Если бы не зеленоглазая охранница, любой мальчишка давным-давно непременно отыскал бы здесь эти сокровища», — подумал Мельник. Но надо было спешить, ведь звонаря сегодня уже увезли в княжеский острог, а завтра должны были привести приговор общины в исполнение. Со всех ног пустился Мельник бежать в село. Ноги сами понесли его в храм к приходскому батюшке. Тот тут же поднял мужиков, и уже к утру все сокровища оказались под сводами сельской церкви, а помощник старосты доставил найденный Мельником план в околоток. Вечером того же дня поседевший за одну ночь звонарь был в своей келейке и со слезами благодарности на коленях молился перед любимой иконой Богоматери, прося милости для каждого, кто помог ему спастись от лютой несправедливой смерти.
Вечером того же дня Мельник решил проведать вернувшегося звонаря, да и ужином его накормить. Попросил жену собрать нехитрую снедь
